Валерий Шарапов - Бандитский брудершафт

«Они говорили о золоте и бриллиантах. Значит, в Духовском переулке, что рядом с Даниловским кладбищем, находится ювелирный магазин или ломбард, — размышлял Васильков. — Его-то они и нацелились обчистить. Теперь дата налета. Осталось выяснить ее».

С датой было сложнее, так как бандиты и сами пока не знали, когда это удобнее сделать. После ограбления сберкассы, о котором Александр узнал от Кости Кима, банда встряла еще в какую-то переделку, пободалась в садах с уголовкой.

«Кто там взял верх — не знаю, но главарь, Татарин и Вофти явно осторожничают», — подумал Васильков, подошел к складу, тронул кнопку звонка.

— Я здесь, — напомнил о себе кладовщик, грустивший по какому-то поводу.

— Водки, пожалуйста.

— Ты что, первый день работаешь? — осведомился старик в белой сорочке и жилетке.

— Нет, уже не первый. А что?

— Какой водки? Сколько?

— Простите, задумался. Обсчитываю заказ, — смущенно проговорил новый официант. — Три бутылки «Столичной».

Кладовщик наклонился, достал из ящика водку, поставил на узкий прилавок, отделявший складское пространство от коридора.

— Держи. Как фамилия? Я еще не запомнил.

— Аверьянов.

Когда Александр перелил водку из бутылок в хрустальные графины и вновь появился в «Шкатулке», на него неожиданно обратил внимание главарь.

Он спокойно доел сочную кулебяку с лососем и грибами и проговорил глухим голосом:

— За то, что пособил моим корешам, благодарствую. — Этот тип смерил официанта тяжелым взглядом из-под кустистых бровей, вытер салфеткой губы и спросил:

— Чалился, значит?

— Было дело, — подтвердил самозваный Аверьянов. — В Безымянлаге. С конца тридцать девятого по начало сорок первого.

— Да, мне про тебя тут потрещали. И про лагеря, и про геройства. А чего в лакеи подался?

Александр набрал в легкие воздуха, слегка приосанился и с праведным возмущением проговорил:

— Так я как с войны вернулся, с Тимофеем пол-Москвы обошел. И в школу учителем труда просился, и в сторожа был готов, и помощником коменданта устраивался, и почтальоном. А потом деньги закончились, и Тимофей сюда меня привел.

— Что за Тимофей? — опять в никуда процедил главарь.

— Дворник с Межевого проезда, — негромко пояснил Татарин. — Его Разгуляй хорошо знает.

Главарь банды наполнил водкой большую рюмку, неторопливо выпил, закурил, глянул на Семена, скромно стоявшего за спиной новенького официанта, и приказал:

— Пойди-ка погуляй.

Один из молодых бандитов шустро оказался рядом с Семеном и буквально вытолкал его в коридор.

Васильков слегка напрягся, хотя виду не показывал, старался держаться естественно, без театральной игры.

— Сдается мне, голуба, что ты мусор. Или гешефтмахер, деляга какой, — с ленивым превосходством проговорил угрюмый мужик и сверкнул недобрым взглядом:

— Набиваешься к нам в кореша.

В ту же секунду блатной, стоявший сзади, обхватил его левой рукой за шею. А под правое ухо ему пристроился кончик острого холодного лезвия.

Александр моментально вспомнил молодого Аркадия, убитого в автомобиле несколько дней назад приблизительно таким же способом.

— Чего же сразу-то меня в мусора записывать? — почти шепотом спросил Александр, чтоб не двигать шеей. — Или я чем провинился?

— Если бы провинился, то давно бы под холмиком отдыхал, — заявил главарь и поднялся из-за стола. — С нами поедешь. Там дознаемся, кто ты есть, зачем и откуда.

Каждое утро Костя Ким терся в Межевом проезде, к вечеру наведывался в Крестовский переулок. Действовал он осторожно, на виду не торчал, глаза никому не мозолил и ежедневно придумывал что-то с верхней одеждой, чтоб не примелькаться.

Васильков снова пропал. Только теперь основательно. Если раньше, после переезда на постоянное житье в ресторан, он хотя бы выходил покурить на крыльцо служебного входа, то несколько последних суток Костя не видел его и там. На душе у парня и до этого было неспокойно, а сейчас он и вовсе занервничал, запаниковал.

Связь с группой Старцева Ким должен был поддерживать посредством телефонных звонков, благо автоматов по Москве стояло с избытком и все они исправно работали. Приезжать в управление ему разрешалось только в исключительных случаях.

Костя улучил удобный момент, позвонил в отдел и в разговоре с Иваном Харитоновичем высказал свои опасения по поводу исчезновения Василькова.

Тот призадумался. В прошлый раз Ким жаловался на то, что из-за постоянной слежки с Александром невозможно было встретиться и переговорить. Но он находился на виду, и проблема общения худо-бедно решилась. А теперь фронтовой друг напрочь исчез из поля зрения. Это действительно настораживало, даже пугало.

— Значит, последний раз ты его видел той ночью в Межевом? — уточнил он.

— Да, Иван Харитонович, когда удалось спокойно, без свидетелей поболтать, — сказал Ким, посматривая по сторонам сквозь стекло телефонной будки.

На другом конце провода повисла тишина.

Поразмыслить и вправду было над чем. Старцев знал, что Костя приберег поход в ресторан с девушкой для решающей связи с Васильковым, когда тот раздобудет сведения об очередном бандитском замысле.

Иван медлил с решением, и тогда Костя робко предложил:

— У меня есть вариант. Я могу встретиться в ресторане с Разгуляевым.

— Подожди, ты говорил, что можешь только раз смотаться в ресторан. Или я что-то не понял?

— Когда Разгуляев давал свою карточку, он предложил мне подойти к нему накануне визита с девушкой и обсудить детали, выбрать зал, решить по напиткам и блюдам. Так что есть в запасе визит.

— Это хорошо. — Старцев оживился. — Давай, действуй! Кстати, что у тебя по деньгам? За первый вечер много просадил?

Тема была болезненной.

Костя вздохнул и сказал:

— Осталось немного. На ужин с девушкой как раз хватит.

Подталкивая официанта в спину, гости «Шкатулки» покинули «Гранд» через служебный вход. Вечернее московское небо уже темнело. В квартале от ресторана под старой кривой березой стоял трофейный автобус «Опель Блиц». Когда бандиты расселись внутри, один из них завязал глаза официанта тряпкой и приказал ему сидеть тихо.

Хлопнула дверь. Водитель завел мотор. Автобус плавно тронулся и заколыхался на неровной дороге.

Васильков понимал, что за ним наблюдают, сидел смирно, не дергался, головой не крутил. При этом на душе у него скребли кошки, а мозг заполняли далеко не самые светлые мысли.

Александр дотошно вспоминал каждый час операции по внедрению от момента приезда в поезде на вокзал до сегодняшнего дня. Он не находил ни одного прокола в общении с дядькой Тимофеем, с Разгуляевым, с Семеном, с ночным сторожем Михаилом Михайловичем. Даже таскаясь от Межевого проезда до Крестовского переулка и обратно, он осторожничал и ни разу не подпустил к себе связного Кима.