Рубен Маркарьян - Ключевая фраза [litres]

Когда же присяжные ушли совещаться, один из членов суда сообщил мне, что у подсудимого от природы или вследствие травмы в минуты волнения начинаются судороги мышц лица, напоминающие смех.

Я подошел ближе к подсудимому и убедился, что тот на самом деле плачет. Но отзывать присяжных из комнаты совещаний уже было нельзя! И тогда я твердо решил уйти в отставку, если коллегия вынесет обвинительный вердикт. Однако…

Кони сделал паузу, вновь погладил бороду и закончил рассказ:

– Присяжные не учли моей ремарки о бездушности подсудимого и провозгласили: «Нет, не виновен».

– Это означает, что ключевой фразы не существует? – несколько разочарованно произнес Артем.

– Это означает, что ее нельзя употреблять к несправедливому, неверному тезису. Фраза не сработает, как не сработает фитиль для взрыва пороховой бочки, если в бочке вместо пороха – песок.

Артем хотел было спросить о конкретных словах, из которых состоит ключевая фраза, но не смог. Кони, сидящий в кресле напротив, вдруг начал отдаляться. Как будто кресло двинулось – вместе с полом, узорами на ковре и всем остальным, устремляясь к какой-то далекой точке.

– Что-о-о-о-о-о с ва-а-а-а-а-ми-и-и-и-и-и-и-и, ко-о-о-о-олле-е-е-е-га-а-а-а-а-а? Ва-а-а-а-а-а-ам пло-хо-о-о-о-о-о-о-о?

Голос Кони Артем узнал только по этому особому звучанию слова «коллега».

Через секунду он ничего более не слышал и не видел.

«От кого: Лиза. Вчера, 23:45.

…Мне тут сказали: если у вас территория в жизни занята, то не ждите, что там кто-то образуется внезапно. Там занято. В сердце, в голове, в квартире. Ни один нормальный человек не будет строить отношения с тем, у кого занято. Это противоестественно. Это мне про мое замужество говорили. Вы в разводе? Нет? Почему в паспорте штамп? Так вы не в разводе? Почему этот мужчина обитает в ореоле вашего жизненного пространства? Кому это понравится? Разумеется, вы в незаконченных отношениях, даже если так не думаете. Короче, занято. У меня тобой занято. А у меня энергии на кучу всего, а тебя нет».

Тина, читая вслух переписку Лизы Мышкиной-Вульф со своим мужем Федором, долго сдерживала слезы. Блюдца ее глаз были полны до краев и готовы излить влагу от самого легкого кивка головы. Наконец, одна толстенная слеза выкатилась и побежала по щеке, за ней ринулись все остальные.

Тина сидела в кабинете адвоката Каховского, напротив его рабочего стола в кресле для посетителей, и уже рыдала в голос. Планшет, с экрана которого Тина читала строки письма, сотрясался в такт ее всхлипываниям; капли слез, падая на стекло, превращались в маленькие линзы, сквозь которые выпрыгивали увеличенные электронные буквы.

«От кого: Лиза. Сегодня, 23:45.

…Я тебе сама и прокурор, и адвокат, и судья.

Я просто хочу, чтобы ты меня хотя бы пытался услышать.

Обвиняю, защищаю, сужу. Только ты, как ребенок, “в домике”. Ты будто бы не понимаешь. И вот-вот до тебя дойдет, и тут ты достанешь справку о недееспособности. В любом случае. Читай как хочешь. Как прощальное, как обещальное, как истеричное, как претензионное, как историческое письмо… Как письмо инопланетян… Как научную фантастику, как комикс…

Неважно. Читай и думай. Еще лучше – чувствуй.

И уж тебе решать, что с этим делать… Не решишь, все может плохо кончиться. Даже не представляешь, как плохо. Для тебя».

– Артем Валерьевич, это же какая любовь!!! – всхлипывала Тина. – Это же… Вы же сможете ее оправдать?! Тут же не чувства, тут же вулкан, это по-настоящему! А? Артем Валерьевич? Вы меня слышите? С вами все в порядке?

Артем сидел за рабочим столом в своем кабинете. Он уже минут пять слышал голос Тины, читающей письма его подзащитной, но полагал, что это сон. Когда же она зарыдала, Артем решил ее успокоить и руками начал шарить по столу в поисках бумажных салфеток.

В этот момент он увидел свои руки – и мгновенно сердце бешено заколотилось в висках. Эти руки отличались от старческих рук Андреевского, к которым он уже успел привыкнуть. Это были его – Артемовы руки, его пальцы, его ногти, его обшлага рубашки, его часы…

Тут он очередной раз (пятый, наверное, или шестой) вспомнил, да и то пунктиром, два последних сумасшедших дня – как вышел из комы, как, уговорив врачей и подписав какие-то бумаги, вырвался из больницы, как отсыпался чуть ли не сутки в одинокой квартире.

– Артем Валерьевич… Может, вам кофе или чаю?

– Тина, – хрипло произнес Артем, – ты что читаешь?

– Как что? – опешила Тина. – Переписку вашей подзащитной. Этой Лизы с ее мужем. Вы же сами мне дали прочесть вслух. Сказали – глаза болят на экран смотреть.

– Я сказал? – Артем пытался понять происходящее. – Я сказал… Глаза болят? Да, наверное, болят… Наверное, я задремал. Извини. А откуда у меня эта переписка?

– Вы, Артем Валерьевич, как из больницы выписались, так просто еще в себя не пришли. Вам доктор что сказал? Покой! А вы? Пришли на работу. Вам бы полежать…

– Тина, откуда у меня переписка? – раздраженно повторил Артем, массируя пальцами виски.

– Не у вас, а у меня. Это я… точнее, не я, а мой друг взломал ящик с перепиской, на который вы намекнули. Не помните? Вы еще сказали, зачем покупать то, что можно взять и так?

– Я сказал??? Тина, принеси мне кофе. Покрепче. И шоколад. Принеси шоколад.

– Я мигом, Артем Валерьевич!

Рыжее солнце волос Тины прочертило в воздухе траекторию и скрылось за дверью.

Артем тяжело вздохнул. Продолжая массаж больной головы, он только сейчас увидел принесенный Тиной большой почтовый конверт, лежащий перед ним на столе. Это был обычный конверт формата А4, но надпись на нем была необычна:

«Коллеге, с приветом из прошлого».

Тина принесла кофе. Поставила перед Артемом, развернула к нему надписью «I prefer rich clients» (Я предпочитаю богатых клиентов – англ.). Артем привез эту кружку из Лондона, купил в магазине на Флит Стрит, рядом с Высоким судом.

Повращав кружку, задумался.

– Тина, принеси мне еще кофе. С молоком. Этот оставь… – Артем остановил руку Тины, потянувшейся за кружкой, чтоб забрать.

Артем сделал глоток. Кофе он пил редко, доктор запретил из-за давления, но вкус обожал.

Тина вошла снова. Поставила на стол такую же белую кружку, надписью к Артему не развернув.

Артем осторожно взялся за ручку и повернул сосуд против часовой стрелки. Прочел:

«In the end things will mend» (В конце концов все уладится – англ.).

– Перемелется – мука будет! – вслух прочитал Артем русский эквивалент пословицы.

Тина улыбнулась.

– Я помню. Вы эту кружку для клиентов привезли. Я кофе в ней им подаю.

Артем отхлебнул кофе из второй кружки под подозрительным взглядом Валентины.

– Тина, это послание кто принес? – спросил Артем, указывая на конверт.