Рубен Маркарьян - Ключевая фраза [litres]

Павел благосклонно кивнул головой.

– Ну а что? – сказал он, скрестив руки на груди и откинув голову на спинку кожаного дивана. – Это ж твоя работа! Ты же помощник адвоката, а чтиво это для дела может быть полезно.

Тина гордо приосанилась, хлюпнула через «угу» носом и продолжила помогать адвокату в поиске важных деталей из этой интимной переписки Лизы со своим мужем.

«От кого: Лиза. Сегодня, 00:20.

У нас есть Наташка (закройщица). Смотрит на мои сопли и ругается. Она считает, что нет никакой любви, потому что ей попадались одни моральные уроды. Я ей сказала: ты настолько боишься отношений, что специально выбираешь себе людей, которые докажут, что не зря боялась. И спокойная говоришь себе: “Ну вот же! Я же говорила, что нет любви!”

Обиделась. Хотя, мне кажется, в самую точку. Признать это, наверное, очень страшно. Вот думать теперь не передумать…»

«От кого: Вульф Федор. Сегодня, 00:24.

Лиза, что ты травишь душу-то себе? Ну неужели ты не видишь, что я не претендую на твою свободу, а со мной тебе будет только хуже. Это не значит, что я тебе говорю – “Свободна!” Это потому, что я никогда не запрещал тебе пользоваться свободой, тем более я не вправе покушаться на нее. Я пью! Мне это нравится! Может, мне больше ничего и не надо? Я не прошу посвящать мне жизнь, у тебя она впереди: светлая и красивая, как ты говоришь, на Карибах и в платье. Оставь меня на дне моего стакана, мне там кофмортно! Это моя свобода! Я не хочу на Карибы. Напиться я и здесь могу. Это моя свобода, и я ею намерен наслаждаться. Я не говорю, как многие, что сейчас вот я пью, а завтра могу и не пить, и тогда совершу подвиг или получу Нобелевку. Нет! Я не знаю, захочу ли я завтра бросить. И захочу ли я совершить подвиг. С Нобелевкой тоже облом, она мне сто лет не нужна. Нет охоты убивать жизнь на выращивание нового фруктового дерева, гибрида апельсина с морковью, чтобы какая-то садовая мушка его сожрала аккурат перед защитой докторской. Свобода – для каждого своя, понимаешь, Лиза? Отпустил, благословил – иди!»

«От кого: Лиза. Сегодня, 01:05.

Ок! Пошла жить. Как завещал великий товарищ Вульф! Свободно! Попробую как-то теперь с этим всем жить в новом измерении. С фаршем в сердце я уже жила. С болью в фарше тоже. Поживу со свободным пространством за грудиной. Тоже свобода… Спокойной ночи!»

– Мне лично кажется, что финал этой истории вполне был предсказуем. Если бы кто почитал эту переписку раньше, до того, как все случилось, может, отговорили бы, – Павел говорил с закрытыми глазами.

Казалось, он уснул во время чтения, но оказалось, он просто прикрыл веки, уткнувшись закрытыми ставнями глаз в потолок, представляя где-то внутри себя портрет пишущей в ночи будущей убийцы.

– Отговорили бы Лизу? От такого ужасного поступка? – снова, отчаянно хлюпая носом, спросила Тина. – Да кто ж знал, что она решится на такое?..

– Вот и я говорю, – продолжая двигать глазами сквозь закрытые веки, объяснил Павел. – Если б кто знал, то отговорили бы… возможно.

– Павел Алексеевич, ну вот представьте, вы – друг семьи Вульф.

– Ой! – Павел приоткрыл один глаз и покосился на Тину.

– Нет, просто представьте! – Тина наклонилась над рабочим столом так, что грудью прилегла на стоящую чашку с остатками чая, чуть было ее не опрокинув.

– Вы – друг семьи. Вам случайно, – Тина покраснела, – каким-то образом попадает эта переписка. Вы пойдете к Вульф – и что ей скажете? А? Не убивай? Убивать нельзя? Пожалей мужа?

– Я не пойду к ней, – ответил Павел.

– Что? – Тина искренне удивилась. – Вы же сказали «может, отговорили бы»!

– Я не пойду к ней, – твердо повторил Павел, поднимая голову и открывая второй глаз. – Если я друг семьи, я пойду к нему, к Федору. Я его предупрежу, что жена его вот-вот стукнет топором по голове из-за угла. И рекомендую вместе с ней сходить к семейному психологу. Просто сказать ему: «Веди себя прилично», – эффекта не будет. Сказать ей: «Брось его, убогого, уйди» – тоже не выйдет, ей об этом все говорят. Ей нужно к врачу. Но сказать это прямо – не выйдет. Кто, чувствуя себя здоровым, пойдет к психологу или психотерапевту? Единицы. Ей точно нужно. Вот и я бы сказал ему: «Отведи ее к врачу, пока она тебя не пришила», – а ей бы написал СМС, мол, “Федору плохо – отведи его к врачу, семейному психологу, пока он не спился окончательно”. В любом случае им обоим надо к врачу, они оба психи. Результат самолечения мы видим: СИЗО ей и инвалидность ему.

– Вы та-а-кой умный, Павел Алексеевич! – Тина посмотрела на Кременецкого с восхищением. – Почти как Артем Валерьевич. Недаром вы однокашники!

– Куда уж мне до него? – Павел улыбнулся и снова откинул голову на спинку дивана. – Читай, думаю, скоро начнутся угрозы…

Тина шумно выдохнула, чашка звякнула о блюдце, накрытая очередным натиском Тининой груди. Тина отодвинула чашку подальше, придвинула ближе планшет и продолжила чтение.

«От кого: Лиза. Сегодня, 4:40.

А мне пора повзрослеть. Вру я, что ничего не понимаю. Все я понимаю.

А главное, все вижу и чувствую. Я сама виновата, что позволила себе пожить в иллюзии. Самой базовой вещи никогда с тобой не было. Чувства защищенности, которое всегда присутствует, когда рядом любящий человек. Когда ты знаешь, что ты не одна и, хочешь ты этого или нет, он будет заботиться. Потому что иначе не бывает.

Недавно прочла историю. Точно не помню всех деталей, но примерно так: пожилая супружеская пара праздновала золотую свадьбу. За общим завтраком жена подумала:

“Вот уже 50 лет как я старалась угодить своему мужу и всегда отдавала ему горбушку с хрустящей корочкой. А сегодня я хочу, чтобы этот кусочек хлеба достался мне”.

Она намазала себе маслом верхнюю половину, а другую отдала мужу. Но, к ее удивлению, он очень обрадовался, поцеловал ее и сказал:

“Дорогая, ты доставила мне сегодня большую радость! Вот уже полвека я не ем нижнюю половину хлеба, ту, которую я больше всего люблю. Я всегда думал, что она должна доставаться тебе, потому что ты ее так любишь”.

Вот так! Когда любишь, не делаешь, как хочешь, а делаешь то, чего хочет любимый. Так что делаем, как ты сказал. Так будет лучше, значит, делаем, как тебе лучше. Что, собственно, и было мной обозначено тебе сразу. Мы любим Вселенную Вульф. И что я хочу, ее мало волнует. Впрочем, все, что хорошо во Вселенной Вульф, тоже хорошо для меня. Вселенная в целости, и слава Богу. Короче… Не знаю…. Зона нескончаемой турбулентности с вечной дозаправкой и невозможностью приземления; уже не то, что блевать нет сил, уже без парашюта пора выйти…»

– Вот-вот, скоро или суицид, или убийство, – сообщил Павел.

– Думаете? – спросила Тина.

– Уверен! Читай-читай!