Рубен Маркарьян - Ключевая фраза [litres]

Артем согласно кивнул.

– Отец Петр по своим каналам наводит справки. Может, что всплывет. Глыбе я доложусь, что ты у меня. Не тронут. В понедельник он сам приедет точно. Дам вам пообщаться. Пообещай поискать свою эту чашку, попроси тебя вытащить из наших лап. Он поможет. Такой план. Дальше по обстановке. Принимается?

– Нельзя сказать, что я в восторге от плана. Но другого у меня нет, – Артем пожал плечами и посмотрел на отца Петра.

Тот вместо ответа повернулся к иконе в углу и перекрестился.

Весь уик-энд Артем провел, как и было запланировано, в «застенках» полицейского управления. Олег организовал шоу: допрашивал Артема сам, передавал его для допроса то одному оперу, то второму, каждому давал задание «крутить до упора». Снова тащил в свой кабинет и допрашивал «со всей строгостью».

Позвонил Анатолию Александровичу, сообщил, что получил сведения, касающиеся смерти некоего Николая Иванова, и, как это ни прискорбно, вынужден пытать теперь своего друга как потенциального подозреваемого. Спросил, нет ли чего нового у них по поводу Артема и не знают ли «там» чего-либо об этом Николае.

Неудивительно, что Глыба клюнул и напрягся. Попросил Олега попридержать прыть до понедельника и обеспечить явку Артема для личной беседы. План работал. Артем провел в управлении полиции всю ночь субботы и полдня воскресенья. Решив, что дальше держать подозреваемого взаперти будет подозрительно, Олег отправил друга домой, сопроводив его двумя наружными операми.

Утром понедельника Артем проснулся в 6:30, еще вчера шепнув водителю на ухо приехать за ним в 7 утра. Рванул в СИЗО «Печатники». Как бы там ни было, он – адвокат, а Лиза – его подзащитная. Аарон, Моисей, Корей и его потомок Глыба из ФСБ, погибший Николай и пропавшая Света – все эти люди и события были крайне важны, возможно, даже в мировом масштабе. Но у адвоката есть кодекс профессиональной этики, который Артем свято чтил. Адвокат не может отказаться от принятой на себя обязанности защитника. Но в то же время адвокат не вправе выполнять поручение клиента, если знает, что не сможет выполнить его надлежащим образом. На языке кодекса это называется «сложная морально-этическая ситуация». В таких случаях адвокат вправе обратиться в Совет адвокатской палаты, но у Артема не было на это времени, как не было и уверенности в том, что Совет палаты не сочтет его ненормальным.

Действовать приходилось самому, а самый простой и проверенный способ разрешения любой сложной морально-этической ситуации – говорить больше. Не таить в себе, не шептаться за спиной, а говорить . Возможно, мягко и осторожно, но говорить. Именно для этого Артем и занял очередь в женское СИЗО одним из первых, придя ни свет ни заря.

В 9:15 он уже ожидал Лизу в комнате для допросов, обдумывая, что он ей скажет. Артем рассчитывал, что с первого взгляда станет понятно, как пойдет разговор. Безусловно, умный и расчетливый убийца никогда не признается. Но Лиза была исключением – она, судя по всему, хотела сесть. Такая может все рассказать. А раз так, то потребуется ее письменный отказ от адвоката – и проблема решена. Защищать собственного убийцу – сложнее морально-этической ситуации не придумать. Тем более когда убийца этого не хочет.

Дверь отворилась, конвойная ввела Лизу. Формализовав передачу подсудимой адвокату и традиционно погрозив пальцем обоим, удалилась.

Лиза с первого взгляда не произвела на Артема какого-то особого впечатления. Это была та же девушка, которую он навещал буквально на днях.

– Давно не захаживали, Артем Валерьевич, – абсолютно спокойно и даже как-то равнодушно сказала Лиза.

– Приболел, – Артем внимательно смотрел Лизе в глаза, пытаясь заглянуть за натянутую маску безразличия.

Взгляд ее был пустым. Она смотрела и на Артема, и в никуда одновременно. По выражению ее глаз нельзя было сказать: вот она – убийца! Как и нельзя было утверждать обратное.

– Да, бывает. Обидно весной болеть, – Лиза поежилась. Села на привинченный к полу стул, чуть развернулась к продолжающему стоять Артему. Положила руки на сомкнутые колени, подняла глаза.

– Вы пришли просить меня отказаться от вашей защиты? – тихо спросила она.

– Почему вы так решили? – спросил Артем в ответ.

– Потому что вы не садитесь. Вы стоите и смотрите на меня. То есть мы работать с вами сегодня не собираемся. Вы не пришли с хорошей новостью, иначе уже бы сообщили. Значит, вы пришли попрощаться. Я знаю, что вы не имеете права бросить защиту, но можете просить об этом. Что ж… я не могу быть против. Вы и так много сделали для меня, спасибо. Скажите, где подписать, – я подпишу.

Глаза Лизы оставались сухими, но было видно, что слова даются ей с трудом.

Артем присел напротив.

– Вы мне ничего не хотите рассказать? – не отрывая взгляда от ее глаз, спросил Артем.

– О чем? Спрашивайте. Вы же меня убеждали продолжать защищаться. Я не настаивала. Что мне вам рассказать?

– Прежде всего, расскажите мне о ваших подружках в камере! Расскажите о Николае. Расскажите о пяти тысячах долларов или сколько там? Семь? Где вы набрали столько? Шитьем? Или Игнатьев подкинул?

Артема прорвало. Он задавал вопросы, будто хотел ими распнуть Лизу, вгоняя гвоздь каждого слова в ее тело по самую шляпку.

Лиза смотрела на адвоката широко раскрытыми непонимающими глазами.

– Артем Валерьевич? О чем вы спрашиваете? Я не понимаю… – тихо и с испугом спросила она.

– Она не понимает! – Артем подскочил. – Начнем с того, что я читал вашу переписку с Вульфом! Мало того, я ее чуть не купил! Каково?

– Купили что? – Лиза заметно побледнела.

– Не прикидывайтесь дурочкой. Судя по вашей переписке с мужем, язык у вас подвешен будь здоров. Книжек в детстве много прочли, небось?

– Я люблю читать, – Лиза продолжала гениально играть… или вправду не понимала смысла сказанного Артемом. – Но какое это имеет отноше… Моя переписка с Федором у вас? Что значит, вы ее чуть не купили? Зачем? Кто вам разрешал читать?

Щеки Лизы порозовели. Видимо, она поняла, что речь идет о самой сокровенной части ее жизни, в которую кто-то влез, не спросясь.

– Какое право вы имели? Кто вам дал это право? – голос Лизы задрожал.

– Ой-ой, много в вас такого еще таланта, моя милая? – Артем сам удивился собственному хамскому и оскорбительному тону.

– Какое вы имеете право так себя вести? – щеки Лизаветы стали пунцовыми. – Или вы сейчас же прекратите хамить и начнете вести себя, как подобает мужчине, или убирайтесь вон!

Сказано это было с таким чувством и страстью, что Артем на секунду поверил в непричастность Лизы к тому, в чем он ее подозревает. Овладев с секундным порывом, Артем, чуть понизив голос, сказал: