Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— А трюкач? — несмело спросил помощник режиссера.

— Что?

— Кто будет исполнять трюк?

— Ну на местной кинофабрике же должен быть трюкач? — вмешался Мельников, присутствовавший при разговоре. — Вызовите его.

— А, хорошо, — несмело кивнул Вася и отправился исполнять поручения, которыми его нагрузили.

Когда Лёка вернулась с пляжа, она увидела, как Вася колдует над ворохом тщательно разграфленных листов.

Их содержание имело все шансы стать мечтой любого бюрократа — и проклятием для человека, к бюрократии не склонного.

Коротко говоря, в ведомость помощник режиссера должен был внести: номер по порядку, номер листа рабочего сценария, номер проекта декораций, название декораций или места натурной съемки, адрес места, а также количество дней — съемки, построения декорации и сломки.

«Сломкой» именовалось время, за которую декорацию разбирали.

Далее указывалась: площадь павильона в процентах, транспорт, метраж, освещение и эффекты, технические приспособления, номера кадров в данной съемке. Затем шли распоряжения относительно того, что должно было находиться в кадре: перечислялись роли, эпизоды, массовки, костюмы, реквизит, гримы и парики, а также мебель.

— Не забудь лампы верхнего света, — поддразнила Лёка Харитонова. — И агрегаты с открытой дугой…

— Солнце, Лёка, солнце — вот и все лампы с агрегатами, — засмеялся Вася, откидываясь на спинку стула.

— Борис Иванович опять что-то придумал?

— Угу. — Вася задумчиво смотрел на ведомость, ероша волосы. — Только ни черта у него не выйдет. На местной кинофабрике нет трюкачей.

— А что за трюк?

— По канату перебраться с крыши дома на крышу дома напротив.

— Ух ты! А просто улицу перейти нельзя?

Оба засмеялись.

— Ну и зачем ты заполняешь эти дурацкие бумажки, если трюка все равно не будет? — спросила Лёка.

Ей нравилась увлеченность Винтера своим делом, но она считала, что иногда он все же хватает через край.

— Ну а как? Ты хочешь, чтобы я с пустыми руками к нему пришел и сказал, что трюк исполнять некому? А так — вот, пожалуйста, ведомость готова, я работал, старался… просто так сложилось, что…

Дверь распахнулась, и в номер без стука влетел Петя Светляков.

— Всем привет! — Он подошел к столу и увидел ведомость. — Это что, бумажка насчет трюка?

— Как видишь, — пробормотал Вася, пожимая плечами.

Он недолюбливал напористого, самоуверенного ассистента, который разводил бурную деятельность, подражая Винтеру, но при этом не имел ни его фантазии, ни его таланта.

— Замечательно, просто замечательно, — фыркнул Светляков. — Прежде чем все это заполнять, ты должен был выяснить, что трюкача у нас нет! Не водятся трюкачи в Ялте! Так что пиши Еремина.

— Как? — болезненно вскрикнула Лёка, меняясь в лице. — Он что, согласился пройти по канату…

— Да не пройти, — сердито ответил ассистент, — а переползти! Там будет страховка, все как полагается… Бегать по канату он не будет!

— Безумие какое-то. — Лёка начала сердиться. — А если с ним что-нибудь случится? Борис Иванович хоть мгновение об этом подумал?

— Борис Иванович подумал обо всем! Вызвал Еремина, все ему объяснил, спросил, согласен ли он… Тот сказал — согласен!

— Но он не трюкач, он актер! Это опасно! И… и… — Лёка искала слова, способные выразить ее негодование, не замечая, как две пары мужских глаз с любопытством уставились на нее.

— У него невеста есть, пусть она за него волнуется, — объявил Светляков. — Вам-то что?

Лёка опомнилась.

Почему у Васи такое странное выражение лица? Неужели он догадался…

— Но… мы же работаем на одной фильме… И, — голос ее дрогнул, — я слышала об актерах, которые получали травмы после трюков…

— Ай, бросьте! — отмахнулся ассистент. — Если бы Еремина что-то не устраивало, он бы отказался… Не тот он человек, чтобы лезть на рожон! — Он шагнул к выходу. — Кстати, про репортера вам уже сказали?

— Какого репортера? — удивился Вася.

— Из газеты «Красный Крым». Его прислали сюда освещать съемки… Будет, наверное, интервьюировать, путаться под ногами и все такое, так что будьте готовы… Вася! Занесешь ко мне ведомость, когда она будет готова, там надо номера кадров вписать, а Борис Иваныч опять весь сценарий перелопатил…

— Слушаюсь! — с вызовом прокричал Харитонов ему вслед.

Но ассистент уже ушел.

Вася стал переделывать ведомость, но внезапно чертыхнулся, швырнул стальное перо в чернильницу и обеими руками взъерошил волосы.

— На что уходит жизнь? — проговорил он, горько качая головой. — Чем я вообще занимаюсь? Ты куда? — спросил он другим тоном, заметив, что Лёка сделала движение к двери.

— Я… я забыла кое-что, — пробормотала она, волнуясь. — Я сейчас!

И, не слушая возражений Васи, она выбежала за дверь.

Как всегда бывает, когда вы ищете одного определенного человека, вам попадается кто угодно, кроме того, кто вам нужен.

Сначала Лёка чуть не врезалась в художника Усольцева, который развинченной походкой поднимался по лестнице, потом заметила франтоватого Эдмунда Адамовича, который вовсю флиртовал с какой-то заезжей красавицей, в то время как Кауфман тщетно пытался переключить ее внимание на себя.

Номер Еремина был заперт, возле гостиницы актера тоже не наблюдалось. Наугад Лёка ткнулась в несколько заведений по соседству и увидела в одном из них гримера Пирожкова, который, сидя за столиком, о чем-то беседовал с парикмахером Фрезе и реквизитором Щелкуновым.

Судя по выражению лиц, старый сплетник Пирожков как раз выкладывал последние городские или киношные слухи.

— Евграф Филиппович, — наугад спросила Лёка, — вы не знаете, где Еремин?

Парикмахер не знал, но Щелкунов сообщил, что видел актера в белой машине, за рулем которой сидел Кеша, и тот ехал куда-то за город. (Автомобили, которые снимали в фильме, использовались и для перевозки членов киногруппы.)

Уныло поблагодарив реквизитора, Лёка двинулась обратно в гостиницу.

«И чего я так волнуюсь? — размышляла она. — В конце концов, Андрей взрослый человек и знает, что ему можно делать, а что нельзя…»

Но тут возле входа Лёка увидела Нюру Звонареву и мгновенно сообразила, как можно повлиять на актера и заставить его отказаться от опасного трюка. То, что ради этого требовалось использовать его невесту, а значит, соперницу Лёки, только прибавляло происходящему пикантности.

— Нюра! Подождите!

…Не прошло и трех часов, как в дверь режиссерского номера постучали.

— Открыто! — крикнул Борис.

Андрей Еремин переступил через порог, и Винтер сразу же заметил, что у актера сконфуженный вид.

— Вот что, Борис Иванович… Я тут необдуманно взял на себя одно обязательство…

— Ты не хочешь исполнять трюк, — перебил его Борис, который с ходу обо всем догадался.