Лоуренс Блок - Смертельный медовый месяц

После еды он опять позвонил. Безрезультатно. Они медленно направились к аптеке, купили там два журнала. Он попытался дозвониться еще раз. Никто не отвечал.

Они вернулись в свою комнату в отеле. В семь тридцать он отшвырнул в сторону свой журнал, схватил телефонную трубку, но потом опять положил ее.

— Что случилось, Дэви?

— Не знаю. Как ты думаешь, они подслушивают?

— Кто?

— Девушки на коммутаторе отеля.

— Возможно.

— Я скоро вернусь.

Он вышел, направился в аптеку за углом и снова позвонил. Никто не отвечал. Наверху в комнате он опять и опять нетерпеливо смотрел на часы. В восемь он снова спустился в аптеку и набрал номер. Ответил мужской голос.

— Мистер Люблин?

— Одну минуту, я его позову.

Потом он услышал:

— Мори, это тебя!

Дэви повесил трубку и вернулся в номер. Он сообщил Джулии:

— Люблин дома, но не один. К телефону подходил кто-то другой.

— Это не...

— Нет, я уверен, что это не один из тех. Я бы узнал их голоса.

На минуту он задумался.

— В помещении я слышал какой-то шум. У меня такое впечатление, что там было много народу. Возможно, шла игра в карты. Во всяком случае, человек, которого я позвал, находится там. Если бы он там был один, тот второй не стал бы называть его по имени. В этом я уверен.

— Что мы теперь будем делать?

— Через некоторое время я снова позвоню. Рано или поздно он останется один и тогда я возьмусь за него.

Несколько минут они молчали.

— Не звони больше сегодня вечером.

— Почему?

— Потому что тогда у него появится подозрение. Просят к телефону и бросают трубку... Если это случится только один раз, он просто пожмет плечами. Но если это повторится, он может насторожиться. Мы не должны заставлять его осторожничать. Сейчас для нас самое лучшее, если о нас никто ничего не будет знать. Люблин вообще не знает, что мы существуем, а те двое не подозревают, что мы их разыскиваем. Мы ничего не достигнем, если обратим на себя внимание.

Она была права.

— Я пойду туда в три часа. К этому времени они наверняка закончат партию.

— Нет.

— Почему?

— Возможно он живет не один.

Она села около него и взяла его за руку.

— Подумай, Дэви. Мы еще ничего не знаем о нем. Мы должны подождать до завтра. Сначала позвоним и тогда пойдем туда. А если никого не будет, мы можем пробраться в квартиру и подождать его там. Одно из двух. Сейчас он там, но у него гости. Мы не знаем даже, живет ли он в доме или в отдельных апартаментах — мы вообще ничего не знаем. Разве мы не можем подождать до утра?

— Ты нервничаешь?

— Немного. И я устала. Мы оба должны отдохнуть. Утром...

Он медленно кивнул. Она была права и не имело смысла терять свое главное преимущество — неожиданность нападения. Да и вообще не повредит подождать еще один день. У них много времени.

Он принес из шкафчика бутылку канадского виски и улегся с ней на кровать. Джулия включила телевизор. Показывали какой-то фильм о враче, который, находясь в иммиграции, не соглашался сделать операцию. Они посмотрели фильм до конца. Правда, он не слишком следил за действием. Он лежал на кровати и отпивал время от времени небольшими глотками виски, изредка поглядывая на экран. Джулия не хотела пить.

Потом они еще час смотрели детектив, а затем выпуск известий. Не сообщили ничего важного. Во время сводки погоды она выключила телевизор и предложила отправиться спать. Он устал, но спать... Он отчетливо ощущал, что тело требует сна. Но в то же время он был абсолютно бодр. Все же это была хорошая идея — лечь спать. Он сделал большой глоток из бутылки, чтобы легче было заснуть.

Они, не стесняясь друг друга, разделись в этой же комнате, не чувствуя потребности уединяться для этого. Приспособились к медовому месяцу, подумал он. В известной степени это все же было так. И они больше не стеснялись друг друга. Он чувствовал, что теперь он просто не может стесняться этой женщины, что они слишком много пережили, и что он стал слишком близок к Джулии, чтобы подобные мелочи еще играли какую-то роль. Они разделись, он выключил верхний свет и тогда они отправились спать. После того, как он погасил и ночник, они молча лежали в темноте.

Она тяжело дышала. Он прижался к ней, тогда она скользнула в его объятия. Ее губы были теплыми и податливыми, он поцеловал ее и ощутил тепло ее тела. Он опять поцеловал ее и коснулся ее груди. Хриплым голосом она прошептала его имя. В руках он ощущал ее теплое податливое тело.

Но никакой активности. Вначале все было хорошо, но нервное напряжение тяготело над ними и они просто ничего не могли. Желание было налицо, но они просто физически неспособны были его осуществить.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу.

— Мне очень жаль, Дэви.

— ...ш-ш-ш-ш...

— Я люблю тебя. В воскресенье мы поженились. А сегодня какой день? Вторник? Мы женаты всего два дня.

Он не отвечал.

— Два дня. Для меня они были как вечность. Я думаю, что до женитьбы я тебя совсем не знала. Мы познакомились, обручились, но при этом я тебя едва знала. Но теперь, после этих двух дней...

Он нежно поцеловал ее.

— Я люблю тебя, Дэви. А теперь спи.

Он лежал в темноте и был уверен, что не сможет заснуть. Итак, здесь все-таки был этот Люблин, в Бруклине на Кью-Кирк Авеню. Он позвонил ему, повесил трубку раньше, чем Люблин смог подойти к аппарату. Может быть, мне нужно было подождать еще минуту, подумал он. По крайней мере, нужно было услышать его голос, чтобы потом я смог узнать его. Теперь все это стало реальным. До этого существовали лишь глухой гнев и потребность что-то предпринимать. Но с действительностью это еще не имело ничего общего. Потом он прочел сегодня это сообщение в газете, второе явное доказательство. И потом эта поездка в Хиксвилл, на квартиру Корелли и в его бюро.

Все это было действительностью. Теперь у него было оружие, револьвер. Все, что он знал об оружии, он почерпнул много лет назад во время военной подготовки. Сможет ли он воспользоваться револьвером, если это понадобится? Попадет ли?

Он еще никогда не стрелял в людей. Ни из револьвера, ни из винтовки, ни из какого-либо другого оружия. Он еще никогда не целился в живого человека и не пытался убить человека.

Он протянул руку и слегка коснулся тела своей жены. Она не пошевелилась, тогда он убрал руку, лег удобнее и сделал глубокий вдох.

Проснулся он неожиданно: заснул, сам того ни ожидая, и теперь его точно подбросило в кровати. Губы его были сухими, а в голове свербила тупая боль. Он сел в постели и постарался дышать ровнее. Его дыхание было таким неровным, как будто он бежал за автобусом.

Сигареты лежали на ночном столике. Он дотянулся до пачки, достал сигарету и закурил, прикрывая огонь, чтобы не разбудить Джулию. От первой затяжки у него перехватило дыхание и он, подавляя кашель, сделал несколько глубоких вздохов.