Антонио Гарридо - Скриба

Приладив потерянную ногу, Олаф первым делом убедился, что враг не дышит, а потом предупредил Терезу, что во избежание неприятностей лучше держать рот на замке. Девушка согласилась. Слава Богу, Олаф услышал вопли Видукинда и пришел ей на помощь. Да и Хельга Чернушка может теперь не беспокоиться и спокойно рожать ребенка.

Олаф раздел Видукинда, собираясь сжечь одежду.

– Если мы его закопаем и потом тело найдут, сразу станет ясно, что это убийство, а так его съедят волки, и никаких следов.

Нанеся еще несколько ножевых ударов, чтобы привлечь животных, Олаф столкнул тело в ложбину и забрал обувь и одежду убитого. По дороге они почти не разговаривали, но уже у хижины Тереза поблагодарила его.

– Любой раб сделал бы то же самое для своего хозяина, – скромно сказал он.

Прежде чем бросить одежду в огонь, Олаф осмотрел ее. Себе он оставил башмаки, которые собирался перекрасить, а Терезе предложил кинжал, так как рабу не полагается иметь оружие, однако девушка отказалась.

– Затупи немного конец и пользуйся, никакой вины тут нет.

Кинжал был грубоват, но из хорошей стали, а после небольшой переделки никто его и не узнает. В знак признательности он поклонился Терезе, жена тоже. Поскольку близился вечер, Лусилия приготовила ужин.

Когда с ногой косули было покончено, уже светила луна, и Тереза решила остаться ночевать. Лусилия устроила ее между ребятишками, сама легла на полу, а Олаф – на улице, под шерстяным плащом.

Однако тоскливые мысли опять не давали девушке уснуть. Она гадала, где может быть ее отец, и хотя смерть его представлялась весьма вероятной, ей не хотелось в это верить. Еще она вспоминала те дни, когда Алкуин занимался с ней, вспоминала его мудрые слова и обширные познания. Потом стала перебирать, сколько человек погибли по ее вине: та девушка на пожаре, двое саксов в жилище Хооса, теперь вот Видукинд… После всего содеянного заслуживает ли она столь щедрого подарка, как земельные владения?

Волчий вой вызвал в памяти тело Видукинда, и она разрыдалась, представив на его месте своего отца.

Вдруг девушка вскочила, будто подброшенная какой-то силой. Лусилия тоже проснулась, но Тереза ее успокоила, оделась и вышла из хижины. Олаф, протирая глаза, вылез из-под вола, служившего ему укрытием, и с удивлением уставился на нее, поскольку была еще глубокая ночь. Тереза взглянула на луну – через несколько часов рассветет, и Алкуин отправится в Вюрцбург. Она глубоко вздохнула и велела Олафу подниматься.

– Я уезжаю в Фульду, но прежде нужно уладить кое-какие дела.

В то раннее утро в конюшнях аббатства царила страшная суматоха. Десятки монахов бегали туда-сюда с провизией, оружием и упряжью под зоркими взглядами людей Карла Великого. Погонщики кончали запрягать волов, которые недовольно мычали и норовили поддеть их рогами, служанки подносили последние корзинки с соленым салом, военачальники отдавали приказания подчиненным.

Тереза увидела, как Алкуин кладет на повозку свои вещи. Сама она взяла лишь смену белья и вощеные таблички, остальное оставила Хельге Чернушке, которой несколько минут назад сообщила о своем отъезде. Хельга пообещала присмотреть за землями, а Тереза – обязательно вернуться, хотя бы для того, чтобы возместить подруге ее труды. Алкуин, заметив девушку, удовлетворенно улыбнулся и признался, что не сомневался в ее согласии сопровождать его.

Когда совсем рассвело, появился Исам в блестящей кольчуге поверх какого-то ярко-красного одеяния в сопровождении верных ему людей, и вскоре все они присоединились к свите. Увидев Терезу, он хотел подойти поздороваться, но другой молодой человек его опередил: Хоос Ларссон обнял девушку и крепко поцеловал ее. Исам в замешательстве наблюдал эту сцену, что не укрылось от Хооса.

– Откуда ты его знаешь? – спросил он, когда Исам отошел.

– Того, в кольчуге? – Тереза напустила на себя равнодушный вид. – Это человек Карла Великого. Он помог мне с тем рабом, о котором я тебе говорила, помнишь, с деревянной ногой.

– Похоже, он очень тобой интересуется, – рассмеялся Хоос и, убедившись, что Исам на них смотрит, принялся еще жарче целовать девушку.

Странно, подумала Тереза, что Хоос не удивился, увидев ее, ведь она не говорила о намерении ехать в Вюрцбург, наоборот, мечтала строить с ним жизнь здесь, в Фульде. Да и он никуда не собирался, и вот теперь они случайно встретились, чтобы вместе отправиться навстречу неизвестности. Оказалось, Исам нанял его в качестве проводника.

– Видела бы ты этих священников, когда я сказал, что перевалы еще завалены снегом, – завопили, как сумасшедшие. Тогда я предложил добраться до Франкфурта и идти вверх по реке. Там лед уже начал таять, и если нам хоть немного повезет, мы сможем доплыть до Вюрцбурга.

– И ты собирался уехать, не предупредив меня?

– Я был уверен, что ты придешь, – улыбнулся Хоос, – даже поспорил с Алкуином, что до отъезда ты обязательно появишься. И кроме того…

– Что – кроме того?

– Если бы понадобилось, я бы силком тебя утащил, – засмеялся он и подхватил девушку на руки.

Тереза тоже рассмеялась и подумала, что, пока он рядом, ничего плохого не случится.

Тереза насчитала примерно семьдесят человек собравшихся, из них десять-двенадцать членов папской миссии и около двадцати воинов, остальные – погонщики волов и прочие слуги. Она была единственной женщиной, но ее это ничуть не волновало. В караван входило также восемь повозок, запряженных волами, и несколько более легких – мулами.

По приказу Исама защелкали кнуты, животные заголосили на разные голоса и медленно тронулись по направлению к городским стенам. Алкуин с папскими посланниками двигались за первой повозкой, Тереза ехала на второй, стараясь не потерять из вида Хооса, которого Исам поставил во главе процессии. Замыкали шествие воины и слуги.

Фульда осталась позади, теперь их целью был Франкфурт.

По пути Терезе и Хоосу несколько раз удалось поговорить, и девушка узнала, что в Вюрцбурге люди гибнут от голода, поэтому на двенадцати повозках везут зерно. Во Франкфурте закупят еще провизии, которую можно будет погрузить на суда.

– Когда в Вюрцбурге со мной расплатятся, мы вернемся в Фульду, но уже пешком. К тому времени снег в ущельях растает, наймем в городе побольше людей, чтобы несли еду и поклажу, и спокойно доберемся.

Тереза без всякого воодушевления кивнула и сказала, что самое важное для нее – найти отца, и не мертвого, а живого. Когда же Хоос усомнился в благоприятном исходе подобных поисков, она не пожелала его слушать и с головой накрылась одеялом.

Все утро караван медленно двигался вперед. Впереди скакали два всадника с факелами, освещая путь. За ними четыре парня убирали с дороги камни, мешавшие проезду, а возницы кнутами и руганью пытались удержать животных подальше от оврагов. Еще пара до зубов вооруженных всадников ехали в самом конце процессии, зорко глядя по сторонам.