Картер Браун - Обнаженная снаружи и изнутри

Ее голубые глаза робко посмотрели на меня, губы подрагивали, а голосок прозвучал очень жалобно:

— Кушетка очень жесткая, к тому же там какие-то шишки и бугры...

— Точно такие же появятся и на вас, если вы сию же минуту не уберетесь отсюда! — рявкнул я.

— Вы хотите сказать, что не желаете, чтобы я провела здесь ночь?

— Совершенно верно, не желаю! Вон отсюда! Присущий ей насмешливый изгиб бровей превратился почти в вертикальный, пару секунд она разглядывала меня. Потом ее глаза приобрели непокорно боевое выражение. Поднявшись с кровати, она гневно выкрикнула:

— Повторите-ка еще раз!

— Вон! — крикнул я.

— Подождите минуточку.

Наклонившись вперед, она завела руки за спину, затем неторопливо снова выпрямилась. При этом ее бюстгальтер без бретелек немедленно скользнул вниз, а розовато-кремовые груди как бы устремились ко мне, обрадованные внезапно обретенной свободой. У меня сразу же перехватило дыхание. А галлюцинация с неменьшим проворством освободилась от фигового листика, который ударом ноги был отправлен в противоположный конец комнаты.

— А теперь повторите-ка это еще раз! — приказала она.

Надо отдать должное моей эндокринной системе — в самые ответственные минуты она вбрасывает в кровь необходимое количество адреналина, снимая усталость и придавая новые силы. И в это мгновение у меня появилось адреналина даже больше, чем требовалось.

— На кушетке действительно есть шишки и бугры, — пробормотал я как в лихорадке, — так что почему бы вам, золотце, не лечь спокойно на кровати и больше ни о чем не беспокоиться? Ложитесь и расслабьтесь, а я позабочусь о свете.

Я так быстро о нем “позаботился”, что произошло довольно болезненное столкновение, когда мы одновременно пытались забраться в постель. Полли взвизгнула и резко оттолкнула меня в сторону.

— Вы что, каннибал? — застонала она.

— Это получилось случайно, — ответил я. — Понимаете. Я улыбался, вот почему у меня был раскрыт рот. Честное слово, у меня и в мыслях не было кусаться!

— Ха!

Это восклицание было столь эмоционально экспрессивным, что у меня буквально встали дыбом волосы.

Я посчитал, что, возможно, слишком поспешил выключить свет, потому что в комнате было настолько темно, что я не смог различить нагую блондинку даже перед самым носом. Раздался скрип пружин, очевидно ей удалось благополучно добраться до кровати, и мне оставалось лишь присоединиться к ней. Я вытянул вперед руку, чтобы нащупать хотя бы спинку, но то, до чего я дотронулся, выскользнуло у меня из-под пальцев. Полли взвизгнула:

— Не надо! Я боюсь щекотки!

— Да я пытаюсь отыскать проклятую кровать! — прошептал я.

— Тогда стойте на месте и позвольте мне руководить вами, а то у меня такое ощущение, будто я окружена врагами. Не знаешь, откуда ждать нападения.

Я простоял секунд десять, одинокий и потерянный, в кромешной тьме, затем она неожиданно тронула меня холодной рукой, и теперь уже я истерически хихикнул. Рука исчезла, наступила тишина.

— Рик? — В ее голосе звучало сомнение. — Это вы?

— Разумеется. Кто другой, черт возьми, может тут быть?

— Не знаю...

Она и правда нервничала:

— Может, мне на самом деле лучше устроиться на кушетке?

Около половины девятого на следующее утро я демонстрировал наивысшую степень холостяцкого гостеприимства, готовя завтрак в кухне, когда появилась Полли. Она вышла из-под душа, свежая и порозовевшая, с тем спокойно-удовлетворенным выражением лица, которое мы, холостяки, жаждем увидеть у наших редких приятельниц после совместно проведенной ночи. Она снова была в своем экстравагантном ансамбле, отмечая Ватерлоо Холмана. Но если прошлая ночь была поражением, миролюбиво размышлял я, кому нужна победа?

— Доброе утро! — Она принюхалась. — Кофе пахнет восхитительно!

— Высший сорт. Я сам все приготовил. Тебе должно понравиться последнее достижение холостяцкой кухни под названием “Яичный сюрприз Холмана”. Сюрприз заключается в том, что тебе предоставляется решить, что будет на твоей тарелке, яичница или кусок подошвы.

Она самоотверженно жевала “сюрприз”, когда я приканчивал вторую чашку кофе, сочетая ее с сигаретой и думая о том, как прекрасно быть молодым и жизнелюбивым.

После того как все было съедено и выпито, Полли внимательно посмотрела на меня, и у меня появилось ощущение, что я оказался под микроскопом.

— В чем дело? — спросил я недовольно. — Я позабыл надеть искусственную челюсть или что-нибудь похуже?

— Нет, все нормально! — величественно изрекла она. — Я подумала, что убийца не мог бы заниматься любовью, как ты. Но с другой стороны, откуда мне знать, как это делают убийцы?

— Может, зубами? — высказал я предположение. Она оперлась локтями о стол, опустила подбородок на ладони и уставилась на меня с интересом:

— Марвин действительно сделал черт знает что с твоими губами!

— Ты и он, оба! — напомнил я.

— Ты хочешь посмотреть на мои синяки? — спросила она.

— Не сейчас. Я всего лишь горячий, а не ненасытный. А мне надо ехать в полицию оформить свое заявление лейтенанту Фриду.

— Пожалуй, мне следует отправиться домой и проверить, стоит ли он на прежнем месте. Она на какое-то мгновение задумалась.

— Ты не против, если я скажу Лайзе и Марвину, что ты похитил меня и изнасиловал? Они могут осатанеть, если выяснится, что я провела ночь с тобой по собственной инициативе.

Не знаю, что удержало меня от того, чтобы не спутать кофейную чашку с сигаретой.

— Ну знаешь, на какое-то мгновение я позабыл, что ты за птица! Если тебя действительно это так волнует, то можешь остаться здесь на несколько дней.

— Спасибо, но я лучше поеду посмотрю, что творится с этими двумя. Если дела действительно из рук вон плохи, я, возможно, воспользуюсь твоим приглашением.

Озорной огонек на мгновение мелькнул в ее глазах.

— Это называется “из огня да в полымя”, не так ли?

— Ну, я “полыхаю” только с понедельника по пятницу, по субботам и воскресеньям я пас.

— Не считая ночей... Она поднялась со стула.

— Если меня здесь не будет к твоему возвращению, надеюсь, мы еще увидимся, Рик? Ты сам меня разыщешь?

— Наверное. Клэй Роулинз поручил мне удостовериться, действительно ли Харольд убил его дочь. Если он невиновен, это значит, что косвенным образом я работаю на него.

— Или же стараешься изо всех сил навесить на него ложное обвинение. — Она внимательно разглядывала меня. — Я все еще не совсем уверена в тебе, Рик Холман. В известной степени я бы не хотела, чтобы Лайза уделала тебя вчера.

Она вышла из кухни, заставив меня в который раз полюбоваться плавным покачиванием ее заднего места, а вскоре снаружи раздался ни с чем не сравнимый рев ее допотопного драндулета, и мне даже показалось, что едкий запах выхлопных газов проник в дом. Я взял утреннюю газету. Она, разумеется, была заполнена подробностями вчерашнего убийства, что напомнило мне о том, что я должен ехать в город и оформить свое заявление в полиции.