Андрей Курков - Самсон и Надежда

— Будет, — пообещал Самсон доктору. — Обязательно будет! Пойду я уже.

— Ну-ну, идите! Наводите ваш порядок! — несколько омраченно напутствовал парня Ватрухин. — А если что с глазами, приходите! У медицины один закон и один порядок уже тысячелетия! Потому что болезням наплевать и на большевиков, и на петлюровцев!

Не имея более своего уха в кабинете отца, Самсон всю ночь не спал, беспокоился, подходил к двери и пытался услышать: не шепчутся ли опять о чем-то живущие у него красноармейцы. Только когда оттуда донесся отчетливый храп, успокоился Самсон и улегся в постель окончательно, ощущая ломоту во всем теле.

Рассвет встретил с открытыми глазами. Чай с ломтем хлеба привел его в чувство, а одевание в полученное накануне обмундирование придало уверенности. Единственное, что заставило задуматься, так это то, что вчера ему не выдали фуражки! Но в шкафу нашлась отцовская бобровая шапка, сплошная, без ушей на завязочках, и, хоть она стилем и не вязалась с грубой кожей куртки, но Самсон решительно заменил ею обтрепанный бинт. Так как у отца голова была покрупнее, шапка закрыла и левое ухо, и то, что осталось от правого. И вышел он на улицу в сапогах и кожаной куртке совсем не так, как привык выходить в гимназическом пальто и английских ботинках. Сутуловатая спина, за которую его больше некому было дома ругать, сама выпрямилась, натянулась под курткой, как тетива лука. Сапоги требовали особой походки, и эта походка сама у ног появилась, словно ноги знали, как и в какой обуви ходить.

Под милицейским учреждением стоял легкий грузовоз «Уайт». Возле кабины курил Пасечный и разговаривал с водителем через опущенное стекло дверцы. Водитель тоже курил. Самсон видел, как облачко папиросного дыма вылетело из кабины. Подошел. Поздоровался.

— Еще одного товарища ждем, — предупредил его Пасечный.

— А как товарищ Найден? — поинтересовался Самсон.

— На месте. Вчера вечером врач его смотрел, сказал пока из дому не выходить.

— Так он дома?

— Тут его дом, — Пасечный кивнул на двери участка. — В своем кабинете на кушетке лежит. А что это они тебя не по форме одели? — Пасечный с интересом поднял глаза на бобровую шапку.

— Нет, это я пока отцовскую взял. Мне вчера ничего на голову и не предложили!

— Ну да, не буденновку же тебе носить! — закивал понимающе Пасечный. — Ничего, найдем что-нибудь! Да и мастерские скоро заработают! Тринадцать швейных машин уже реквизировали, скоро сядут за них работницы, и польется песня по просторам! Ты что, не куришь?

— Нет, — признался Самсон. — В гимназии попробовал — не понравилось!

— Ага, — усмехнулся Пасечный. — Значит, ты только то, что нравится, делаешь? О! А вот и товарищ Холодный! — переключил он вдруг внимание на кого-то за спиной Самсона.

Самсон обернулся и увидел перед собой крепко сбитого, щекастого мужчину с удивительно белой кожей на нижней части лица, в коричневой кожанке и черных мешковатых штанах.

— Это вот Самсон Колечко, тоже наш новый сотрудник, — кивнул на Самсона Пасечный.

— Се́ргий Холодный, — представился подошедший.

— Се́ргий? — переспросил Самсон, так же, как и представившийся, сделав ударение на первом слоге имени.

— Ну как хотите, — махнул рукой мужчина. — Называйте просто — товарищ Холодный!

— Товарищ Холодный был служителем культа, — пояснил Самсону Пасечный. — Осознал ложность религии и недавно от Бога отрекся! Хочет со злом бороться! Поэтому к нам пришел!

Самсон глянул в лицо Холодному с новым интересом, и тут ему стала понятной непривычная белизна нижней части лица бывшего служителя культа. Видно, очень долго он носил бороду и вот только недавно сбрил. Кожа, не видевшая света белого из-за защищавшей ее бороды, пока словно стыдилась окружающего мира.

— Так, — привлек их внимание к себе Пасечный, достав из кармана часы и отщелкнув серебряную защитную крышку. — Пора нам уже! Залазьте в кузов!

Уселись Холодный и Самсон на лавки лицом друг к другу. Грузовичок тронулся, и сразу жесткость его деревянных лавок дала о себе знать. Хоть и не разгонял водитель машину, а трясло их по булыжной улице сильно. Пожалел в мыслях Самсон, что не на трамвае они поехали. Ведь трамвай тоже в ту сторону ходит! Но не ему решать, каким транспортом должно в бывший тир Общества правильной охоты добираться.

После Галицкой площади кружил водитель странными улочками, пока не выехали они минут через сорок перед Кирилловской площадью и дальше медленно поехали по широкой Куреневской, то и дело утыкаясь в подводы и крестьянские телеги и иногда удачно их обгоняя, при этом заезжая на трамвайные рельсы, из-за чего руки Самсона и Холодного сами хватались за лавку.

— Я тут вчера уже был, — кивнул Самсон Холодному на трамвай, поехавший в сторону Подола.

— На курсах?

— Нет, на складе обмундирования! А вы в каком чине Богу служили?

— Священником, — охотно и громко, чтобы перекричать шум движения, ответил собеседник. — В Черниговской губернии.

— Семья там осталась? — спросил Самсон.

— Семья в Чернигове пока! Некуда ее звать! Вот приселят меня в какую квартиру, тогда позову! Хотя там, в Чернигове, понадежнее! И к Москве ближе! Я сначала думал в Москву ехать и там от Бога отречься, но там уже таких много!

— Да, в Киеве о таком я не слышал, — признался Самсон.

— А вы-то сами, товарищ Самсон, от Бога тоже отреклись?

— Я с гимназических лет атеист!

— А, так вам и не пришлось! А скажу, что жаль мне вас! Не пережили вы такого душевного очищения, какое я пережил!

Территория бывшего тира Общества правильной охоты больше напоминала огороженный участок леса. Но среди сосновых стволов то и дело стояли фанерные истуканы, разрисованные плохим художником в разнообразных врагов революции. У всех этих врагов на нарисованных носах сидели нарисованные очки и пенсне. Каждый третий фанерный истукан изображал бородатого попа.

Эхом в кроны уносились короткие, как точка, выстрелы. Сейчас стреляла группа из четырех начинающих чекистов. Инструктор выстроил их в линию и сначала исправил начальную стойку для стрельбы из нагана, а потом уже по очереди позволял стрелять по фанерным мишеням.

Далее около получаса инструктор занимался девушками в длинных черных юбках и в черных кожаных куртках с кожаными беретами на головах. Их форма Самсону приглянулась, но вид стреляющих из нагана девушек внушил осторожность в суждениях о них. Тем более, что они, как оказалось, уже не первый раз тренировались на курсах и стреляли отлично. В какой-то момент Самсону показалось, что одна из девушек неожиданно отвлеклась от прицела и бросила на него вопрошающий взгляд. Он тут же отвернулся.