Мишель Бюсси - Безумство Мазарини

Что за мучение!

Единственным развлечением стало сообщение от Кандис. Симон, куда ты подевался? На острове невозможно просто взять и исчезнуть. Мне в конце концов станет страшно весь день сидеть за кассой посреди этих развалин.

Симон вспомнил манящие линии тела Кандис, подумал, что сейчас мог бы ласкать ее на пляже или где-нибудь еще, в любом прокаленном солнцем уголке острова, вместо того чтобы торчать в пробке на шоссе между «ксантией» и «короллой».

Вот идиот!

Симон чувствовал себя до ужаса беспомощным. Как можно быть настолько тупым? Покинуть Морнезе! Ни с того ни с сего рвануть через всю Францию! Неужели нельзя было получить сведения по телефону?

Он заметил указатель: «Площадка для отдыха — 400 м». Если повезет, минут через пятнадцать он будет там.

Или все же ехать дальше?

Так ли необходимо вернуться на остров к пяти часам утра, а не к шести? Разве попытаться что-то узнать — не более срочное дело? Чем дольше Симон рассуждал, тем больше склонялся к тому, что досье, которое Жан Реми десять лет назад отдал Габриелю Бордери, содержит важнейшие указания. Сейчас оно лежало рядом с ним, на пассажирском сиденье, так не лучше ли остановиться, изучить бумаги, а заодно и передохнуть? А затем связаться с Кларой или кем-нибудь другим на острове. Сделать что-то полезное! Он покинул Морнезе больше суток назад. И как же достало ползти позади «ксантии», в которую десять раз чуть не врезался, в улиточьих гонках с «короллой».

Наконец Симон добрался до площадки для отдыха Фонтене-ле-Конт.

Припарковался. Ночь была теплая. Многие отпускники, сдавшись, тоже остановились здесь, маленькую детскую площадку брали приступом.

Симон дождался, пока какое-то семейство освободит стол под навесом, и кинулся к нему. Устроился поудобнее, открыл папку и принялся читать, страницу за страницей, изучая архивы Жана Реми. Он пытался разобраться в геологических профилях, расшифровать исторические статьи, написанные большей частью на старофранцузском, читал и перечитывал письма Люсьена Верже. Старался найти хоть какую-то ниточку, подсказку.

И через сорок пять минут понял, что сыт по горло. Ничего нового он не узнал, просто ходил по кругу. Надо наконец признать, что он не готов к подобным исследованиям. Ему недостает знаний.

Симон взглянул на часы. 01:07.

Поколебался.

И решил, что ставки слишком высоки. Набрал номер, который записал перед тем, как отправился в путешествие по Франции. Телефон звонил долго, но Симон терпеливо ждал.

После четырнадцатого звонка отозвался низкий голос, в котором слышались тревога и раздражение.

— Да?

— Мэтр Серж Бардон? Это Симон Казанова, сотрудник по обеспечению безопасности, я вчера приходил к вам. Извините, что я…

— Казанова? — перебил нотариус. — Полицейский-любитель? Во втором часу ночи? Я вижу, неприятности на сегодня не закончились.

Симон не решился спросить, что за неприятности.

— Вы помните наш вчерашний разговор?

— Да. Я еще не совсем выжил из ума.

— Я только что побывал у Габриеля Бордери.

— Вы спятили? Проделали такой путь? Зачем?

— А до того я заехал в окрестности Парижа, к опекунам Колена Реми, Тьерри и Брижит Дюкурре.

— Ну точно спятили. Вы полный идиот.

Симона удивила грубость нотариуса.

— Почему?

— Ехать искать Колена Реми в окрестностях Парижа — верх идиотизма. Тем более что этот самый Колен Реми сейчас на каникулах совсем рядом, на Морнезе.

Симон потрясенно молчал.

Колен Реми на Морнезе?! В голове не укладывалось, что он попусту проделал весь этот путь туда и обратно… хотя обратно-то он еще не вернулся.

— Вы уверены? — крикнул он в трубку.

— Не орите! Да, я уверен. Он в лагере для подростков, здесь, у нас на острове. Уже две недели.

— Вы его видели?

— Он даже побывал у меня. Больше того, мне от него досталось. Этот мелкий засранец явился вчера утром, забрал свой подарок и удрал, серьезно травмировав меня.

Симон плохо представлял себе, как шестнадцатилетний мальчик мог покалечить нотариуса, но уточнять не стал.

— А потом вы его видели?

— Нет. Смылся — и адреса не оставил. Вел себя непредсказуемо.

— Вы уверены, что ему не грозит опасность?

— Если хотите знать мое мнение, я совершенно уверен в обратном. Досье, с которым он ушел, возбудит алчность всех проходимцев острова! Это все равно что разгуливать с банкой меда среди ос.

— И вы ничего не сделали?

— А что я должен был сделать? Я весь день провел в Кане, в университетской клинике, вернулся два часа назад. Гаденыш не промахнулся. Три недели придется ходить на костылях.

Жалости к нотариусу Симон не почувствовал.

— Это всего лишь подросток, и вы сами сказали, что он в опасности. Однако ничего не сделали, не позвонили в полицию.

— Зачем? Что я мог им сказать? Каждый должен заниматься своим делом, Казанова. Моя работа заканчивается на пороге конторы, соблюдение этого золотого правила позволило мне выживать на Морнезе тридцать лет. Да и потом, между нами говоря, не стоит слишком сильно беспокоиться. Этот Колен Реми очень похож на отца, по-моему, у него незаурядные способности.

Воскресенье, 20 августа 2000, 01:11

Лагерь на диком полуострове, остров Морнезе

В палатке все спали. Я потребовал, чтобы мне разрешили ночевать с остальными, а не одному в лазарете, и добился своего. В конце концов, среди людей я был в большей безопасности. По лагерю курсировали полицейские. Вечером они меня допросили, и я рассказал… кое-что.

Только факты. О своих впечатлениях я умолчал.

Я вернулся в палатку поздно вечером. После моего разговора с Тьерри и Брижит время тянулось медленно. Стефани принесла ужин — овощной салат и два кусочка курицы, я едва притронулся к еде. Отец Дюваль оставил альбом с черно-белыми фотографиями Морнезе и исторический труд про остров, но мне не хватило духу их открыть.

Поговорить с Арманом не вышло — возможно, он злился из-за того, что я его во все это втравил. Зато Мади долго меня успокаивала, рассказывала про своих родителей-алкоголиков, которые жестоко обращались с детьми, и как у них поочередно отбирали всех ее сестер и брата. Она вела себя удивительно мягко и спокойно и совсем не напоминала волчицу, которой прикидывалась. И была очень хороша в драных джинсовых шортах и майке с изображением неизвестной мне рок-группы. Большие темные глаза так и сверкали, я даже попытался взять ее за руку, но она сказала: «Сейчас не время, у меня есть парень, которому я каждый день звоню, а у тебя и без того неприятностей хватает».

Ровное дыхание спящих успокаивало. Я правильно сделал, вернувшись ночевать в палатку.