Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Владимир Голлербах, Андрей Еремин, Федор Лавочкин, Нина Гриневская, — в упоении перечислила тогда Лёка Васе, — и Ольга Аден в боевике…

— Ну Гриневская-то точно будет первой стоять, — хмыкнул Вася. — Ты забыла, кто ее муж…

— Приготовились! Кеша, поехал! — загремел Борис в мегафон, после чего прильнул к глазку съемочного аппарата, проверяя, как сцена будет выглядеть на пленке.

В толпе зевак какая-то старушка, державшая в руке пожелтевший кисейный зонтик от солнца, охнула и сделала такое движение, словно собиралась перекреститься.

— Ces gens-là me font peur [36] Эти люди меня пугают ( фр. ). , — пожаловалась она по-французски стоявшей с ней рядом седовласой худой даме в пенсне на черном шнурке.

— Que du bruit! — вздохнула вторая. — Je ne comprends pas pourquoi ils répètent toujours le même. Et la fille a une robe si courte… [37] Сколько шума! Не понимаю, почему они все время повторяют одно и то же. А у девушки такое короткое платье ( фр. ).

— Son petit chapeau blanc est assez beau quand même [38] Зато ее маленькая белая шляпка довольно милая ( фр. ). , — строго заметила старая дама с зонтиком, чтобы оставить последнее слово за собой.

Лёка поправила свою белую шапочку (которая больше смахивала на панамку с узкими полями) и стала старательно смотреть на волны.

Шум подъезжающей машины. Хлопает дверца. Шаги.

— Лёка, поворачивайтесь! — закричал Борис в мегафон. — Держимся серьезно, но не переигрываем! Вот так, хорошо! Репетиция окончена…

Пирожков шевельнулся на стуле.

— Можно гримировать? — спросил он, не веря своему счастью.

— Да, грим, и потом снимаем, — кивнул режиссер. — Руки, руки не забудьте! И вот что: Фома Лукич, шофера тоже загримируйте! Петя, дай-ка мне сценарий… Надо добавить туда пару крупных планов.

Ассистент раскрыл одну из папок и стал рыться в ней, ища нужные страницы.

Пирожков усадил Еремина на свой стул и заученными движениями стал наносить на лицо актера желтоватую смесь тона и пудры «рашель № 2», а затем — как требовали условия тогдашних съемок — подчеркнул брови и ресницы, навел темные тени под глазами и накрасил губы.

Еремин терпел и только стоически улыбался Лёке, которая ждала своей очереди. Подошел шофер Кеша, поглядел на процесс гримировки, к которому никак не мог привыкнуть, несмотря на то, что на съемках находился не первый день, и робко спросил:

— А может, меня не красить? Вряд ли кто из зрителей на меня смотреть будет…

— Ежели не красить, — строго ответил Пирожков, — у тебя кожа на пленке будет казаться темно-серой… — И он стал покрывать тоном шею и руки Еремина.

— Конец первой серии и начало второй, ну! — Борис начал сердиться на ассистента, который никак не мог отыскать нужные страницы.

— Уже нашел, — бодро отрапортовал Петя, протягивая ему отпечатанные на машинке листы, разлохматившиеся от того, что их то и дело передавали из рук в руки и вносили в них какие-то загадочные пометки.

Режиссер пробежал глазами строки и карандашом с толстым грифелем стал вписывать в сценарий исправления, одновременно кое-где меняя нумерацию будущих монтажных кусков.

Сам сценарий в то время выглядел примерно таким образом:

«675. Эндрю едет в машине.

676. Машина едет по улице.

677. Мэри на набережной, смотрит на море.

678. Машина останавливается. Эндрю выходит из машины…»

Возле номеров 675, 676 и 677 на полях почерком ассистента было написано: « снято ». После номера 678 Борис добавил строку 678 а « Эндрю вынимает револьвер (крупный план) », а затем внес еще несколько изменений, которые показал оператору.

— Можно вставить вид моря после 677-го, — заметил Нольде.

— И опять план Лёки, тьфу, Мэри?

— Да, чтобы зрители начали ерзать на местах от нетерпения. — Эдмунд Адамович усмехнулся.

— А мы сегодня успеем? Мы же еще собирались заснять, как Володя с Федей бросаются на Еремина, чтобы спасти девушку. Правда, это уже начало второй серии…

— Успеем, — лаконично ответил Нольде.

В том, что касалось его работы, он не любил тратить слова попусту.

Отойдя к камере, оператор на всякий случай проверил, что пленка заряжена правильно и не преподнесет при съемке неприятных сюрпризов.

Киношники засуетились. Парикмахер Евграф Филиппович Фрезе придирчиво осмотрел пробор Еремина, убедился, что тот безупречно ровен, и кое-где добавил на волосы бриолину, чтобы их не растрепало ветром.

Фотограф Беляев снял несколько кадров, попутно заверив Лёку, что она непременно станет популярнее, чем Грета Гарбо. Реквизитор Щелкунов в очередной раз пожелал убедиться, что используемый на съемках револьвер никуда не исчез, и тут же извинился, объяснив, что отвечает за «имущество кинофабрики» и не хочет неприятностей.

— Приготовились к съемке! — с азартом закричал Борис в мегафон. Пот лил с него градом, но режиссер даже не замечал этого. — Андрей, Кеша, Лёка, на исходную!

Помощник оператора по указанию Пети написал на дощечке мелом номер снимаемого куска и сунул дощечку под объектив. Оператор на пол-оборота ручки заснял дощечку, и Саша Деревянко ловко убрал ее из кадра.

— На аппарате — есть! — крикнул Нольде режиссеру.

— Начали! — скомандовал Борис в мегафон.

Машина двинулась с места. Эдмунд Адамович припал к глазку и стал крутить ручку камеры. Сидя на стуле, Федя Лавочкин зевнул и деликатно прикрыл рот рукой.

— Хорошо нашему главному злодею Мише, лежит сейчас где-нибудь на пляже или пиво пьет, — сообщил комик Володе, доверительно понизив голос. — Я как чувствовал, что до нас сегодня очередь не дойдет. Мише можно культурно отдыхать, а нам нельзя. У него смены нет, а у нас есть, вот и будем тут жариться, пока не пропечемся… Эх!

Он говорил, с завистью поглядывая на красивого, отменно элегантного Еремина, который играл в фильме роль наследника миллионов, попавшего в лапы международной преступной организации.

Внешне Андрей был полной противоположностью маленького, толстенького, коротконогого Лавочкина, который в присутствии коллеги испытывал нечто вроде комплекса неполноценности.

Впрочем, Федю отчасти утешало то, что Еремина никто не считал хорошим актером, а главная звезда фильма Нина Гриневская и вовсе называла его «бревно с глазками».

Тем временем наследник миллионов Эндрю уже приставил дуло револьвера к затылку девушки в белой шляпке.

— Лёка, поворачивайтесь! — закричал режиссер в мегафон. — Вот так… Очень хорошо! Кончили!

Оператор перестал вертеть ручку.

Петя накорябал на полях сценария еще одну пометку «снято», и группа стала готовиться к съемке крупных планов.

Подчиняясь указаниям Эдмунда Адамовича, Деревянко стал переустанавливать аппарат. Пирожков сделал Лёке замечание, чтобы она не трогала лицо руками, иначе грим придется поправлять. Шоферу Кеше, напротив, было разрешено разгримироваться, потому что сегодня в дальнейших съемках он не участвовал.