Сигизмунд Миронин - Последнее дело Лаврентия Берии

В письмах Абакумова сквозило полное непонимание причины своего ареста.

Во время войны Лаврентий Павлович был в довольно дружеских отношениях с начальником Главного управления контрразведки СМЕРШ и заместителем народного комиссара обороны (с 1943 года) Виктором Абакумовым. Однако встречались они исключительно по делам службы. Абакумов был статный, гвардейской осанки молодец. В жизни большой жизнелюб, он обычно ходил в черном костюме или военной форме. Форма была тщательно подогнана, а костюмы — самые модные. Абакумов занимался теннисом, был мастером спорта по самбо. Он был непременным посетителем московских премьер и концертов. Абакумов любил фокстрот, футбол и шашлыки, которые ему привозили из ресторана «Арагви». Восемь лет прошло. Целая вечность.

Берия начал внимательно читать дело Абакумова. У Абакумова были провалы. Например, при эвакуации Смоленска забыли партийный архив, который в целости и сохранности достался немцам. Самое неприятное было в том, что Абакумов, руководивший эвакуацией, к тому времени уже доложил об успешном выполнении задания. Сталин в присутствии Берии задал ему только один вопрос: «Что вы чувствуете, когда ваши подчиненные вам врут?»

После войны в 1946 году генерал-полковник Абакумов занял еще более высокий пост — министра госбезопасности. Причина была в том, что Сталин разозлился на Меркулова за документы о хапужнической деятельности в Германии маршала Жукова и за провал попытки включить Катынский эпизод в постановление трибунала. После увольнения Меркулова Берия был окончательно отстранен от курирования силовых структур со стороны правительства — Сталин не любил тех, кто подавал в отставку. Этот пост был отдан Кузнецову, который этим занимался также по линии партии, будучи секретарем ЦК. При назначении Абакумова министром МГБ Меркулов все дела по наркомату лично сдал Абакумову в установленном порядке. Дела, хранившиеся у него в кабинете в сейфе, тоже были переданы Абакумову под расписку. Впрочем, занимался Абакумов тем же, что и в СМЕРШе, — чистками армии и оборонной промышленности от «вражеской агентуры». При нем были репрессированы маршалы авиации Новиков и Худяков, нарком авиапромышленности Шахурин, адмиралы Алафузов, Степанов и Галлер.

В министерстве Абакумова встретили хорошо: свой, начинал с рядовых должностей. За время пребывания на посту министра госбезопасности Абакумов существенно повысил возможности и силы МГБ, например, в его ведение перешли милиция, уголовный розыск, военизированная охрана. При этом было и достаточно серьезное «отсечение» — Абакумова лишили внешней разведки. Абакумов без колебаний принимал решения. Он докладывал материалы лично Сталину. По обыкновению, Абакумов устные резолюции Сталина сам записывал на прочитанных вождем бумагах. В деле была одна из таких записей: «Предложено арестовать Бежанова. Указание о том мною получено лично от т. Сталина 6.12.47».

Берия продолжал изучать досье на Абакумова. Хотя Абакумов имел только начальное образование, в его библиотеке было 1500 книг. Он завел в МГБ отличный оркестр и часто заказывал для себя классическую музыку. В ГУКР СМЕРШ Абакумова уважали. Основное внимание он уделял разыскной работе, знал ее хорошо, и велась она активно. Начальников управлений в центре и на фронтах жестко держал в руках, послаблений никому не давал. Резковат — это да, бывало по-всякому, а вот чванства за ним не замечалось. Наоборот, если случалось ему обидеть кого-то, он потом вызывал к себе в кабинет и отрабатывал назад. Абакумов никогда не кричал, не топал ногами или вообще не вел себя как-то непристойно. Бывало, улыбнется, когда увидит кого из сотрудников в коридоре. Абакумов мог неожиданно заглянуть к рядовому оперативнику, посмотреть, как тот ведет дело, проверить, сколь аккуратно подшиты бумаги.

Когда Абакумов стал раскапывать дело о трофейных ценностях, то 8 сентября 1946 года Серов, который был во время войны представителем НКВД на фронте и в грабежах не отставал от других, написал письмо Сталину о том, что «в тяжелые дни войны Абакумов выбирал девушек легкого поведения, водил их в гостиницу “Москва”». 9 апреля 1947 года только что назначенный первым заместителем министра внутренних дел Серов со своим шефом, главой МВД СССР Кругловым, направил записку Абакумову, где говорилось о безобразном поведении и грубости работников Главного управления охраны МГБ, одетых в милицейскую форму и расставленных на наружных постах на центральных, прилегающих к Кремлю улицах и правительственных трассах.

Тогда Абакумов взялся серьезно проверять Серова. 28 января 1948 года он сообщил Сталину: «Бежанов дал показания о том, что Серов присваивал ценности и переправлял их в СССР». Бежанов рассказал о захваченных людьми Серова в Рейхсбанке при штурме Берлина мешках с деньгами. Германские рейхсмарки были пущены Серовым якобы на «оперативные расходы». В этом же письме Абакумов просил санкции на арест бывших начальников оперсекторов Саксонии и Берлина генералов С.А. Клепова и А.М. Сиднева и, помимо них, М.А. Хренкова — адъютанта Серова с ноября 1942 по август 1947 года. Сталин санкцию дал. 24 февраля 1948 года Абакумов направил Сталину, Молотову и Кузнецову новое письмо, к которому приложил протокол допроса арестованного Хренкова. «Должен сказать, что Серов, будучи человеком, падким к чужому добру, начал заниматься присвоением ценностей и имущества еще в период нахождения его в Польше», — говорил на следствии Хренков. В городе Лодзе имущество из особняка немецкого гауляйтера Серов отправил в Москву — целый вагон. Сопровождали вагон жена Серова и Хренков с бумагой от Серова о бестаможенном пропуске. В особняке гроссадмирала Редера в Бабельсберге по приказанию Серова Хренков выломал мраморный камин. Камин установили на московской квартире Серова. Захваченные в подвале Рейхсбанка мешки с деньгами не были оприходованы, Серов и Сиднев бесконтрольно тратили их содержимое. Абакумов просил у Сталина санкцию на арест Л.С. Никитина, другого адъютанта Серова. Еще один сотрудник Серова, В.М. Тужлов, его секретарь, уже был арестован. Тужлов сообщил следствию много интересного о Серове: «В сентябре или октябре 1946 года, когда оперативные секторы МВД Германии передавались в ведение МГБ, Серов затребовал к себе от Сиднева все записи по расходу германских марок, и затем эти записи по его же указанию были сожжены». Абакумов сообщил Сталину, что арестованный Тужлов показывал, что «Жуков и Серов были большими друзьями, постоянно ездили на охоту», и сообщал, что Серов, посещая Дрезден, всегда «уезжал с полной машиной вещей» и что все изъятые у арестованных ценности (золото, бриллианты, валюта) направлялись лично ему. Усилия Абакумова, однако, результата не принесли — Серов остался при делах.