Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

Это предложение было принято, и вечером того же дня чуваш был отпущен в городок под видом перебежчика. На следующее утро он опять был в казацком лагере и принес следующее сообщение. Остяки находятся в большом страхе, они поставили идола на стол, а вокруг него жгут в особых чашах сало и серу. Сами же в великом множестве стоят и сидят перед столом и возносят идолу непрестанные молитвы, что и помешало чувашу украсть его. При этом они гадают – сдаваться ли им казакам или продолжать сопротивление, и уже пришли к тому заключению, что лучше сдаться. После этого казаки с новой силою начали наступление, которое едва только началось, как большинство остяков и вогулов бежали из городка и рассеялись по своим юртам. Оставшиеся прекратили сопротивление, и казаки могли без особых усилий овладеть этим местом.

Нужно сказать, что после сдачи городка казаки искали идола, но нигде его не нашли. Если на этом основании рассказ об идоле считать за басню, то можно впасть в ошибку, потому что остяки легко могли скрыть свою святыню или перевезти ее в другое место. Как известно, остяки еще в недавнее время, после того как их привели в христианскую веру, тщательно скрывали своих важнейших идолов, и спустя многие годы о них нельзя было получить какие бы то ни было известия. Что же касается того обстоятельства, будто бы упомянутый идол был привезен из России и что остяки называли его именем Христа, то, судя по описанному изображению его как сидящего в чаше, сообщение о происхождении его из России вызывает большие сомнения, и надо думать, что это добавление принадлежит составителю летописи».

– Выходит, Миллер использовал в данном случае летописное свидетельство? – спросил Марк.

– Да, сообщение об идоле он, видимо, взял из Кунгурской летописи. Кроме того, еще в 1715 году вышло сочинение Григория Новицкого «Краткое описание о народе остяцком», который тоже писал о каком-то идоле и даже сделал безуспешную попытку его увидеть. Да и сам Миллер десять лет провел в экспедициях по Сибири, следовательно, в рассказе об остяцком идоле мог использовать устные свидетельства, легенды, другие письменные источники. Его никак не назовешь кабинетным ученым. Немец по национальности, он внес большой вклад в изучение истории России.

После этого отступления Степан Степанович опять вернулся к прерванному рассказу:

– Двигаясь дальше, Богдан Брязга дошел до Белогорской волости. И далее Миллер пишет: «Как рассказывает летопись, там в древние времена было место поклонения некоей знаменитой богине, которая вместе с сыном восседала на стуле нагая… Эта богиня, перед которой как раз собралось множество народа, при приближении казаков приказала себя ухоронить, а самим остякам куда-либо спрятаться. Это было исполнено, и когда казаки высадились на берег, то они не нашли там ничего, кроме пустых юрт… Можно предоставить легковерному летописцу верить в то, что он рассказывает про остяцкую богиню и что ни в какой мере не подтверждается последующими известиями. Некоторое сходство с этим рассказом имеет еще более древний рассказ про языческую богиню, державшую ребенка на коленях, которую почитали в низовьях реки Оби под именем Золотой бабы».

Захлопнув книгу, Степан Степанович добавил:

– Интересно, что только Богдан Брязга вернулся из этого похода, как по тому же самому пути отправился с дружиной сам Ермак. Не решил ли он разыскать Золотую бабу?

– Смелое предположение, – улыбнулся Марк.

– Увы, не я автор этой неожиданной версии, она уже высказывалась ранее. До этого посланный Ермаком к Грозному Иван Кольцо привез атаману дорогие царские подарки: два панциря, два драгоценных кубка и шубу с царского плеча. Золотая баба была бы достойным ответом на царский подарок.

Марк промолчал, из чего я заключил, что предположение о причастности Ермака к судьбе Золотой бабы уже не кажется ему фантастическим.

– Если я вас правильно понял, вы считаете, что на золотом блюде изображена Золотая баба? – обратился я к Степану Степановичу.

– Так вроде бы считает человек, который сегодня подходил ко мне, хотя он об этом даже не обмолвился. Уже потом, когда мы с ним расстались, я понял ход его мыслей. И они кажутся мне заслуживающими внимания. Можно предположить, что чувашу, посланному казаками в Демьянск, удалось похитить блюдо с изображением Золотой бабы, которое потом и очутилось у Грозного. У таежных народов был обычай при заключении договоров и принесении присяги «пить с золота воду». Не это ли ритуальное блюдо и украл чуваш, что и вызвало панику остяков?

Степан Степанович помедлил и в заключение произнес:

– К сожалению, осталось невыясненным – как Золотая баба, если это действительно золотая скульптура, попала в Сибирь? Мне кажется, на этот вопрос есть ответ у человека, который подходил ко мне сегодня в Оружейной палате. В любом случае я тоже постараюсь что-нибудь выяснить.

– Если узнаете что-то новое, пожалуйста, позвоните мне, – за руку прощаясь с хозяином, попросил Марк. – Чувствую, эта история так просто не закончится…

После всего, что я узнал и что произошло в этот тяжелый и длинный день, такое же впечатление возникло и у меня.

Ночью, когда мы добрались до квартиры Марка, он сказал:

– Возможно, покушение на археолога Малова каким-то образом связано с историей Теминского золота.

– Ты это к чему?

– Может, будет лучше, если мы наведем справки о семье Теминых по своим каналам, не подключая тебя?

– Нет уж, поздно переиначивать. Теперь мне и самому интересно познакомиться с этой семьей. Да и Смолкину я обещал.

– Ладно, действуй, – вздохнув, согласился Марк. – Только будь осторожней, не лезь на рожон.

Это предостережение показалось мне совершенно лишним.

Прежде чем перейти к рассказу о том, что случилось в Ярославле, приведу еще один разговор с Марком, хотя и не имеющий прямого отношения к событиям, описанным выше, но который своеобразно отразился на последующих происшествиях.

Мы приехали на вокзал за полтора часа до отхода фирменной электрички и решили поужинать в привокзальном ресторане. Здесь, за столиком в полутемном зале, Марк неожиданно спросил:

– У тебя, видимо, какие-то неприятности?

– С чего ты взял?

– Иначе, без уважительной причины, не приехал бы в Москву. Я это еще вчера утром понял, когда ты появился у меня в кабинете, – сидел передо мной, словно в воду опущенный. Рассказывай, что произошло. Может, вместе разберемся…

Дружеское сочувствие Марка не могло не тронуть меня, хотя в первый момент я испытал такое ощущение, будто мне наступили на больную мозоль.