Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Вы с ума сошли! — возмутился он. — Продали мебель? Да кто вас просил? Черт возьми, зачем? Я же там деньги прятал! Идиотки! Тоже мне, нашли, как удружить!

— А! — вырвалось у Опалина. И, не сдержавшись, он по-юношески звонко расхохотался.

— Понимаешь теперь? Мебель они продали по дешевке, а тут выяснилось, что в одном из кресел находилось целое состояние! Короче, мать вызвала Олю, посвятила ее во все и отправила обратно в Москву, с наказом во что бы то ни стало найти то самое кресло. И само собой, что в Москве Оля первым делом вспомнила об Ушакове и позвонила ему.

Вдвоем они обсудили ситуацию и решили искать кресла своими силами, тем более что задача казалась довольно простой. Покупателя они знали, а кресел в гарнитуре было всего два. Оставалось только изобрести предлог, чтобы забрать кресла обратно. Ушаков заверил Олю, что он что-нибудь придумает — но когда они пришли к покупателю, то узнали, что кресла он уже перепродал другому человеку.

— А другой — третьему, а третий — четвертому… — не удержавшись, предположил Опалин.

— Да нет, ничего подобного. Ушаков и Оля навестили нынешнего владельца кресел, некоего Войтинского, и узнали, что одно из них он оставил дома, а другое отправил на дачу. Ушаков объявил, что вышла ошибка, что мебель принадлежала протезному заводу и что Гладковы не имели права ее продавать. На что последовал ответ: "Раз так, покажите постановление суда". Оля вмешалась, стала твердить, что от семьи требуют по-хорошему вернуть мебель, и раз получилось так неудобно, они готовы заплатить за беспокойство, они не хотят доводить дело до суда. Однако Войтинский оказался кремнем и заявил, что кресла — его собственность, он приобрел их по закону, они ему нравятся и продавать их или отдавать бывшим владельцам он не намерен. Одним словом, пришлось Оле и Ушакову уйти не солоно хлебавши.

— И тогда они решили кресла украсть?

— Ну а что еще им оставалось? — усмехнулся агент. — Они поехали на дачу Войтинского разведать обстановку, улучили момент и кресло уволокли, но им пришлось натерпеться страху. Кроме того, извозчик, который их вез, судя по всему, понял, чем они занимаются. В Москве кресло как следует обыскали, в нем тайника не оказалось, и Оля стала плакать навзрыд. Нервы у нее сдали, Ушаков кое-как успокоил ее и объявил, что за вторым креслом отправится один и что скоро у нее в руках будут три тысячи рублей. В общем, ночью он влез к Войтинскому и украл второе кресло, но ему не повезло, и так получилось, что я его задержал.

— Я все-таки не пойму, — не выдержал Опалин, — зачем Гладков соврал и заставил родных искать кресло с совершенно бесполезными дензнаками. Или он действительно спрятал три тысячи советских рублей, после чего они каким-то образом превратились в керенки?

— Именно, Ваня. — Логинов ухмыльнулся. — Кресло-то оказалось заколдованное, а? Я же тебе говорю, еще то вышло дело…

Некоторое время Ваня молчал, морща лоб.

— Да ты мне голову морочишь, — буркнул он. — Что, в этом кресле оказалось два тайника? Одно старое, с керенками, а другое — Гладкова?

— Нет, в том-то и дело. Даю тебе честное слово, что тайник был только один и располагался именно там, где указал директор.

— А второе кресло…

— Второе кресло вообще ни при чем. Мы его потом отдельно обыскали, уже после Ушакова и Оли. В нем ничего не было.

Опалин вздохнул. Проблема, изложенная старшим коллегой, увлекла его. В самом деле, каким образом триста советских червонцев могли вдруг превратиться в три тысячи никому не нужных керенок? Тут явно не могло обойтись без постороннего вмешательства.

— Ну возможностей на самом деле не так много, — протянул он. — Первое: кресло находилось в семье Гладковых. Значит, либо кто-то из них мог подменить сверток, либо кто-то еще, кто имел доступ в дом. Далее: кресло переходило по цепочке покупателей, тайник мог найти номер первый — кстати, ты ничего о нем не сказал, — либо этот Войтинский, у которого кресла в итоге украли. Войтинский, к примеру, мог насторожиться, с какой стати к нему явилась бывшая хозяйка кресел и пытается получить их обратно. Я бы уж точно насторожился… Ну и нельзя сбрасывать со счетов самого Ушакова. Олю он, может, и любил, но за вторым креслом отправился один и, наверное, у него было достаточно времени, чтобы подменить деньги. То есть я не говорю, что он это сделал, — быстро поправился Опалин, — но он мог…

— Нет. — Логинов мотнул головой. — Во-первых, ты забываешь, что я там был и видел выражение его лица, когда сверток с деньгами развернули и стало понятно, что они ничего не стоят. Ушаков был совершенно ошеломлен. Во-вторых, если бы он подменил сверток, то не стал бы рисковать и бросил кресло, как только наткнулся на меня. В-третьих, никаких трех тысяч при нем не было. Деньги подменил не он. Думай дальше.

— Ты не ответил на мой вопрос, — упрямо напомнил Опалин. — Что за человек первый покупатель?

— А ты не догадался? Перекупщик, конечно. Некий Арунянц.

— А Войтинский чем занимается?

— Букинист он. Книгами торгует.

— Тайник легко было обнаружить?

— Нет. Мы на обысках собаку съели и то еле его нашли. Он очень хитро был устроен на самом деле, это тебе не сверток под обивку сунуть.

Опалин сердито посмотрел на собеседника.

— Заставляешь меня гадать, — проворчал он, — а кто всегда твердит — гадать нельзя, надо опираться на факты? Я же не знаю никого из людей, о которых ты говоришь. Может, у Гладкова извращенное чувство юмора или он заточил зуб на семью. Может, Оля давно свистнула деньги на свои нужды, а признаться ей было страшно. Перекупщик, наверное, человек опытный, мог осмотреть мебель как следует. Войтинский во время визита Ушакова мог догадаться, что в одном из кресел что-то спрятано…

— Подмена, подмена, Ваня, — перебил его Логинов, — вот что самое интересное в этой истории! Почему обязательно нужно было оставить керенки вместо советских рублей? С какой целью это было сделано? Три тысячи керенских рублей тоже на дороге не валяются, их сначала где-то найти надо. Зачем лишние усилия, с какой целью, когда можно было просто забрать сверток и вообще ничего на его место не класть?

Опалин задумался.

— Деньги, которые ничего не стоят, вместо настоящих… — Он нахмурился. — Это похоже на издевку. Или на месть.

— Теплее, — кивнул собеседник. — Но месть кому?

— Может быть, Гладкову? Прячет он три тысячи, потом через какое-то время снова лезет в тайник — глядь, а деньги-то совсем другие… Преступник на это рассчитывал? Потому и подменил?

— Ну наконец-то догадался, — удовлетворенно кивнул Логинов. — Да, это была такая своеобразная месть. И как ты думаешь, кто увел деньги?

— Ну… — Опалин поскреб щеку. — Наверное, домработница.