Наталья Александрова - Закат на Босфоре

– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – с горячностью воскликнул Аркадий Петрович, – я вовсе не хотел вам зла! И не допустил бы до несчастья.

– Интересно, как бы вы смогли ему помешать? – пробурчал Борис. – Ну да ладно, слушайте. Когда я очнулся от хлороформа, меня начал допрашивать такой плотный господинчик…

– Некий господин Парвеню Голон, – вставил Горецкий, – имя и фамилия у него бельгийские, и в паспорте сказано, что он бельгиец, но на самом деле национальность его неизвестна. А потом вас отправили… куда?

– К наместнику, – усмехнулся Борис, – так они сказали.

– Так вот, после того, как вас увезли, англичане напустили на всю компанию, что там оставалась, полицию и оккупационные власти. Сейчас господина Голона допрашивают.

– Ну и как?

– Видите ли, адрес, куда вас собирались отвезти, мы выяснили. Но там никого не оказалось – очевидно, на случай провала у них было предусмотрено экстренное бегство. Человек мистера Солсбери, который присматривал за вами, слегка пострадал в той же аварии, как и автомобиль, в котором везли вас. Поэтому он не успел вмешаться, да это было и бесполезно – уж очень серьезно выглядели люди, которые взяли вас под свое покровительство, раз сумели остановить ваших похитителей.

– А вы не хотите узнать, из-за чего я, собственно, провалился? – сердито напомнил Борис. – Из-за книги этой проклятой!

– Вот как? – Горецкий изумленно поднял брови, что привело Бориса вовсе уж в неописуемую ярость. – Продолжайте, продолжайте, весьма интересно…

– Этот Голон, или как там его, – начал Борис раздраженно, – сразу же заявил мне, что если бы не книга, то они не раскусили бы меня так быстро. Все упирается в то, как попала к мистеру Солсбери эта книга.

– О том, как попала к мистеру Солсбери рукопись Омара Хайяма, я вам ничего не говорил, – холодно начал Горецкий, – но совершенно точно то, что книга эта принадлежала покойному Гаджиеву и была жемчужиной его коллекции. Дальнейшей ее судьбы никто не знает и официальных сведений об этом быть не может.

– И вы решили всучить мне эту книгу, заведомо зная, что меня сразу же заподозрят? – закричал Борис.

– Но, голубчик, отчего же вас должны были заподозрить? – возразил Горецкий.

– Да оттого, что им прекрасно известно, что книга эта, будь она проклята, была у Гаджиева украдена и появлялась на аукционе в Англии в шестнадцатом году! А стало быть, никак не могла она попасть ко мне по завещанию покойной тетушки, которой, между нами говоря, у меня и не было никогда! И господин Голон не преминул сообщить мне это в самом начале нашей с ним беседы! Огорошил, так сказать, приятным известием, – Борис залпом выпил полстакана чаю и немного успокоился. – А теперь последнее, – начал он, немного отдышавшись. – Не хочу думать о вас совсем плохо, все же мы многое вместе пережили, поэтому готов допустить, что мистер Солсбери вас обманул. Он сказал, что история с книгой никому не известна, что все будут считать книгу наследством Гаджиева, и это послужит приманкой. Вы поверили ему на слово и этим чуть не подписали мне смертный приговор.

Тут Борис заметил, что полковник Горецкий совершенно его не слушает. Он уставился поверх головы Бориса куда-то в угол и смотрел туда в глубокой задумчивости.

– Так-так, – тихонько бормотал он, – об этом мало кто знал, все наперечет… Так вот в чем дело…

– Что вы там бормочете? – прикрикнул Борис. – Объяснитесь же наконец!

Горецкий опять-таки совершенно не обратил внимания на его оскорбительный тон. Он посмотрел на Бориса как бы очнувшись и покладисто начал объяснять:

– О книге знало очень малое количество людей – устроители аукциона и несколько богатых покупателей. Устроителей легко проверить, а имена остальных известны мистеру Солсбери. Стало быть, события развивались следующим образом: когда Гюзель услышала о книге и событиях, с нею связанных, она всем этим чрезвычайно заинтересовалась, приблизила к себе Поля Менара – знатока и коллекционера старинных манускриптов – и познакомилась с вами. Вы подтвердили, что книга существует и находится у вас и выразили готовность предъявить ее хоть в тот же вечер.

– Но ей нужно было испросить инструкций, поэтому она уговорила перенести знакомство с книгой на следующее утро, – подхватил Борис. – Ну, так вы выяснили, с кем она встречалась ночью?

Горецкий выглядел смущенным.

– Поздно вечером она взяла извозчика и одна поехала к госпиталю святой Агнессы. На территории госпиталя ей удалось обмануть нашего человека и скрыться.

– Саенко надо было послать, от него бы не ушла! – В сердцах Борис даже расплескал остывший чай.

– Не все я тут решаю, – вздохнул полковник. – Значит, допустим, Гюзель узнала от своего шефа, что Гаджиев никак не мог завещать вам эту книгу, потому что к тому времени ее у него уже не было. Она дожидается утра, приводит к вам Поля Менара, который способен определить, что книга подлинная. Таким образом, из разряда мелких мошенников вы переходите в разряд шпионов, потому что коль скоро вам доверили такую ценную вещь, стало быть, за вами стоит сильная организация.

– Примерно в таком духе и просветил меня господин Голон, – согласился Борис. – И я спрашиваю в последний раз – вы это сделали нарочно?

– Нет, конечно! – рассердился, в свою очередь, Горецкий. – Вы же видите, я сам нахожусь в недоумении. Если все так, как вы говорите, то представляете, какого полета птица замешана в этой интриге? Повторяю, в том аукционе участвовали очень, очень богатые люди… Однако, Борис Андреевич, как же вам удалось спастись? И кто такие эти люди, что вырвали вас из рук приспешников господина Голона?

– Члены тайного офицерского общества, – усмехнулся Борис.

Аркадий Петрович, против его ожидания, не выразил удивления.

– Вот как? И как же оно, это общество, называется? Не «Русское дело»?

– Откуда вы знаете? – подскочил Борис.

– Знать все – моя профессия, – грустно вздохнул Горецкий. – Впрочем, ничего удивительного в этом нет…

– В том, что вы всегда все знаете?

– Нет, в том, что смешались два, казавшиеся на первый взгляд совершенно разными, дела. Видите ли, Борис Андреевич, боюсь, теперь мне трудно будет продолжать наши совместные дела с мистером Солсбери, потому что передо мной, если можно так выразиться, поставили другую задачу. Вы слышали про убийство полковника Шмидта?

– Читал в газетах.

– Так позвольте представиться: я теперь по этому делу главный дознаватель. Вызывает меня сегодня утром начальник полиции города Константинополя и велит заняться расследованием этого убийства.

– Неужели вы будете подчиняться его приказам?

– Ну, приказать-то он мне ничего не может, но так поставить вопрос, чтобы я не смог отказаться, – это весьма несложно. Ведь мы, русские, в этом городе люди даже не второго сорта, а самого низшего, – вздохнул Аркадий Петрович.