Сергей Алексеев - Магический кристалл

— Передай царю царей Востока, я не стану неволить Авездру и исполню всякое ее желание. — Обычно невесомое в воде тело отчего-то тянуло на дно. — В Ромее женщина свободна.

Посол встряхнулся, будто только что прокукарекавший петух, напыжился, вздул перья и, отвешивая ритуальные поклоны, удалился. Император вышел из бассейна, принимая из рук консула покрывало.

— Ты слышал? — немного погодя, спросил он.

— Хитрость варваров не имеет предела, август. Они что-то задумали. Полагаю, Урджавадза на всякий случай ищет причину, чтобы расторгнуть договор.

— Я исполню все, что бы им ни пришло в голову! И пусть Авездра перешагнет мой порог! — клятвенно произнес Юлий и тут же постарался взять себя в руки. — Сейчас меня интересует другое… Как ведут себя персы?

— Они по-прежнему пытаются выманить легионы из междуречья в горные пустыни, — обеспокоенно доложил консул. — А войска и боевые дозоры на правом берегу подвергаются нападениям конниц, в том числе и ночью. Мамей был вынужден отвести за Евфрат последние три когорты и снять мост…

— Кто Мамею позволил сделать это? — возмутился Юлий.

— Это я позволил, август. Когорты измотаны постоянными стычками, солдаты давно не получали жалованья. Была опасность, что персы захватят переправу.

— Впрочем, да, сейчас и это не важно… Я хотел спросить о персидских эмиссарах в Армении.

До своего нового назначения Лука служил дипломатом, и благодаря его усилиям и способностям, был заключен желанный договор с Артаванским царем, за что Юлий произвел тридцатилетнего грека в консулы и приблизил к себе.

— Они по-прежнему ищут связей с влиятельными особами при дворе Урджавадзы, — доложил искусный дипломат. — Мне стало известно, вавилонские купцы тайно доставили в миссию крупную сумму в золотых монетах. Готовится подкуп одного из царских советников по имени Дариастр.

— Дариастр? Это же самый влиятельный сановник! Он способен на что угодно!… Ты сообщил об этом послу?

— В течение одного дня, согласно Низибисскому договору.

— И что он ответил? Лука несколько смутился.

— Из его цветистой речи я понял, что Дари астр уже казнен.

— Казнен?.. Так быстро?

— В Артаване не существует судов и каких-либо законоуложений. Все судебные инстанции заменяет воля одного человека. У македон жестокая военная дисциплина.

— За что же казнили? Раскрылись его сношения с персами?

— Нет, август, он оказался лазутчиком тмутарских варягов с Русского моря.

Упоминание об этом море покоробило императора, и он машинально спрятал правую руку.

— А что сейчас происходит в столице Артаванского царства?

— Внешне все спокойно. Придворные, вельможи и даже представители низшего сословия изучают ромейское право, а также латынь и греческий.

— Они изучают наши наречия?

— Да, август. Учитывая их воинский порядок, весьма успешно. Они ходят строем и хором повторяют слова. В день заучивают до сотни слов и всевозможных оборотов.

— Ромейским правом интересуются многие народы. Но зачем воинственным варварам языки?

— Языки существуют для общения, август, — уклонился от ответа дипломат. — Нам это сейчас очень кстати. Всегда приятно иметь раба, который тебя понимает.

— Ладно, оставь меня одного, — дружески попросил император. — Я хочу охладиться. В Ромее сегодня было жарко…

— Я буду за дверью, август.

— Нет, постой!.. Послушай, Лука, ты ее видел, царевну?… Она хоть не уродлива?

— Я видел ее, но только сквозь персидский фламеум, — вновь попытался увильнуть от прямого ответа консул. — Когда царевна сидела на верблюде… Покрывало не столь прозрачное, чтобы можно было разглядеть, но показалось, дочь похожа на отца.

— О, боги!… Неужто такое же чудовище?

— Она не вызывает крайнего отвращения. Кожа смуглая, глаза будто бы раскосые, но широкие…

— А стан?

— На Авездре одежд было в трижды больше, чем на после Урджавадзы. И еще, ни царевна, ни Урджавадза никогда не смеются и не улыбаются. Впрочем, как и все македоны. Они вообще не умеют веселиться и радоваться.

— Наверное, это ужасно… А что еще ты разглядел у царевны?

— Отчетливо видел лишь ее руку.

— И что?…

— В руке была плеть с золоченой рукоятью, усеянной самоцветами. А на пальцах перстни с камнями такой величины…

— Довольно! — болезненно прервал его император. — Ступай… И в полночь приведи ко мне весталку.

Еще полсотни лет назад об Артаванском царстве никто в мире не слышал и слышать не мог, ибо такового не существовало. Но при императоре Клавдии из глубинных недр Востока, словно из тьмы на свет, неожиданно вышел многочисленный народ, называющий себя македоны. Разноплеменный, разноязыкий и пестрый, он поначалу воспринимался, как дикая, полукочевая орда всадников на верблюдах, вторгшаяся в предгорья Кавказа. Однако скоро все заблуждения развеялись: македоны отличались высочайшей государственной организацией, по своему устройству и порядку сравнимой разве что с гигантским легионом, а богатства, коими они владели, не подлежали никаким сравнениям. Этот народ-армия без всяких сражений, словно нож в масло, вошел в земли Армении, неведомо каким образом предварительно заключив с ней очень прочный союз, и сделал своей столицей древний армянский город Артаван, до основания разрушенный персами и долгое время лежавший в руинах.

Несмотря на внешнюю воинственность, переселенцы не вели войн, не нарушали местных обычаев и их миролюбие вызывало крайнее недоумение. Персы, в то время господствовавшие на Кавказе, завидев близость несметных сокровищ и сильного, но будто дремлющего зверя, вздумали испытать его и отправили к македонам двадцатитысячное войско. И в первой же стычке потерпели такое сокрушительное поражение, что мир содрогнулся, затаился и оцепенел, будто оказался перед пастью ядовитой змеи. Побывавшие в том походе и оставшиеся в живых прежде непобедимые воины рассказывали о некоем разящем, точно молния, огне, который по воле македон пал с небес и пожег персов. А то, что осталось от войска, было порублено македонскими всадниками, передвигавшимися исключительно на верблюдах.

Дабы пресечь панику, подогреваемую подобными легендами, и сохранить боевой дух, царь персов велел отрубить головы всем спасшимся в той битве, но слух о живом огне, а вернее, о магическом кристалле, которым якобы владеют македоны и который используют в битвах, время от времени достигал ушей ромейских императоров.

Тайну этого огня, излучаемого магическим кристаллом, раскрыл Юлию комит Антоний, бывший префектом претория при старом императоре. В нее было трудно поверить, поскольку все слухи очень уж напоминали восточную легенду, выдуманную для устрашения. Однако искушенный в военном искусстве, стратег верил в существование такого огня и кристалла. Мало того, дабы отыскать доказательства, он засылал своих лазутчиков в Персию для изучения новой, неизвестной болезни, которая появилась у тех самых спасшихся в битве с македонами воинов. И комит нашел такие свидетельства: раны, полученные ими в сражении, были нанесены не мечами, копьями, стрелами и прочим оружием, а именно огнем, причем не обычным. Ожоги на не защищенных доспехами участках тела выглядели так, будто персов опалил тысячекратно увеличенный жар солнца. Незаживающие эти язвы, даже самые малые, гнили помногу лет, источая дурной запах, после чего человек умирал в страшных судорогах и муках.