Ирина Лобусова - Змей Сварога

И даже то, что они спали в одной постели, ничего не означало — повернувшись друг к другу спинами, каждый из них оставался в своем мире. И миры эти больше не соприкасались друг с другом.

Поначалу Зина старалась понять, как это произошло. Как это вообще происходит, что люди становятся абсолютно чужими друг другу. Но в последний момент произошло самое плохое — она вдруг почувствовала, что ее стало раздражать присутствие Виктора в ее комнате. И ничего поделать с этим она уже не могла.

Что ждет их дальше? Крестовская не хотела думать об этом. Будущее представало для нее темным облаком, всплывающим из-за горизонта и застилающим дневной свет. Она не понимала, что находится там, за этим облаком. И есть ли там, в этом будущем, Виктор. Думать об этом она не могла. Мысли ее были заняты расследованием, и Барга в них не было. Впервые в жизни не было!

И все, что оставалось в реальности, — только жалкие роли соседей по коммунальной квартире, не скандалящих, но и не разговаривающих друг с другом. И, уж тем более, делиться своими переживаниями им не было никакой необходимости — по одной простой причине: там, где равнодушие сменяет любопытство, слова оказываются не нужны.

Крестовская тихонько выскользнула из дома, ежась от ночного холода. Март по-прежнему был суровым, складывалось впечатление, что он недоволен людьми и наказывает их зимней свирепостью. И Зина отлично понимала его чувства: сама она, будь ее воля, сделала бы с людьми то же самое. Если бы могла.

Путь ее лежал по еще спящему городу к моргу. Ей было необходимо поговорить с Кобылянским. Она знала, что к шести утра он точно заступит на дежурство на сутки, а потому высиживать дома больше не могла.

Кобылянский, как она и ожидала, был уже на месте и встревожился, увидев ее.

— Что такое? Что случилось? Ты здорова? Извини, но очень плохо выглядишь. Уж очень ты бледная!

— Что не так? — Зина, переждав его вопросы, отвела глаза в сторону.

— Ну... Ты вся белая. И глаза нездорово блестят. Извини, я все же врач! Ты, что, не спала несколько ночей подряд?

— Да, я не спала несколько ночей подряд, — кивнула Зина. — Но это не имеет никакого значения.

— Что значит не имеет? Может, расскажешь, что происходит?! — Кобылянский не на шутку встревожился.

— Да так, столкнулась кое с чем, — отмахнулась от него Зина. — О таком лучше не знать. Тебе так точно. Слишком уж отвратительно. Сон уходит по-взрослому. Расскажу... как-нибудь потом... — она вздохнула и перевела тему разговора. — Что с твоим красноармейцем?

— Тишина, — вздохнул Кобылянский. — Больше никого и ничего. Как забрали тело и протокол вскрытия, так больше ни слуху ни духу. А зачем он тебе?

— Но у тебя осталась копия протокола вскрытия?

— Осталась, конечно. В архиве. У меня никто не потребовал ее сдать.

— Это хорошо. Можешь дать мне ее?

Зина никогда не была сторонницей разговоров вокруг да около. Она всегда спрашивала прямо.

— Да на здоровье! Мне она все равно ни к чему. Только... ты не боишься?

— Ни в коем случае! — усмехнулась она.

— Тогда идем.

В помещении морга произошли небольшие перемены. Теперь архив поместили в отдельную клетушку, где все папки были отсортированы по алфавиту и срокам давности. Сколько Крестовская помнила, такого порядка в документах не существовало никогда.

— Ничего ж себе! — она даже присвистнула. — Это что, чудо?

— А, никаких чудес, — засмеялся Кобылянский. — Это два студента постарались, которым я разрешил во время практики не присутствовать на вскрытиях. Хлипкие уж очень. Один в обморок сразу же упал, второй готовился. Ну, я им бумажки по практике и подмахнул, а в благодарность за это они привели в порядок наш архив.

— Хороши будущие врачи, — усмехнулась Зина, — не присутствовать на вскрытии — это уже слишком!

— Да ну их к черту! Главное, что папки отсортировали, — усмехнулся Кобылянский и тут же принялся рыться в архиве.

Что ему было нужно, он нашел очень скоро. Сдув пыль, открыл довольно пухлую папку.

— Здесь у нас все такие истории. Неопознанные спецтрупы. Вот он, наш красноармеец, номер 7346.

— Здесь две копии. Можно забрать одну? — спросила Зина.

— Да ради бога! Мне это ни к чему. Одна останется — и достаточно.

Крестовская положила такую нужную ей бумажку в сумочку.

— Куда ты теперь, домой? — спросил Кобылянский.

— Нет... — Зина отвела глаза в сторону. — Что-то не хочется...

— Ну тогда у меня к тебе предложение. — Кобылянский не старался изобразить из себя кавалера. Прежде всего его интересовала работа. — Не хочешь сегодня подежурить со мной? У меня куча всяких, плюс две гнилушки. А ночью — родственники на два холодильника. Сможешь хорошо заработать. Ну в смысле, с тобой поделюсь. Честно сказать, на гнилушки мне сегодня некого поставить. Ну не студентов же... Что скажешь?

— С удовольствием! — сказала Зина, которой на самом деле захотелось просто закричать «ура». — Я сейчас только позвоню и вернусь.

— Мужа предупредишь, что на ночь остаешься?

— Кого? — не поняла Зина. — А... нет... конечно. Так... надо позвонить.

Звонить решила с улицы. К счастью, телефон-автомат был свободен, и Крестовская с легкостью набрала знакомый номер.

— Это 17 — 03 — 12 — 15?

— Нет, вы ошиблись, — ответил знакомый до боли голос. — Это 17 — 03 — 09 — 30.

— Извините за беспокойство, — Крестовская повесила трубку.

Что ж, заехать домой она не успеет. Да и к лучшему. В морге есть горячая вода, после шести утра можно будет принять душ, выпить горячего чаю. Ну а потом отправиться на встречу, которую, как всегда, она ждала с плохо скрытым ужасом. Ужасом, которого нельзя было избежать. Но подготовиться к ему — можно.

И Зина начала готовиться. Ведь по сравнению с тем разговором, который ждал ее завтра в 9.30 утра, даже вскрытие гнилых трупов казалось ей настоящим удовольствием...

Она чуть опоздала. И когда вошла в квартиру на Итальянском бульваре, Бершадов уже там был. Он сидел за столом и изучал какие-то документы. При виде Зины быстро убрал их в свой планшет.

— Что, на личном фронте дела совсем плохо? Так плохо, что приходится ночевать в морге? — усмехнулся он.

— Хреновый у тебя информатор, санитар-пьянчужка, — не стушевавшись, парировала Зина, — если мое случайное появление на дежурстве он посчитал таким интересным событием, чтобы тебе сообщить.

— Не только санитар, — хладнокровно ответил Бершадов. — О чем я тебе всегда говорил? О том, что в нашей работе никому нельзя верить! А людям — тем более.

— Да плевать мне, что Кобылянский тебе стучит, — Зина пожала плечами, — все равно он мой друг.

— Все стучат, — без тени улыбки пояснил Бершадов. — Это суть агентурной работы.