А. Веста - Язычник

Она убила мою Наю. Она подстерегла ее и столкнула с высокого обрыва. Раздела и забросала ветками. Она сбегала в сарай за бензином и сделала еще что-то такое, за что ее мало разорвать на куски… Через семь лет я воскрес, нашел своего старинного друга, ее мужа. Она догадалась, что я вернулся по образку, который семь лет назад висел на моей юной шее. Испугавшись, она стремглав бросилась в Бережки уничтожить спрятанные улики, которые побоялась убрать сразу. Она узнала меня на празднике у Вараксина и, будучи осведомлена об обычаях тюремной прописки, бросила полотенце на пол в спальной, чтобы испугать меня, вернее, загипнотизировать страхом.

– Ясно… Ее приставили ко мне. Но в Бережковскую амбулаторию ее прислали с кафедры… Кто, кто это сделал, Ляга?

– Подразделение «постельная разведка» имени Эсфири и Юдифи, – пробурчал Ляга.

– Что-что? Не понял…

– Сейчас поймешь. По сути, Юдифь – это Эсфирь-неудачница.

– Не темни, Ляга…

– Ну, ты Климова, конечно, не читал и о теории мирового заговора впервые слышишь…

– Не было времени.

– Так вот, сопоставив два библейских рассказа, мы приходим к выводу: на крайние, «мокрые» меры Юдифь пошла ИЗ-ЗА недостатка времени и невозможности узаконить свои отношения с Олоферном. Ее предшественница Эсфирь была более удачной резидентшей. Став законной царицей, она могла реально влиять на дела государства. Ночная кукушка дневную перекукует. Под гипнозом сексуальных чар Эсфири Артаксеркс внезапно возлюбил изгнанный отовсюду народ, подло казнил вернейших сподвижников, буквально истребил цвет персидской армии и окружил себя «мардохеями» из родственного клана женушки. А вот Юдифь действовала в осаде, ей приходилось спешить, и она вынуждена была идти напролом. Грустно, что уроки истории усваиваются гораздо хуже попкорна. Полина работала в рамках древнейшей стратегии.

– Мировой заговор, говоришь?

– Поверь, мне и самому было бы легче и радостнее жить, не зная всего этого. Но погляди, что сделали с Расеюшкой! Выкручивают руки, не дают продавать нефть внутри страны по реальным внутренним ценам, душат крестьянство, диктуют, сколько славян оставить в живых, не разрешают реально бороться со СПИДом, развращают подростков наркотиками, травят ядовитым пойлом, а всех, кто поднимет голос протеста, сейчас же покупают или заставляют замолчать… навечно…

Институт «сатанинских невест» остается самым боеспособным подразделением, пока мир делится на мужиков и баб. Догадываюсь, что и ко мне Линочку от той же «кафедры» определили. Нам, мужикам, только кажется, что это мы кадрим, цепляем и берем девок. На самом деле все уже предрешено к тому моменту, как ты успеваешь сделать свой «единственный и правильный выбор».

Я не перебивал его излияний.

– На убийство Наташи Линку толкнула ревность… Она метила в тебя, Бледный Лис. Хотела заполучить тебя и быстренько сделать ученым с мировым именем. Но работал бы ты под колпаком, вернее, под юбкой своей женушки. Для института «СН» это раз плюнуть. Он для этого и создан. Но, видимо, ты ее чем-то разозлил, как бабу, и твои исследования было решено прикрыть. Смерть, сопряженная с грязью, с изнасилованием – это то, что нужно! Знакомый почерк…

– Но ты-то, ты зачем уцепился за нее?

– Я же не знал ничего… Она разыскала меня, явилась сюда с крошечным узелком, бледненькая, расстроенная студенточка, в матерчатых тапочках на босу ногу. Я потек, как эскимо и оставил ее на ночь. Ну, как бы тебе объяснить… Стыдно, но тебе скажу – не дала ни разу. Но сама брала виртуозно, так что ноги отнимались, а главное исполняла, как сольную партию, с поэзией и смыслом. Я даже звал ее «Сафо».

– Сафо, говоришь? А может быть, ей была нужна она, Ная, и Сатана, засевший в Лине, требовал именно ее? Поэтому она и надругалась над трупом…

Внезапно мне стало все безразлично, и даже тысячи мировых заговоров не заставили бы меня шевельнуть пальцем.

– Ладно, Сашка, устал я. Сейчас приму душ и завалюсь спать, а ты постарайся разузнать что-нибудь про Абадора. Этот молодчик хвастался, что его предки жили в России.

– Ну, это «Интерпол» придется запрашивать… Но и здесь для нас ничего невозможного нет. Хотя постой, от Лины я знаю, что его настоящая фамилия Баррон… А мы сделаем проще, мы пошлем запросик… Я уже успел половину своего архива загнать в компьютер, сейчас он нам выдаст.

Системный блок Лягиного компьютера долго зависал и наконец выдал текст на латинице.

– Плохо дело, придется вручную колупаться…

Я прожил у Ляги несколько дней, пока он наводил тщательные справки и раскапывал уголовные и личные дела. Оказалось, он уже давно собирал материалы об имении Шаховских, а также о его нынешнем неуемном управляющем. Ранним утром Ляга поднял меня и заставил выпить пузатую кружку кофе, прежде чем напичкать своими открытиями.

– Пока ты дрых, Бледный Лис, кое-кто глаз не смыкал, взламывая секретные серверы Интерпола, знакомые хакеры подносили отмычки. Шучу, конечно, хотя кое-какие связи и у нас имеются… Вот что вытанцовывается… Это прямо наброски романа. Твой Абадор – настоящий «черт из табакерки».

Родословная Абадора, Лео Баррона, оказалась примечательной. Сведения, полученные из архивных отложений царской охранки и «чрезвычайки», щедро сдобренные черным юмором и пересыпанные поэтическими цукатами, оказались совершенно уникальным блюдом.

– Свой неспешный путь, похожий на движение улитки, далекий предок Лео Баррона начал в городке Праге, это под Варшавой, лет триста назад. Фамилия Баррон была куплена им в местном протекторате. К своему родовому имени Арон он добавил несколько литер, уплатив за каждую чистым золотом. Воистину имя и число правят миром и каждая буква имени не случайна. Еще в библейские времена, добавив к имени всего лишь одну букву, человек менял свой статус. Аврам превратился в Авраама, а Сара в Сарру. В позапрошлом веке евреи повсеместно покупали у властей фамилии аборигенов, хотя в некоторых странах с них эти маскхалаты снимали и заставляли брать чисто еврейские фамилии, чтоб население знало, с кем имеет дело. Но, как правило, осел, груженный золотом, побеждал. В России у взяточников-полицмейстеров была своя такса. Дороже всех стоили драгоценные фамилии: Алмазов, Гольденштейн, потом шли фамилии попроще, отличающиеся некоторой искусственностью. И напоследок «птичьи»: Галкин, Жаворонков, Соловей, Воробей. Это были самые дешевые «русскоязычные» фамилии, с легким оттенком иронии. За два столетия Барроны проползли из Польши в Галицию, где окончательно обнищали. Переселенцев было слишком много, и коренные народы были не в силах их прокормить. Попробуйте заняться ростовщичеством среди нищих. Унизительная бедность коснулась Барронов. В позапрошлом веке, после объединения России и Польши, на наши хлебные нивы хлынул поток переселенцев с Запада. Предки Абадора в поисках лучшей доли тоже рванули в Россию и оказались как раз за чертой оседлости. Эту «черту» ввели своим указом Романовы, дабы уберечь коренное население от ограбления и спаивания, как о том нелицеприятно сказано в Указе Сената от 1727 года. После отмены этого постановления Исаак Баррон перебрался в небольшое сельцо Краснопольское, где начал торговлю самогоном и дешевым табаком. Через три года Краснопольское сгинуло в тартарары от пьянства, а предприимчивый Баррон переехал в богатое торговое село Ямская слободка, где открыл большой шинок и гостиницу. Десяти лет хватило, чтобы богатейшее село обнищало и наполовину выгорело, а Исаак разбогател настолько, что смог отправить своего старшего сына на обучение в Петербург. Вот тут-то мне и попалось одно примечательное уголовное дело от 1920 года, о самоубийстве гражданки Шаховской А.И., заботливо сохраненное моим предком на особой, «чекистской» полке. Из опросов бывшей прислуги и случайно сохранившихся свидетельств вырисовывается трагический сюжет. Но все по порядку. В годы Первой мировой войны двадцатилетний Лео, выкупленный от призыва на военную службу, пытался ухаживать за княжной Анастасией Шаховской, дочерью обедневшего аристократа, но успеха не имел.