Сью Графтон - «У» – значит убийца

– Что здесь происходит? – В дверях стояла Берлин, подозрительно разглядывая нас.

Мы обе подскочили, а Тринни воскликнула:

– Берл! Ты напугала меня до смерти. Откуда ты появилась? – Она торопливо промокнула глаза, пытаясь скрыть, что плакала.

В одной руке Берлин держала пластиковый пакет с продуктами, в другой – ключи. Она уставилась на Тринни.

– Извини, что подкралась незаметно. Я не догадалась, что могу помешать вам. – Взгляд Берлин переместился на меня. – Что тут такое?

– Ничего, – ответила я. – Мы говорили о Лорне, и Тринни расстроилась.

– Я так и подумала. А вот я уже достаточно наслушалась о ней. Папа прав. Давайте оставим эту тему и поговорим о чем-нибудь другом. Где мама? Она уже встала?

– Мне кажется, она в душе, – ответила Тринни. Я с запозданием услышала, что где-то шумит вода. Берлин бросила ключи на стул, подошла к столу и принялась выгружать из пакета продукты. Как и Тринни, она была в шортах, футболке и шлепанцах – профессиональный наряд помощницы сантехника. В крашеных белых волосах пробивались темные корни. Несмотря на разницу всего в четыре года, лицо ее выглядело так, как у Лорны выглядело бы лет в сорок. Возможно, не так уж и плохо умирать молодой, поскольку красота застывает во времени.

Берлин повернулась к Тринни.

– Ты можешь помочь мне? – раздраженным тоном бросила Берлин. – Давно она здесь?

– Десять минут, – отозвалась я, хотя меня и не спрашивали. – Я просто заехала забрать бумаги, которые ваша мать оставила мне. Тринни показала мне, как разрисовывать футболки, а потом мы заговорили о смерти Лорны. – Я взяла коробку, намереваясь ускользнуть отсюда до появления Дженис.

Берлин с интересом посмотрела на меня.

– Это вы так говорите.

– Ох, ну ладно, мне пора. – Я встала, забросила на плечо ремешок сумочки, и, не обращая внимания на Берлин, обратилась к Тринни: – Благодарю за урок рисования. Мне очень жаль Лорну. Я знаю, что вы любили ее.

Тринни выдавила из себя мучительную улыбку, буркнула: "До свидания" и почти приветливо помахала рукой. А Берлин, не оглядываясь, направилась в контору и с шумом захлопнула за собой дверь. Я показала ей вслед язык, что вызвало смех у Тринни.

– Спасибо, – поблагодарила я и удалилась.

Было уже почти шесть часов, когда я вошла к себе в офис и плюхнула на стол коробку с бумагами Лорны. Все служащие фирмы уже разошлись по домам, не было даже Лонни, который обычно работал допоздна. Все мои налоговые формы и счета лежали там, где я их и оставила. Жаль, что какие-нибудь эльфы или добрые феи не закончили за меня эту работу. Освобождая место на столешнице, я собрала все свои бумаги и сунула их в ящик стола. Я сомневалась, что найду какую-либо ценную информацию в документах Лорны, но просмотреть их было необходимо. Сварив кофе, я уселась за стол, откинула крышку коробки и начала перебирать папки. Они выглядели так, словно кто-то вынул их прямо из ящика стола и поместил в банковскую коробку, на каждой была карточка с указанием содержимого. Имелись здесь копии завещательных форм, которые Дженис, должно быть, получила от адвоката. Карандашные пометки свидетельствовали о том, что Дженис уже проделала предварительную работу по сортировке документов. Я изучила каждую страницу, пытаясь составить представление о финансовых делах Лорны Кеплер.

Бухгалтер, вероятно, быстренько бы разобрался со всем этим, но поскольку по математике в школе у меня было только "удовлетворительно с минусом", то я копалась, хмурилась, вздыхала и грызла карандаш. Дженис заполнила форму активов Лорны, указав наличность на момент смерти, необналиченные чеки, банковские счета, акции, облигации, казначейские векселя. У Лорны не было документов о пенсионном страховании и страховании жизни, имелся лишь полис на приобретенные ювелирные изделия. Никакой собственностью она не владела, но текущие активы составляли чуть менее пятисот тысяч долларов. Совсем неплохо для секретарши с неполным рабочим днем. Была здесь и копия завещания, которое выглядело вполне четким. Лорна завещала все свои ценности, включая ювелирные изделия, наличные деньги, акции, облигации и прочие ценные бумаги, своим родителям. К завещанию прилагалась копия заполненного Дженис "Акта о признании собственноручности завещания", в котором она заявляла, что знала покойную в течение двадцати пяти лет, лично знакома с ее почерком, и что завещание написано и подписано рукой покойной.

Дэниель предположила, что у Лорны не было завещания, но документ соответствовал натуре и характеру Лорны. Небольшие суммы она завещала Берлин и Тринни, по две тысячи долларов каждой, но эти деньги не смягчили враждебного отношения сестер к ней. Возможно, Лорна не знала об этой враждебности, а может быть, и знала, и испытывала по отношению к сестрам аналогичные чувства. Но как бы там ни было, завещание еще не было утверждено. Не думаю, что здесь вина адвоката, просто Кеплеров, наверное, несколько пугала предстоящая бумажная волокита.

Я проверила налога с доходов за последние два года. Постоянную заработную плату она получала только на станции водоочистки. В графе "профессия" Лорна указала "секретарь" и "консультант-психолог". Я не смогла сдержать улыбку, прочитав последнее. Доходы она указывала тщательно, делая только положенные вычеты. На благотворительность Лорна не пожертвовала ни цента, но была чиста (в основном) перед правительством. Прибыль от проституции скрывалась под видом платы за консультации по вопросам психологии. А в Службе внутренних доходов никто, наверное, и не поинтересовался почему за эти "консультации" ей платили наличными.

Дженис предупредила в почтовом отделении, чтобы почту Лорны пересылали ей, и в коробке имелась пачка нераскрытых конвертов от разных адресатов с пометками "важная информация о налогах". Я вскрыла несколько писем, просто чтобы сравнить годовой итог со своим. Среди бумаг оказался отчет из банка в Сими-Вэли, который попадался в налоговых формах за последние два года. Счет был закрыт, но банк прислал ей уведомление о процентах, полученных за первые четыре месяца года. Я подколола его к другим бумагам. Все кредитные карточки были аннулированы, а уведомления об этом разосланы во все компании. Я еще порылась в бумагах: погашенные чеки, квитанции об оплате коммунальных услуг, различные кредитные карточки.

Я разложила погашенные чеки, словно пасьянс. Внизу, в графе "примечания", Лорна старательно записывала цель платежа: бакалейный магазин, парикмахерская, постельное белье и прочее. Было что-то трогательное в этой скрупулезности. Она не знала, что умрет к тому времени, как эти чеки вернутся из банка погашенными. Не знала, что ест в последний раз, что любой поступок, любое действие уже больше никогда не повторятся. Я всегда считала, что самым трудным в моей работе является постоянное осознание того факта, который мы все так усердно пытаемся игнорировать: мы все на этой земле лишь временно... жизнь дана нам только во временное пользование.