Картер Браун - Девушка, которой не было

Прирожденный идеалист, по чистой случайности загребающий деньги на каждом фильме, казалось, съежился в своем кресле.

— Извините, — тихо проговорил он через несколько секунд. — Последние двадцать лет никто не говорил со мной таким тоном, мистер Холман. Поймите, ваши слова вызвали невольную реакцию... — Зубы Дженнингса вгрызлись в черенок на одну шестнадцатую дюйма. — Но я уже приспособился. Пожалуйста, если вам хочется, оскорбляйте меня и дальше.

— Мой клиент — все еще наша общая проблема, мистер Дженнингс, — сказал я. — Надеюсь, вместе мы придем к ее решению.

— Прекрасно сказано, мистер Холман. У вас есть какие-то соображения?

Я переместил спину в более удобное положение и подумал, что если навалился на лебедя, то он сам и виноват — не надо было становиться креслом.

— Возмущенный телефонный звонок Фесслеру, — предложил я. — Для начала — отказ внести очередной взнос... Полагаю, вы уже заплатили?

— Двадцать пять тысяч, — сказал он так, словно дело было только в деньгах.

— Затем — негодование обманутого, несколько сильных выражений и, наконец, удовлетворение — ведь вы знаете, что он скоро получит по заслугам.

— А точнее?

— Предвкушение делает вас почти неделикатным, — уточнил я. — Вы проговариваетесь, что Холман предоставил Джайлсу бесспорное доказательство его невиновности. Я же предъявлю это доказательство в доме Эдвины Боллард сегодня, в восемь вечера.

— И я пожалею о своей неделикатности?

— Точно!

— Не слишком ли откровенная приманка, мистер Холман?

— Совершенно верно, мистер Дженнингс. Ник знает, что я не могу заполучить доказательства.

— Не можете? — Он недоуменно уставился на меня. — Тогда почему...

— Потому что это наиболее верная гарантия его прихода, — сознался я. — Увидеть мое падение, самое эффектное падение со времен комедий немого кино! Да его хлебом не корми.

Он вынул трубку изо рта и завертел ее в пальцах. — Помнится, я говорил, что студия и киноиндустрия не могут терпеть кошмаров Бобби Джайлса. — Он медленно покачал головой. — Подразумевалось, конечно, что они не могут больше терпеть Ника Фесслера. Я могу сделать для вас что-то еще, мистер Холман?

— Ну... — Я отклонил спину от ревматического лебедя, освободив его от своего веса. — Извините за откровенность, мистер Дженнингс, но вам следует обратиться к психотерапевту по поводу непреодолимого желания доверять первому встречному.

Хруст черенка догнал меня у двери.

Я устроил себе один из тех основательных завтраков в счет расходов по делу, которые начинаются с мартини, а кончаются страстной надеждой найти очередное такое же дело. Затем отправился домой, потому что оттуда мог звонить лежа, не опасаясь, что какая-нибудь старая леди, рвущаяся в автомат, вызовет копов.

Мой дом выглядел покинутым: в последнее время я мало в нем бывал. Я отнес к дивану непонятной формы (такого не увидишь и в борделе, говорили мне) телефон, поставил его на пол, набрал номер и с радостью услышал напоминающий компьютер голос:

— Офис мистера Брюса Милфорда.

— Здравствуй, Гиацинт, — мечтательно сказал я.

— О, это вы! — холодно откликнулся голос.

— Мистер Брюс Милфорд на месте?

— Будет в четыре тридцать. Хотите, я попрошу его перезвонить вам?

— Нет, скажешь ему следующее: Холман просил передать, что привезет доказательство невиновности его клиента в дом Эдвины Боллард в восемь вечера; да, а еще я был очень взволнован.

— Ладно, — ответила она. — Гений за работой. — Мне показалось, я услышал в голосе девушки нотку уважения, но если это и было, то недолго. Хилда с угрозой добавила:

— Но разве ты не занят сегодня вечером?

— Наш ужин придется отложить, по крайней мере, на время. Боюсь, пока мне придется заняться работой и сосредоточиться на других занятиях. Иначе... — Но она уже повесила трубку.

Я набрал номер Эдвины Боллард, и мне ответил внушительный, похожий на рык, знакомый сочный баритон.

— Надеюсь, моя знакомая в добром здравии, а не лежит под плитами гаража? — с тревогой спросил я. Мембрана загрохотала, как барабан.

— Это вы, Холман? — прогудел наконец баритон. — Эдвина в обычном состоянии.., как всегда истерическом. Веселенький денек я провел. Все равно что караулить в психушке лунатиков в полнолуние! Как развиваются события? Вы не представляете, как я на вас надеюсь!

— Полный успех! — бесстыдно солгал я, настроенный баритоном исполнителя шекспировских пьес на британский лад. — Поэтому и звоню. Сегодня в восемь вечера я привезу бесспорное доказательство, что девушку убили не вы.

— Правда? — Облегчение в его голосе вызвало у меня мерзкое чувство вины. — Слава Богу! Замечательно, Холман! Не знаю, как...

— Потом, — сказал я. — Мне уже пора, к телефону рвется какая-то расхристанная девушка по вызову. Похоже, Марти Дженнингс обсчитал ее на девяносто девятый доллар. — Я быстро повесил трубку.

Повинуясь внезапно возникшей идее, я набрал номер бара в центре города, известного под названием “У Майка”, и спросил, нет ли там поблизости Джо Треллена. С тех пор как я знал Джо, он всегда сидел в этом баре, так что пари было беспроигрышное. Джо, экс-адвокат и алкоголик, перебивался выполнением случайных поручений для желающих сэкономить деньги на практикующем юристе.

— Джо Треллен слушает, — раздалось в моем ухе знакомое невнятное бормотание.

— Рик Холман, — отрекомендовался я. — Как ты, Джо?

— Ужасно! — горестно ответил он. — Кроме двух ничтожных кружек пива, купленных каким-то прижимистым моряком, больше ничего, и я трезв!

— Для тебя нашлась работенка. Знаешь Ника Фесслера?

— Нет, — сказал он твердо. — Даже у нас, бывших адвокатов, есть своя гордость! Слышал о нем, конечно...

— Я хочу знать, женат ли он и, если да.., на ком.

— У меня знакомый в муниципалитете, — ответил Джо, — но он дорого стоит, Рик, ради такого важного дела.

— Сколько?

— Вечером я должен купить ему ржаного виски с маленьким прицепом. — Джо захихикал. — Я позвоню тебе в течение пятнадцати минут. Идет?

— Двадцать пять баксов, если уложишься, — сказал я. — За каждую минуту просрочки теряешь доллар. — Я беззвучно усмехнулся. — Так идет?

Но он уже повесил трубку.

Телефон зазвонил через тринадцать минут.

— Нет, сейчас не женат, — быстро заговорил Джо. — Был.., в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом, целых семь недель, на Лулу Ла-Зарр... Настоящее имя Элли Мэй Скротен. Она получила развод, основание — крыша поехала. — Экс-адвокат гоготнул. — Может, парень ожидал, что она умеет говорить?

— Большое спасибо, Джо, — сказал я. — Дай мне Майка.

— Разумеется, — сказал он. — В любое время, мистер Холман. Вести с вами дела — одно удовольствие. — Он снова гоготнул. — Если бы я все еще чтил закон, то не посмел бы потребовать с вас так много.