Александр Аввакумов - Банда

«Судя по жестокости преступников, это могли сделать лишь участники банды, за которой я так долго охочусь, – подумал Павел. – Интересно, что покажут баллисты?»

– Смолин! – обратился он к начальнику розыска. – Насколько я знаю, где-то здесь недалеко живет Заика. Ты знаешь его?

– Знаю, товарищ капитан.

– Пошли за ним людей, пусть доставят сюда.

В комнату тихо вошла молодая девушка и с криком бросилась к телу убитой женщины. Это была дочка Штембергов.

– Уведите ее отсюда, – приказал следователь прокуратуры. – Вы что, не видите, что она мешает работать.

Максимов отвел ее в соседнюю комнату и налил ей полный стакан воды.

– Выпейте, – предложил он ей. – Сейчас с вами поговорит начальник уголовного розыска.

– Смолин! Подойдите, – пригласил его Павел. – Это дочка потерпевших, поговори с ней.

Павел достал папиросу и закурил. Как он и ожидал, дочка не могла ответить или просто не хотела, ни на один поставленный Смолиным вопрос.

– Она сейчас в шоке, – произнес Максимов, обращаясь к начальнику розыска. – Поговори с ней утром, думаю, что она многое знает.

Павел загасил папиросу и, взяв с собой «амбарную книгу», направился к двери.

– А, я к тебе, – произнес начальник отдела по борьбе с бандитизмом, – столкнувшись с Максимовым в дверях. – Есть разговор, Павел.

– Спешу, сейчас у нас утренний «намаз» у начальника, – ответил оперативник.

– Ничего, я с ним договорился в отношении тебя. Что, так и будем стоять в дверях кабинета?

Павел пропустил Лосева впереди себя и направился вслед за ним. Они сели за стол.

– Я слушаю вас, Геннадий Алексеевич, – тихо произнес Максимов.

Лосев пристально посмотрел на Павла, словно взвешивая и оценивая возможности сидящего перед ним противника.

– Ты, Максимов, коммунист или нет? – задал он свой первый вопрос.

Павел удивленно посмотрел на своего бывшего начальника. Поставленный им перед ним вопрос ввел его в своеобразный нокдаун.

– Я, что-то не понял вас, Геннадий Алексеевич. Уточните, я ведь – человек простой и со мной нужно говорить по-простому, а не загадками.

Лицо Лосева стало медленно краснеть, пока не приобрело пунцовый оттенок. Это был признак большого раздражения Геннадия Алексеевича.

– Хорошо, – еле сдерживая себя, произнес он. – Вчера вечером было заслушивание по убийству семьи Штеймбергов. Так вот, твой начальник Яхин с твоей подачи сообщил комиссару, что данное убийство совершено членами банды, за которой тянется целый шлейф других убийств и разбойных нападений. Что, якобы, у тебя два тома оперативного дела по этой самой банде, и, что я, заметь это, считаю, что подобной банды давно уже нет, что ее якобы дважды уничтожил. Что оружие, используемое преступниками, просто сейчас в руках совершенно других людей. Вот ты мне и скажи, разве я подобное тебе говорил, Максимов?

Лосева начинало «штормить». Он достал папиросу и смог прикурить лишь с шестой спички. Руки у него тряслись и не хотели ему подчиняться.

– А, разве вы мне об этом не говорили, Геннадий Алексеевич? Может, напомнить вам наш разговор? Сначала вы мне это сказали, когда московские оперативники доложили в центр о ликвидации банды. Затем, когда ваши «волкодавы» застрелили Рашпиля. Затем подобное я услышал от вас после нападения на кассира Кожзавода. А теперь ответьте мне на мой вопрос, причем здесь я – коммунист или нет?

Лосев снова раскурил потухшую папиросу.

– Вот что я тебе скажу, Максимов. Я всегда отмечал в тебе карьеризм, стремление занять мое место. Могу сказать лишь одно, пока я работаю в уголовном розыске, начальником ты никогда не станешь, а будешь копать под меня – сломаешь шею. Это – предупреждение. Я не настолько прост, как кажусь. Тебе меня не сковырнуть – сломаешь ногти.

Геннадий Алексеевич демонстративно бросил папиросу на пол и раздавил ее носком сапога. Взглянув на Максимова, он вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью.

«Вот и поговорили, – подумал Максимов, подняв с пола окурок. – Видимо ему вчера хорошо влили».

В кабинет вошел Яхин и посмотрел на растерянное лицо своего подчиненного.

– Что случилось, Павел? Почему тебя не было на оперативке?

– Разговаривал с Лосевым.

– О чем, если не секрет?

– Выясняли – коммунист я или нет.

– Выяснили?

– Да.

Начальник отдела засмеялся и похлопал Павла по плечу.

Черная «Эмка» затормозила около пивной, подняв столб мелкой серой пыли. Из машины вышли четыре человека и направились к ларьку.

– Здравствуй, Зоя, – поздоровался с продавщицей Игнат. – Налей-ка нам по кружечке свеженького пива.

– Оно у меня только свежее, – ответила Зоя и кокетливо посмотрела на Василия.

– Конечно, но нам самого свежего, – поддержал разговор Корнилов. – Нам бы еще раков, икорки и водочки в довесок.

Буфетчица улыбнулась Василию. Ей нравился этот худощавый молодой человек. Немного косящий глаз не только его не портил, но придавал ему какой-то таинственный шарм. Она быстро выполнила заказ и, виляя бедрами, направилась за стойку. Она специально задела Корнилова своими грудями, чем вызвала невольные улыбки у мужчин.

– Ты смотри, Вася, как бы она не уложила тебя сверху, – произнес Игнат. – Такая женщина на все пойдет…

Он не договорил, так в пивную вошел «блатной». Кожаные сапоги в «гармошку», белое кашне, кепка «чаечка», сверкающая на солнце золотая фикса, заметно выделяла его из общей группы посетителей заведения. Сплюнув папиросу под ноги, он направился к стойке буфета. Он что-то сказал буфетчице, отчего женщина побелела. Корнилов заметил, как у нее мелко затряслись руки. «Блатной» окинул посетителей взглядом и почему-то направился к столику, за которым сидел Василий с друзьями.

– Я смотрю, вы здесь неплохо «приземлились», – произнес незнакомец. – Нехорошо, одни бедствуют, а другие жируют.

Мужчина сунул свой палец в емкость и, зацепив им икру, сунул его в рот.

– Вкусно, – произнес он. – Это на какие деньги «шикуем»?

– Не на твои, – ответил Корнилов, сжимая в кармане рифленую ручку «ТТ». – Что нужно?

«Блатной» улыбнулся. Чувство превосходства над посетителями пивной буквально читалось на его небритом лице.

– Ты что не понял, «фраер», кто перед тобой? Может, тебя «перышком» пощекотать, чтобы твоя «копилка» соображала лучше?

Корнилов посмотрел на друзей, словно хотел заручиться их поддержкой.

– Может, ты освободишь «горизонт» или тебя подвинуть? – произнес Игнат, вставая из-за стола.

– Считай, что ты уже мертвый, – ответил «блатной» и, развернувшись, вихлявой походкой направился к двери.

К ним подошла буфетчица.

– Ребята! Зря вы связались с этим Червем. Он обид не прощает, может и подрезать.