Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Маруся стояла на площадке, с горечью рассматривая покосившийся каблук туфли. Но тут она увидела оружие в руке Опалина и занервничала.

— Он не спускался? — спросил Ванечка.

— Нет.

— Я вроде слышал шаги.

— Это Анфиса за молоком пошла. Я ее и спросила, не знает ли она, к кому сейчас гражданин приходил. Она говорит, это не к ним, а в 26-ю, наверное. Там кустарь Тихонов живет, к нему посетители ходят часто. Но ведут себя тихо.

— А-а, кустарь, — протянул Опалин неопределенным тоном. Кустарем при нэпе мог, по сути, называться кто угодно, кто самостоятельно производил какой-то товар на продажу. — А Тихонов — он кто?

— Какой-то родственник нашего управдома. А что?

— Хорошо его знаешь?

— Да так. Пистолет-то тебе зачем?

— Да так, — ответил Опалин.

И стал ждать.

Обычно в фильмах задержание бандитов является поводом для череды эффектных сцен, но в жизни все происходит буднично и чаще всего — без огонька. Прибывшие агенты уголовного розыска сработали четко и взяли всех подозрительных граждан. Единственная осечка чуть не произошла, когда засидевшийся (как позже выяснилось) в туалете бандит решил прорваться и на площадке столкнулся лицом к лицу с Ваней Опалиным. Пока тот кричал «Стой, стрелять буду», противник ловким приемом вывернул ему руку с браунингом и вышиб оружие. Все могло бы закончиться для Ванечки весьма печально, если бы оказавшаяся поблизости Маруся не обрушилась всей мощью на его противника и не отвела бы на нем душу. В итоге бандит скатился с лестницы и, как стало позже известно, сломал колено, а также нос. Уйти ему не удалось, так что он был арестован вместе с остальными посетителями притона.

Все смешалось в бывшем доходном доме. Жильцы ходили друг к дружке и судачили, что неприметный кустарь Тихонов устроил на своей жилплощади черт знает что. Толковали, что он скупал краденое, переплавлял золото в новые украшения и занимался другими предосудительными делами. Особо осведомленные гражданки из числа самых рьяных сплетниц также утверждали, что он торговал кокаином и заодно печатал фальшивые бумажки. Шепотом высказывалась версия о том, что кустарь поддерживал-де связь с заграницей и собирался вернуть на трон царя, но она была почти единодушно отвергнута как фантастическая. Потому как царь, власти не имеющий — миф, пустой звук, а вот золотишко — совсем даже наоборот, большая ценность, особенно когда знаешь, как с ним управляться.

В конторе жилтоварищества агент Карп Логинов, он же Петрович, допрашивал управдома Червякова. Галактион Степаныч враз как-то растерял весь свой апломб и говорил чуть ли не извиняющимся тоном. Он знал Тихонова как порядочного человека. В одной деревне росли, вместе играли, родственники, хоть и не самые близкие, и вообще…

— Вообще не вообще, а отвечать придется, — перебил его Логинов. — Развели бардак! Вы поставлены за домом наблюдать, а вы тут притоны устраиваете…

— Товарищ, клянусь, — заговорил управдом, бледнея, — как на духу…

За перегородкой его верный соратник Митя давал показания другому агенту.

— Я давно подозревал, что в доме что-то нечисто, — блеял он, преданно глядя на собеседника. — Да ежели хотите знать, Галактиона Степаныча здешние жильцы терпеть не могут! Ну, кроме его родственников, которых он сюда вселил…

Пока коллеги снимали показания, Ванечка наблюдал за водворением Маруси в ее бывшую комнату. Поняв, что преимущество не на ее стороне, Брындина капитулировала и даже выказала намерение вернуться на свою прежнюю жилплощадь, где обреталась вместе с сыном, бывшим мужем — отчаянным пьяницей — и его многочисленной родней. Однако бдительная королева шляп не пустила ее и стала при Опалине пересчитывать свои вещи.

— Здесь кусок атласа лежал… куда его дела? Отдавай, гадюка! И перья для украшения шляпок…

Брындина жалась, вздыхала, но потом залезала куда-то и отдавала похищенное. В дверь то и дело заглядывали любопытные.

— Двадцать рублей в ящике было! — разгорячившись, кричала Маруся, которая теперь проверяла содержимое стола. — И шестнадцать копеек!

— На, подавись! — Плача, Брындина залезла, судя по всему, в лифчик, достала украденные деньги и хотела швырнуть их в лицо сопернице, но промахнулась.

— Деньгами тут разбрасывается, ишь! — кричала раскрасневшаяся шляпница, подбирая их с пола. — Да еще чужими! Воровка!

— Чтоб у тебя примус взорвался! — взвизгнула родственница управдома. — Чтоб ты лопнула!

— Я те лопну! — возмутилась Маруся и прибавила к этой фразе многоэтажный хвост из непечатных выражений. Ванечка Опалин стоял у двери и тосковал. Он не выносил, когда женщины ругаются матерными словами, и вообще ему стало отчетливо ясно, что он тут лишний. Он повернулся и шагнул к выходу, теша себя надеждой, что ему удастся ускользнуть незамеченным; но он плохо знал Марусю.

— Стой! Ты куда?

— Да там… товарищам помочь надо, — пробормотал Опалин и угас, потому что шляпница была уже рядом и цепко ухватила его за рукав.

— Я тут подумала, — начала она, — может, нам с тобой сходить куда-нибудь? А? Вон как мы в пивной сегодня славно посидели…

Ванечка переменился в лице и попытался осторожно высвободить рукав. Не тут-то было: Маруся держала его крепко.

— Понимаешь, мне надо найти этого шутника с «Эсмеральдой», — начал он.

Но ссылка на работу не помогла.

— Ну не будешь же ты целыми днями его искать! Есть же у тебя свободное время?

— Нет, — ответил Опалин и, в сущности, сказал чистую правду. Маруся поглядела ему в лицо, покачала головой и отпустила его рукав.

— Смешной ты, — не удержалась она. — Я же не в ЗАГС тебе предлагаю идти!

Здесь в нашей правдивой истории, наверное, стоило бы оставить милосердный пробел и сразу же перейти к разговору двух агентов. Но долг обязывает нас сказать, что красный как клюква Ванечка Опалин просто-напросто спасся бегством, хотя в жизни не имел привычки бегать даже от бандитов.

У дверей конторы он столкнулся с Петровичем, который только что закончил допрашивать управдома.

— Так, — буркнул Логинов, насупившись. — Ну и?

— Чего? — нервно спросил Ванечка.

— Вернул гражданку на ее аршины? По лицу вижу, что вернул. — Агент вздохнул и полез за папиросами. — Ваня, объясняю в последний раз. В нашей работе случаются такие дела, по сравнению с которыми то, что стряслось со Смирновой или как там ее — милый пустячок, легкое недоразумение. Мы не можем всем помогать и всех выручать. Это ясно?

Ваня колюче поглядел на собеседника и, засунув руки в карманы, с вызовом ответил:

— Человек имеет право на крышу над головой, на работу и на достойную ее оплату. И никто не убедит меня в обратном. Ясно?

— А еще запомни, — проговорил агент, напирая на каждое слово, — что если ты будешь всем помогать, эти все будут на тебе ездить. Сядут на шею и ноги свесят. Оно тебе надо?