Инна Тронина - Четвёртая четверть

— Значит, всё понял, Тонечка? — медовым голоском спросила Надежда. — Тогда будь другом, Мишутку позови… Нет, я ему лично хочу сказать. Не упрямься, дружок, у меня мало времени. Ещё мне Виолетта нужна…

— Молодец, Надюша! — шёпотом сказал Андрей. Бледные щёки Беловой порозовели.

В потолочный люк и в окна врывался сильный встречный ветер. От бешеной гонки захватывало дух. Щипач откровенно наслаждался происходящим. Кататься в таких джипах ему ещё не доводилось.

— По Пресне едем, — вполголоса сказал Божок. — Вон там дом Оксанки…

— Тихо! Всем молчать до самого Новогиреево, — распорядился Озирский. — Парни могут услышать.

— Скоро приеду, Мишутка, в магазин только заверну. Не садитесь без меня обедать, — попросила Надежда, облизывая губы. — Стариков покормлю. Нет, тебе это кажется. Устала просто. Ты же понимаешь — мне не всё равно, что вы затеваете. Понимаю, что Виолетта хочет! Куда же я денусь? Вы у неё в заложниках. Надо было думать раньше. Только без меня ничего не начинайте. Смотрит девочка телевизор, и пусть смотрит. Не пугайте её.

Дальше пошли сплетни про знакомых, в которые Андрей не вникал. Он понимал — время выиграно, дело в шляпе. Лишь бы Божок не попался с таблеткой, да Щипач не сплоховал со шприцем. Конечно, ребята они смышлёные, но ошибки случаются у всех. Лариса Черняк пока жива и невредима. Минкова оттягивалась не обязательно ночью. Колчановы, например, погибли вечером. Но тогда не нужно было ждать Надю, опасаться стариков. И темнота наступала гораздо раньше. Спрятать трупы не составляло труда. Поздней весной, почти летом, надо быть более осмотрительными.

Чтобы не вызвать подозрений. Озирский сделал знак Беловой закончить разговор.

— Езжай по Садовому, до поворота на Ульяновскую, — сказал он Чугунову уже в полный голос. — Нечего петлять по центру. В пробках там застрянем…

— Понял. А потом по Шоссе Энтузиастов. Идёт?

— Идёт. — Андрей обеспокоенно взглянул на Гету. — Тебя мать когда ждёт домой? Если волнуется, позвони, скажи, что всё в порядке.

— Я сказала, что еду за город. Так что мама особенно не переживает. Андрей, у тебя не будет неприятностей? Может, лучше всё-таки в милицию обратиться?

— Какие ещё неприятности? — улыбнулся Андрей. Близость Геты делала его лицо ещё прекраснее, Даже Надежда Белова откровенно любовалась им.

— А вдруг мы не имеем права вот так, самовольно, врываться в чужую квартиру?

— Даже если и будут неприятности… Первый раз, что ли? Для меня главное сейчас — выполнить намеченный план. И посторонние, пусть даже милиция, мне там ни к чему. Когда дело сделаю, позову их пожать лавры. Но я согласен в любом спектакле играть только главные роли.

Озирский подмигнул Божку и Щипачу. Ребята его прекрасно поняли. Они сделали пальцами знак «Виктория» и замолчали, только награждали друг друга тычками в бока.

— Не волнуйся, Гетка! — Андрей взял её руку. Поднёс к губам. Против ожидания, девушка руки не отдёрнула. — Всё будет хорошо. Я делаю это и для тебя тоже. И я доведу намеченное до конца. Помнишь, что ты мне обещала, если убийцы Колчановых будут найдены?

— Обещала выполнить любую твою просьбу. Если, конечно, это будет мне по силам, — ответила Генриетта. Тонкие пальцы её заметно дрожали.

— Это тебе по силам, — уверенно сказал Андрей.

— Тогда клянусь своей жизнью, здоровьем папы и мамы, что расплачусь с тобой за эту работу, — торжественно сказала Гета. — Мне самой было неудобно эксплуатировать тебя даром. Говори!

— Ещё рано. — Озирский крепче сжал запястья девушки. — Когда всё будет кончено, я предъявлю счёт. Но помни о своей страшной клятве. Мы уже подъезжаем…

Андрей забыл об остальных пассажирах джипа. Он видел только дочку Ронина и говорил с ней без слов — мимикой, жестами, взглядом, мыслями. Сейчас директор агентства о деле не думал. Они поняли друг друга правильно, и Генриетта уже знала, о чём попросит её благодетель. Она вспомнила деревенскую избу с русской печкой, в заснеженном Подмосковье. Гадалку Анфису Климовну Курганову с курицей на руках. И то, как её хохлатка клюнула золотое кольцо.

«До следующих Святок замуж выйдешь за богатого!» — сказала Курганиха. А Гета не поверила ей тогда, ни единому слову не поверила. И лишь сейчас, во время безоглядной гонки по столице, с запада на восток, от тьмы к свету, поняла, как была неправа.

Но зимой невозможно было представить, что Озирский овдовеет, да ещё выберет Гету Ронину из всех претенденток на его руку и сердце. Да, она — дочь генерала. Но отец тяжело ранен, и потому для карьеры Андрея абсолютно бесперспективен. Кроме того, Ронин, наверное, никогда не сможет ни ходить, ни даже говорить.

Она — некрасивая, похожая на юношу. Печальная девушка. Да ещё сломленная свалившимися на неё страданиями. Кроме того, находится под следствием. Её не повезёшь на светский раут, не пригласишь на бесшабашную тусовку. Её формами не похвалишься перед другими мужчинами. Она — не француженка, не графиня. Союз с Генриеттой Рониной ничего не даёт Озирскому, но налагает на него новые тяжёлые обязательства. Они связаны с лечением генерала, с необходимостью всё время видеть перед собой мужчину в коме и двух заплаканных женщин. А уж сколько гадких слов будет сказано за спиной Озирского, трудно себе представить…

Он женится в четвёртый раз. И, вероятно, в последний. Впервые это происходит не под давлением обстоятельств. Он сделает предложение девушке, к которой прикоснулся впервые только сегодня. Прикоснулся несмело, как невинный мальчик. И испытал невероятное, доселе незнакомое ему волнение. С Генриеттой они знакомы меньше года, но без неё для Андрея нет жизни. В тридцать девять лет такими словами не бросаются…

Генриетта откинулась спинку дивана, обтянутого «тигровым» чехлом. Озирский вновь изучал через лобовое стекло забитую транспортом дорогу. Вскоре Чугунов завертел баранку, уводя джип с Земляного Вала. Надежда Белова сидела, притихнув, в другом углу заднего дивана. А между ней и Генриеттой, плотно прижавшись друг к другу, устроились Руслан Величко и Щипач-Воровский, который до сих пор так и не пожелал назвать своё настоящее имя…

Я только и думал о том, чтобы не потерять таблетку. Она очень маленькая, и может запросто закатиться в складочку или в щёлочку. Я никогда эту Минкову не видел, но раз Андрей приказал её ликвидировать, значит, так нужно. Не знаю, о чём думал Щипач, а вот Белова нервничала, теребила рукава и старалась устроиться поудобнее. Но мы были напиханы впритык, и у неё ничего не получалось.

Когда ехали по Шоссе Энтузиастов мимо Измайловского парка, Озирский спросил:

— Надя, извините за вторжение в частную жизнь, но из песни слова не выкинешь… Вы ведь к свахам и в службу знакомств обращались вместе с Натальей Логиневской, так?