Честер Хеймс - Беги, негр, беги!

— А не может он иметь отношение к убийству? — спросил Брок.

— Боже мой, нет! Он мальчик неплохой, хотя со странностями…

— Я на всякий случай все-таки запишу его имя.

— Мелвин Дуглас.

Пятнадцатилетняя дочь была сейчас в школе.

Двадцать лет назад, сразу после свадьбы, они перебрались в Нью-Йорк из одного из южных штатов. Все семеро детей родились в Гарлеме, трое из них умерло. Луки был хорошим, заботливым отцом, старался заработать где мог. Она время от времени тоже, нанималась на поденную работу — когда приходилось особенно туго. Луки в жизни не сделал ничего плохого, она может поклясться памятью покойной матери! Правда, до нее дошли слухи, что в последнее время его видели с другой женщиной…

— Вы знаете, кто она? — спросил Брок.

— Конечно. Зовут ее Беатрис Кинг, она прихожанка той же церкви, что и мы… Но можете мне поверить, к этому она никакого отношения не имеет, это я вам верно говорю. Вдова она, женщина одинокая…

Он записал адрес мисс Кинг и спросил:

— Вам хватало на жизнь того, что приносил Луки? Ведь зарабатывал он не так уж много.

— Конечно, когда собиралась вся семья, а Нэнси, старшая, еще не работала, приходилось туго. Но это у всех цветных так. Луки получает сейчас вдвое больше, чем когда мы поженились… Получал… Дети помогали друг другу чем могли. В остальном приходилось уповать на господа бога.

— Луки застраховал свою жизнь?

— Кажется, да. В своей фирме.

Броку стало ясно, что для этой семьи фирма «Шмидт и Шиндлер» стояла на втором месте после всемогущего бога.

Брок редко бывал подавлен: работая в уголовной комиссии, нельзя поддаваться чувствам. Но, побывав у миссис Вильямс и поговорив с ней, он был потрясен. «Что-то у нас не в порядке, — впервые подумал он. — Какое-то колесико в механизме нашего американского бытия прокручивается».

Он поехал по 11-й авеню в сторону 114-й стрит. Там вышел из машины и пешком поднялся на шестой этаж углового дома. Постучал.

Открыла ему толстая неопрятная негритянка в халате. Волосы у нее были накручены на бигуди. Он бросил быстрый взгляд в комнату и увидел широкую незастеленную постель со вмятинами на двух подушках.

— Миссис Дженкинс? — спросил он.

— Не-ет. Меня зовут Гусси. И никакая я не миссис Дженкинс. Вы небось из полиции?

Он кивнул.

— Боже правый, что он еще натворил? — Гусси театрально закатила глаза. — Вы его упрятали, да? А то он давно был бы уже дома.

— Насколько нам известно, он ничего не натворил. Но… он убит, — ответил Брок.

Жест возмущения получился у нее совершенно автоматически. Она была заранее готова изобразить возмущение, чтобы Сэм ни сделал. Но рука ее остановилась. Гусси словно окаменела в этой неестественной позе. Ее сравнительно светлая кожа посерела, на лице застыло выражение неподдельного ужаса. Женщина вдруг постарела лет на двадцать.

— У-уб-бит? — едва слышно прошептала она.

— Да…

— Но… Кто мог убить Сэма? Разве он кого-нибудь тронул? Он ведь никогда… Сэм только поболтать был горазд…

— Все это мы выясним. Можно мне войти?

Она впустила его:

— …извините. Я прямо не знаю… Как это случилось?

Брок вошел в единственную комнату, огляделся вокруг — где бы сесть? Напротив постели стоял большой стол и два мягких кресла, а у спинки кровати — два стула. Но сесть было не на что: и на креслах и на стульях валялись беспорядочно разбросанные вещи. Заметив его взгляд, она освободила одно кресло. Брок сел, положил шляпу на стол.

— Расскажите все, что вам известно о Сэме Дженкинсе, — начал он, так и не ответив на ее последний вопрос.

Она рассказала ему много, но ни малейшего намека на мотивы убийства из ее рассказа Брок извлечь не смог.

Сэм — один из многих, кто живет без особых моральных устоев, время от времени по мелочам преступает закон, но никакой социальной опасности не представляет. И поэтому, уходя, Брок не испытывал такого чувства, какое было у него после посещения Вильямсов.

— До свидания. Спасибо, Гусси.

— Помогла я вам?

— Очень даже, — солгал он. — Можете вы опознать его труп в морге? Или у него есть в городе родственники?

— Ничего, схожу. Насчет родственников не знаю, про это он ничего не говорил…

Потом Брок поехал на квартиру Джимми Джонсона, живущего на углу 149-й стрит и Бродвея.

Он остановился перед шестиэтажным домом, облицованным светлой плиткой, довольно приличным с виду. Сразу было видно, что белые жильцы сравнительно недавно уступили свои жилища цветным. Ступеньки, ведущие к входной двери, были чистыми, все стекла в двери вымыты, ни одно не разбито. И лифт работал, хотя поднимался медленно.

На пятом этаже Брок постучал в дверь квартиры Джонсона. Ему открыл светлокожий негр, представившийся мистером Дезелиусом. Наморщив лоб, он пригласил Брока войти. Прежде чем проводить детектива в комнату, закрыл дверь на четыре замка.

Потом появилась миссис Дезелиус, хрупкая темнокожая негритянка в длинном черном платье из сатина. Следом за ней вошла ее тринадцатилетняя дочь, Синетта.

— Я не намерен вас долго задерживать, но я обязан задать несколько вопросов о вашем жильце Джонсоне.

— Я о нем ничего не знаю, — отрезал мистер Дезелиус. — Он только и занят был, что своими книгами.

— Он учится, — объяснила Синетта.

— Помолчи, тебя не спрашивают, — сделала ей выговор мать.

— Вы бы лучше поговорили с его подружкой, — сказал мистер Дезелиус, словно говоря: «Я умываю руки». — Она живет на третьем этаже и знает Джимми куда лучше нас. Мы только предоставили ему кров.

— Позвольте узнать имя этой дамы?

— Мы не знаем, как ее зовут, — раздраженно ответил Дезелиус.

Брок посмотрел на него с интересом: с чего это он так окрысился?

— Линда Лу Коллинз, — сказала Синетта, не обращая внимания на жесты матери. — Она певица.

— Понятно. Спущусь-ка я к мисс Коллинз, — обратился Брок к Дезелиусу. — Если вы меня выпустите, конечно.

Хозяин квартиры проводил его до двери.

Брок спустился на третий этаж. Но в квартире Линды Коллинз никого не оказалось. «Что ж, на сегодня все, — сказал он себе. — Надо немедленно ехать в управление, тщательно обдумать и привести все данные к общему знаменателю…»

Охранник пропустил ее в камеру и тщательно запер дверь.

— Джимми, милый! — Линда Коллинз быстро подошла к койке и поцеловала его. — Что они с тобой сделали?!

Он горько улыбнулся.

— Они просто сунули меня в смирительную рубашку… Они ненавидят меня, потому что я сказал: «Стрелял белый полицейский…» Утверждать, что я спятил, им выгодно.

По лицу Линды пробежала тень.

— Грязные собаки! — Но слова ее прозвучали не совсем естественно.

Он хотел заглянуть в глаза Линды, но она отвернулась, избегая встретиться с ним взглядом.