Дэн Симмонс - Отмороженный

Телефон в кармане Майерса зазвонил.

— Наплевать, — сказал Брубэйкер.

— Это может быть что-нибудь важное.

— Наплевать.

Майерс предпочел вместо этого наплевать на Брубэйкера. Все так же, трусцой продвигаясь вперед, он приложил телефон к уху.

— Да. Да? Да, сэр. Да, но мы как раз идем за... нет... да... нет... слушаюсь. — Он сунул телефон в карман и остановился.

Брубэйкер резко обернулся к напарнику.

— Ты чего?

— Это был капитан Миллуорт. Приказал снять наблюдение с Курца.

— На х...! Слишком поздно!

Майерс помотал головой:

— Не-а. Капитан говорит, что мы должны свернуть наблюдение и со всех ног лететь на Элмвуд-авеню, чтобы помочь Прдзивски со свежим уличным убийством. Мы больше не занимаемся Курцем — его собственные слова.

— На х..!!! — заорал Брубэйкер. Старуха в черном пальто остановилась и уставилась на него. Брубэйкер сделал еще три шага, вышел из-за угла и увидел, как Курц переходит улицу, приближаясь к гостинице. — Мы же взяли эту паскуду!

— Если мы сейчас отправимся за ним, то Миллуорт поджарит на завтрак омлет из наших с тобой яиц. Он же сказал: кончайте заниматься Курцем. И с чего ты так бесишься, Фред?

Сказать ему о деньгах, которые обещал Стив Фарино? — подумал Брубэйкер. — Нет!

— Этот бандит шлепнул Джимми Хэтуэя. И еще Трех Марионеток из Аттики.

— Чушь, — ответил Майерс. Он повернулся и, не торопясь, пошел к фургону. — Никаких доказательств нет, и ты сам это отлично знаешь.

Брубэйкер снова оглянулся в сторону гостиницы и поднял свой «глок», как будто и впрямь собирался с расстояния в целый квартал выстрелить Курцу в спину.

— На х..! — повторил он.

В комнате Курца кто-то побывал. Два волоска, которые он, уходя, прикрепил к двери, выпали. Курц вынул оружие, отпер замок, резко пнул дверь ногой и влетел в комнату. Никого. Держа в руке «СВ», он проверил обе комнаты и пожарную лестницу. С первого взгляда он не заметил ничего особенного, но кто-то здесь, несомненно, пошнырял.

Исчез нож. Один лишь острый кухонный нож. Курц осмотрел все остальное, но, если не считать того, что его бритвенный прибор и расческа лежали в ванной чуть-чуть не так, как он их оставил, а книги на полке были едва заметно сдвинуты, ничего больше не изменилось и не пропало.

Курц вымылся под душем, побрился, причесался, надел свою лучшую белую сорочку, немного старомодный галстук и темный костюм. Парадные черные ботинки, стоявшие в глубине шкафа, нужно было лишь слегка обмахнуть, чтобы довести до зеркального блеска. Длинное пальто, висевшее в том же шкафу, было не новым, но отлично сшитым и идеально чистым. Засунув «смит-вессон» за пояс и опустив в карман пальто «компакт витнесс» Анжелины, он вышел, сел в «Вольво» и доехал до спортивного клуба Буффало. По дороге он остановился, зашел в кондитерский магазин, купил там не слишком большую, но и не маленькую коробку шоколадных конфет, сделанную в форме сердца, и выкинул часть конфет в урну.

— Вы опаздываете, — сказала Анжелина Фарино Феррара, когда он вошел в тренажерный зал. — И одеты не так, как надо. — Он не стал переодеваться и оставался в пальто и костюме.

— Сегодня я не намерен упражняться. — Он вручил ей коробку конфет. «Мальчики», только что закончившие работу с тяжестями, с любопытством смотрели на них сквозь стеклянную стену.

Анжелина развязала ленточку, открыла коробку-сердце и увидела свой «компакт витнесс», лежавший среди оставшихся конфет. — О, мои любимые! — воскликнула она, положила в рот конфету с орехом-пекан и закрыла крышку. — Вы все еще хотите побывать на ленче?

— Да.

— А вы уверены, что сегодня подходящий день?

— Да.

— Но ведь там не должно случиться ничего драматического, не так ли?

Курц промолчал.

— Мы поговорим об этом в моем пентхаусе, — сказала Анжелина. — Я должна переодеться к ленчу. Вы можете поехать со мной. Мне придется представить вас «мальчикам» и всем остальным, кто проявит к вам интерес. До сих пор вы были всего лишь Мужчиной, Обольстившим Меня в Спортивном Клубе. Как вы сказали, вас зовут?

— Доктор Говард Конвей.

Анжелина вскинула бровь и вытерла полотенцем потное лицо.

— Доктор Конвей. Как вам это идет! Вы хирург?

— Стоматолог.

— О, это просто ужасно. Я слышала, что дантисты в чрезвычайной степени подвержены депрессиям и склонны к самоубийству. Вы сегодня вооружены, доктор Конвей?

— Да.

— А вы знаете, что «мальчики» заберут у вас оружие, как только мы сядем в машину?

— Да.

Ему показалось, что улыбка Анжелины Фарино Феррары сделалась хищной.

До прибрежного квартала они доехали в полном молчании. На подземной автостоянке Марко и Лео пожали Курцу руку, а затем довольно тщательно обыскали.

— Зачем дантисту пушка? — поинтересовался Лео, опуская «СВ» в карман кашемирового пальто.

— Я склонен к паранойе, — ответил Курц.

— Как и все мы, — добавила Анжелина.

«Прибрежные башни» возносились на двенадцать этажей над снежным полем, которое представляли собой побережье и замершая река Ниагара. Из большого подземного гаража все четверо поднялись в частном лифте на одиннадцатый этаж, где жили «мальчики» — Курц успел мельком увидеть канцелярские столы, компьютеры, телетайпы, несколько бухгалтерских принтеров и понял, что именно сюда переместились офисы Фарино, — а потом они вдвоем с Анжелиной продолжили путь на верхний этаж, воспользовавшись отдельным лифтом. Они вышли в отделанный мрамором холл; там она вынула ключи и открыла дверь в пентхаус.

Анфилада комнат с открытыми дверями протянулась на всю длину здания. Квартира занимала весь этаж, так что Курц мог разглядеть на северо-востоке центральные районы Буффало, а на юго-западе — ленту побережья и реку. Даже в пасмурный день, при низко нависших облаках, вид был очень впечатляющим.

— Очень мило... — начал было Курц и осекся, так как, обернувшись, увидел, что Анжелина нацеливает на него «компакт витнесс» 45-го калибра и вынимает из выдвижного ящика еще один пистолет — автоматический и довольно большой.

— Вы можете предложить хоть какую-нибудь разумную причину тому, почему я не должна прямо сейчас вышибить вам мозги, Джо Курц?

Курц стоял не шевелясь.

— Это могло бы разрушить ваш план — как преподнести сюрприз мистеру Гонзаге.

Губы женщины сделались очень тонкими и бледными, почти бескровными.

— Я могу выработать другие планы.

На это Курц не знал, что возразить.

— Вы два раза оскорбили меня, — сказала Анжелина. — Грозились убить меня.

Курц, может быть, и вспомнил бы в ответ про тех четверых, которых она нанимала, чтобы убить его самого, но решил, что в данных обстоятельствах это будет не лучшим из возможных аргументов. Если бы она сейчас застрелила его, то тем самым только заработала бы себе плюс в глазах брата.