Эрнест Тайдиман - Детектив Шафт

Медленно подняв руку, парень вытер кровь с подбородка, посмотрел на нее и сказал:

– Я тебя убью.

Шафт вместе со стулом отодвинулся назад, приняв положение пантеры, готовой к прыжку. Его правая рука по-прежнему держала ствол нацеленным прямо в приплюснутый нос бандита. Левой рукой он дотянулся и ухватил его друга, смяв в кулаке ненормально широкие лацканы пиджака. Затем, не меняя позы и приподняв худосочного над полом, он еще немного отъехал назад, чтобы мощной пружиной развернуться в направлении окна.

Сила всех мускулов его тела сосредоточилась в этом усилии. Сломанный клоун в коричневом костюме согнулся и задергался на лету как сумасшедший. Потом его голова и плечи проломили стекло, и оно с грохотом и звоном обрушилось, в то время как его тело уже падало вниз среди яркого солнечного и ветреного весеннего дня.

Ствол сдвинулся не более чем на шесть или семь дюймов. С улицы доносился звон последних осколков стекла, разбившихся о тротуар, и крики изумления и ужаса. Взгляд, замерший на пистолете, стал набухать страхом. Пронзительно визжали тормоза, на разные голоса сигналили клаксоны, ветер шелестел бумагами на столе Шафта.

Его голос прорезал волну уличного шума, как дельфин-касатка режет морскую волну:

– Это ты-то меня убьешь?!

Человек на полу превратился в сто фунтов шоколадного пудинга в синем костюме. Пот ручьями катился по его лицу, заливал рубашку и желтый галстук.

– Послушай, вонючка. Возможно, у тебя есть две минуты. Через две минуты сюда придут и спросят, зачем я выкинул в окно этого сукина сына. Возможно, еще меня спросят, зачем я прострелил твою мерзкую башку. Ты понял?

Первая сирена завыла вдали.

– Ты слышишь этот звук? Это труповозка, которая тебя отсюда заберет. А теперь отвечай. Говори только правду. У тебя всего две минуты, а может, и полторы.

Бандит стал захлебываясь бормотать:

– Нокс приказал... Он сказал... Нокс сказал, чтобы мы поехали к тебе и привезли тебя к нему. У него к тебе разговор... Он сказал, чтобы мы быстро...

Шафт как будто смотрел и слушал, но его мысли были далеко. Он представлял себе увешанную бриллиантами черную тушу Нокса Персона, сидящего в одном из своих сверкающих лимузинов. Контрабандисты, наркодилеры, проститутки, грязные дешевые бары в закоулках Гарлема – все это тоже возникало в его воображении, будучи неотъемлемой частью империи Нокса. Человек на полу больше его не интересовал. Он был просто заблудший сопляк с гирькой в кулаке и блестящей хромированной игрушкой 38-го калибра.

Шафт чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Нокс, верно, считал его ровней этому пацану. Услышав, что в коридоре поднимается шум, Шафт подумал, не спустить ли курок. Ему надоела эта нотная и сморщенная от страха уродская рожа. Но, с другой стороны, кровь зальет всю стену, и ее потом не отмоешь. Придется красить стену заново, а он ненавидит едкий запах свежей краски. Ради Нокса беспокоиться уже не стоило – он получит весточку через упавшего голубка, которого сейчас соскребают с асфальта там, внизу.

Возня с придурком, выпавшим из окна, отняла у Шафта полдня. Он сидел в отделении полиции на Восточной Пятьдесят первой улице и отвечал на вопросы молодого дотошного помощника окружного прокурора.

Что произошло в вестибюле? Этот человек, угрожая ему пистолетом, заставил его разыграть спектакль, и они вместе поднялись в офис.

– Что он вам говорил?

– Кто?

– Ну, этот, первый. Мы выясним его фамилию через несколько минут.

– Он сказал, что вышибет мне мозги.

– Значит, он и словесно вам угрожал?

– Нет, просто приглашал покататься на роликах!..

– Мистер Шафт, я пытаюсь выяснить, почему сегодня утром погиб человек.

– А я, мистер Шапиро, пытаюсь вам объяснить, почему погиб он, а не я.

Шафт пустился во все тяжкие, так как был уверен, что лифтер с продавцом сигарет не захотят вспоминать, как все было на самом деле. Двое цветных? Каких таких цветных? У нас в округе нет проблем с цветными, приятель. А вы бы лучше повыгоняли с Таймс-сквер всех проституток и гомиков. Раз уж пришли, займитесь делом, ребята.

Еще Шафт знал, что копы не станут рыть землю из-за одного мертвого негра.

Его пробовали атаковать репортеры газет и телевидения, но впустую. Он запретил им фотографировать и отказывался от интервью, ссылаясь на то, что его профессия требует анонимности. Нет, он, конечно, рад бы им помочь, но они должны войти в его положение. Пойдите сфотографируйте Таймс-сквер, ребята, или поговорите с полицейскими.

Прекратил эту бодягу лейтенант Андероцци. Он явился за полдень и объявил, что два человека, напавшие на Шафта, находятся в розыске по обвинению в кражах, торговле наркотиками, незаконном хранении оружия, сутенерстве и недостойны затрачиваемых на них времени и денег честных налогоплательщиков. Более того, они должны компенсировать Шафту расходы на застекление окна.

– Ничего, я думаю, дело спустят на тормозах, – сказал Андероцци, поднимая глаза от отчета, который он читал тупоносым ботинкам, примостившимся на краешке его стола. – Журналистам мы сказали, что эти двое, скорее всего, хотели поискать наркотики в кабинете дантиста. Надеюсь, в здании есть дантист?

Шафт поднял голову. Он едва не заснул, плотно сидя в пластиковом кресле.

– Не знаю. Может, и есть. Там кого только нет!

– Ладно. Я думаю, в любом случае все обойдется, но формально тебя обвиняют в убийстве. Нужно будет смотаться в офис окружного прокурора и растолковать им, что за чертовы мерзавцы эти двое.

– Черные мерзавцы?

– Я сказал "чертовы".

– Ты очень изобретателен.

– Да, я посещал вечерние курсы политкорректности.

Дверь открылась, и в кабинет вошел квадратный тупорылый дежурный, неся лейтенанту какой-то листок бумаги. Рукава его куртки были закатаны до локтей, демонстрируя предплечья цвета сырой баранины. Пистолет в кобуре, свисающей с ремня, оттягивал брюки. Рядом с пистолетом болтались наручники, из заднего кармана торчала дубинка и свернутый в трубку журнал происшествий.

Полицейский кивнул Шафту, Шафт кивнул в ответ.

– Вот номер. – Он подал Андероцци листок и развернулся к выходу.

– Подожди, Тони. – Андероцци снял ноги со стола.

– Да, сэр?

– Репортеры уехали?

– Так точно, сэр, десять минут назад.

– Ладно. Спасибо.

Андероцци достал из ящика стола ручку и блокнот, вырвал листок из блокнота, переписал туда номер и подал Шафту:

– По этому телефону ты найдешь Нокса. Он сам снимет трубку. Он просто в обморок грохнется, услышав в ней твой обворожительный баритон.

– Как это? Что это за номер?

– Это номер телефона, который установлен у него в туалете. – Андероцци захихикал. – По нему он раз в неделю звонит своей бывшей жене. Она требует у него денег на одежду, квартиру, машину, жалуется, что ее одолевают кредиторы, и все в таком духе, пока телефонистка не говорит: "Ваше время истекло, доплатите пять центов". Это телефон-автомат. Нокс говорит, что у него нет мелочи, обещает перезвонить ей позже и вешает трубку. До следующей недели. Если телефон звонит, Нокс сообщает, что ошиблись номером.