Анастасия Кухарева - Игры корифеев

Олег 27.06.92 года 22.10

Он ходил кругами по кухне, вытаптывая дорожку от окна к двери и к полке, на которой стояла одна несчастная банка с кофе. Олег был дома с пяти часов вечера, но сестра не появилась даже к девяти. А уже начало одиннадцатого. Всегда, когда она так задерживалась, она звонила. Сегодня звонка домой не было. У Олега ужасно ныл живот. Что–то случилось. Он это просто знал, настолько неприятным было это чувство.

Олег, не зная, куда себя применить в этом страшном ожидании непонятно чего, теребил ключи, хватался за нож, прижимался лбом к кухонному окну. Кончилось тем, что Олег ушёл в зал, рухнув в кресло, замер и уставился на телефон. Сердце наматывало круги, и голова начинала плохо соображать. Олег не хотел звонить Алексу, вдруг будет звонить его Кэтти, а телефон будет занят.

Иногда он думал, что вот придёт Кэт домой, он поставит перед ней чашку с кофе, и скажет: «У меня есть хобби, но оно тебе не понравится». А потом становилось страшно окунать её в новый мир, где человек — человеку отнюдь не друг, товарищ и брат. Сейчас он рассказал бы ей всё и был готов бросить всё, только бы она пришла.

Ещё никогда в жизни такого не было. Чувство опасности и неизбежности подкатывало к горлу и становилось трудно дышать. Что–то случилось. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Смотрел на телефон и бубнил про себя:

— Ну, ну позвони… позвони… позвони… позвони…

Олег хотел позвонить в скорую, но боялся, что ему скажут что–то плохое.

В тот момент, когда позвонили в дверь, Олег содрогнулся, хотя и ждал звонка, но по телефону. Потом облегчённо вздохнул и ринулся открывать дверь, (даже не глядя в глазок, хотя это уже вошло в железную привычку). Как он её сейчас отругает!..

На пороге стоял Александр, весь в чёрном. Бледное лицо и злой взгляд. Олег не видел его таким с тех пор, как погиб Кишмиш.

— Поехали со мной.

— Кто?

— Белый… и девушка с ним. Поехали, в машине разберёмся.

У Олега, пока искал ключи, мелькнула мысль о Кэт. Но у неё были ключи. И с ней потом разберёмся… разберёмся. 50-тикопеечная монета Кэт на его ключах… Боль в сердце отдалась уколом в спину, свело руку. Олег невольно охнул.

Сначала для Олега всё было словно игрой. Он будто попал в сказку на сцене и играл роль в новом спектакле, которую ему выдали. Но по мере того, как развивались дальнейшие события, он стал всё ярче и яснее понимать, что ни в какую сказку он не попал. Он в жизнь вляпался! И эти деньги не стоят ничего.

Алекс сел за руль, Олег рядом. Машина рванула с места.

— Не гони. Под лежачий камень всегда успеешь.

— Тише едешь — хрен приедешь! — Алекс не сбавил скорости, — не говори мне что делать, и я не буду говорить тебе куда идти.

— Он жив?

— Да, он жив. Смог позвонить, — Алекс говорил медленно, словно с трудом преодолевая внутреннее сопротивление.

— Мы с Максом забрали их с Садков. Это район частных домов. Он и девушка с ним. Их избили. Места живого нет. Весь товар забрали. Пока она без сознания, а он бредит. Как я смог понять, их было шестеро. И Белый кого–то знает. Он всё время бредит и говорит: «Нет».

— Никогда не бывает так плохо, чтобы не было еще хуже. Что за девушка? — у Олега появилось смутное беспокойство, он не мог понять, с чем оно связано.

— Не знаю, была с ним, когда они встретились с теми, кто их так…

Олег теребил в руках 50-копеечную просверленную монету сестры, нанизанную на кольцо вместе с ключами, и пытался вспомнить, есть ли у Кэтти знакомые в Садках, но не смог. Да и не могли её, ей всего шестнадцать… хотя причём здесь возраст?

Кэтти 27.06.92 года 22.20

Она пришла в себя в тёмной комнате. Вокруг не различались ни цвета, ни предметы, ни звуки. Кэт не могла понять ни то, где она находится, ни то, как она сюда попала. Не могла вспомнить, что было до того, как она проснулась. Из ощущений поняла, что лежит на кровати, накрыта до самого подбородка чем–то лёгким и тонким. Почему–то показалось, что она в море, и на миг стало смешно, но смеяться она не смогла. Попробовала пошевелиться, но не смогла. Хотела встать. Но вдруг всё тело пронзила острая боль. Ей показалось, что она закричала от боли, но она только застонала. Во тьме возник женский силуэт, он наклонился к ней. Локон волос подошедшей упал на плечо Кэт и причинил невыносимую боль, она застонала. Женщина вышла, зашёл мужчина лет тридцати. Он подошёл, снял с неё простыню. Она поняла, что не чувствует даже то, одета она или нет. Приятный мужской голос произнёс тихо и жёстко:

— Оля, морф, быстро! — отвернулся, в его руках возник шприц. Он наклонился и спросил, как её зовут. Она не смогла это сказать. От боли, неотпускающей её, стало холодно. Уже после укола, когда боль стала стихать, она услышала голос брата и прошептала:

— Олега… Позови Олега.

Человек, стоящий над ней замер на миг и вышел из комнаты. Она услышала крик брата, он влетел к ней, схватил за плечо, рухнул рядом с кроватью на пол на колени. Рука его, сжимавшая плечо, причиняла боль. Кэт хотела сказать ему, чтобы он отпустил, но не успела. Темнота окутала её, и боль исчезла вместе с братом. Она ещё слышала, как Олег кричал на кого–то, и как мужчина ругал его, а потом всё стихло. Морф сделал своё дело, и Кэтти уснула.

Олег стоял в коридоре красный и злой:

— Ты, Саня, вообще совесть имеешь?

— А что, по–твоему, я с ней делаю? — Александр глупо улыбнулся, за что неожиданно получил увесистый удар.

— Придурок. Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую… Затем уйди под локоть и снизу в челюсть? Это же не я их так… кретин! — Алекс вытирал кровь с разбитой губы.

— Ты, ты… — Олег со всей силы грохнул кулаком по стене, даже не поморщившись от боли в разбитых в кровь костяшках пальцев.

— Убью! Понял?

Алекс всё прекрасно понял, — взгляд Олега не обещал ему в будущем ничего хорошего.

Олег не знал, что сказать Алексу, но готов был убить его, если бы это помогло Кэт.

Белый 27.06.92 года 23.45

Когда он пришёл в себя, хотелось пить. Казалось, что горло пересохло и горит. Алекс принёс воды и, смочив полотенце, положил его на грудь и живот. На лице лежал смоченный платок. Выглядел он устрашающе, лицо разбито. Весь был в крови, ссадинах и синяках, глубокая ножевая рана на руке. Ольга и Макс разрезали на нём то, что осталось от одежды, смыли кровь. Впервые за всё время в его глазах появилось осмысленное выражение, он уже не бредил.

— Девушка, она…

— Кто это сделал?

— Кроль и его люди. Шестеро, — Белый попробовал сесть на кровати, но от боли, пронзившей живот, опять рухнул.

— Не вставай, не надо. Если тебя ограбили, радуйся, что не угробили!

— Пошёл ты!

Дмитрий, придя в себя на улице, смог из последних сил добраться до частного дома, позвонить оттуда Алексу, сказать тому, чтобы забрал его и девушку, сказать хозяину, чтобы не вызывали скорую и ментов, а сказали адрес, куда ехать. Сказал спасибо парню, впустившему его в дом, и вырубился. Провалился в какой–то сизый туман, из которого его время от времени вытаскивал Кроль и снова, и снова бил его.