Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– Михаил Николаевич… Давно хотел поговорить с вами, да все не решался.

В глазах Окладина промелькнула усмешка.

– Я весь внимание.

– Помните дежурную, устроившую нас в Александрове в гостиницу?

– Кажется, ее звали Зинаида Васильевна? – наморщил лоб Окладин.

Он вроде бы и удивился моему вопросу, и сразу успокоился, а может, взял себя в руки.

Пташников и Ольга смотрели на меня с недоумением, а Марк напустил на себя безучастный вид, однако на девушку поглядывал с беспокойством.

– Той самой ночью, в Александрове, когда я нашел на тумбочке золотое кольцо и бросился за чернобородым, Зинаида Васильевна заметила, как вы следом за мной вышли из гостиницы. Может, она ошиблась? – с невольной надеждой в голосе обратился я к Окладину.

– Нет, так оно и было, – не колеблясь, ответил он.

– А меня вы видели?

– Я тогда представления не имел, что вы тоже ночью выходили из гостиницы.

– Если не секрет – что вас заставило?

– В ту ночь Иван Алексеевич сразу уснул, а я все ворочался. В комнате было душно, решил открыть окно. Свет включать не стал, подошел к окну, толкнул раму и слышу – что-то упало на обитый жестью подоконник. Пригляделся – электробритва Ивана Алексеевича, которую он зачем-то к самому стеклу прислонил.

– Я всегда так делаю, – объяснил Пташников. – Кладу бритву на видное место, иначе весь день небритым хожу.

– К сожалению, я не заметил, как вы ее туда положили. Только хотел подхватить бритву с подоконника, а она и соскользнула вниз. Что было делать?

– Спокойно дожидаться утра, – рассудил Пташников.

– Всю бы ночь и думал, цела бритва или нет.

– И вы тоже вышли из гостиницы?

– Сразу же оделся, спустился на улицу и принялся искать бритву под окнами, – ответил мне Окладин. – Хорошо, там высокая трава, а не асфальт, иначе бы бритва вдребезги разбилась. Но зато в этой густой траве я ее целых полчаса проискал. Вернулся в номер, лег спать, а утром, смотрю, Иван Алексеевич спокойно бреется, – значит, не поломалась. Ну, я и объясняться не стал. А потом вас нашли в номере в таком состоянии… Короче говоря, эта дурацкая история с бритвой у меня из головы вовсе вылетела.

– А я никак не мог понять, почему в футляре бритвы вдруг трава оказалась! – хлопнул себя по лбу Пташников.

– Давайте ваш следующий вопрос, – дружески, без обиды, сказал Окладин.

Мне ничего не оставалось, как продолжить этот разговор, больше похожий на допрос:

– В тот день, когда было решено устроить засаду, вы очень торопились, говорили, у вас лекция в институте, и ушли на вокзал.

– Правильно, так и было.

– Недавно я случайно встретился с Ниткиным. Оказывается, вы никуда не уехали, утром следующего дня опять были в Александровском кремле.

Окладин признался с улыбкой:

– Мне не меньше вашего хотелось узнать, чем закончится дело. Чуть было не позвонил с вокзала в институт, чтобы перенесли мои лекции, и только тут сообразил, что следующий день не понедельник, как я думал, а воскресенье…

Так отпало еще одно мое подозрение. Марк был прав – Окладин просто перепутал дни, потому и заторопился на поезд. Постепенно рассеивался туман, в котором я бродил столько времени.

– И вы решили задержаться в Александрове?

– Да, вернулся в гостиницу, но вас не застал. Тогда направился в кремль, но вы уже были у Ниткина.

– Почему же не зашли к нему?

– Идти в гости без приглашения показалось неудобным.

– Где вы ночевали?

– Опять устроился в гостиницу, благо были свободные места. А утром снова пришел в кремль, встретил там Ниткина, он и рассказал, чем закончилась засада.

– Вы говорили Ниткину, что чернобородый разыскивает сокровища. Откуда вам стало известно о них? Ведь о тайнике с сокровищами мы узнали только при допросе Отто Бэра.

– Ну, об этом нетрудно было догадаться. Из кремля я опять поспешил на вокзал, прибежал перед самым отходом электрички, поэтому вас найти не успел, сел в первый попавшийся вагон. Как видите, все очень просто, никаких загадок.

– В Ростове вы сошли с электрички – я видел вас на перроне.

– Точно. День был все равно потерян, и я решил заехать к сестре, с которой давно не виделся. Кстати, сейчас мы с Ольгой были у нее, она рассказала нам о встрече с чернобородым и о вашем визите.

– Так это ваша сестра?! – воскликнул я, получив ответ еще на одну загадку – откуда Анна Николаевна знала Окладина. – Почему же она не призналась в этом?

– Моя старшая сестра тоже любит иногда напустить на себя таинственность. Что вас еще интересует?

По тому, как непринужденно обратился ко мне Окладин, я понял, что мои вопросы кажутся ему наивными, не заслуживающими внимания, и только вежливость заставляет его продолжать этот странный разговор.

Тем труднее мне было задать следующий вопрос:

– Скажите, в середине июля к вам на квартиру заходил Отто Бэр?

От благодушия Окладина не осталось и следа:

– Отто Бэр был у меня? С чего вы взяли? – Историк начал суетливо искать по карманам платок.

Запинаясь от волнения и стараясь не встречаться с недоверчивым взглядом историка, я рассказал, как увидел чернобородого возле Ильинской церкви, как очутился возле дома, где жил Окладин, как безуспешно ждал чернобородого на скамейке напротив подъезда.

Окладин беспомощно посмотрел на Пташникова и Марка, потом – растерянно – опять на меня:

– Ничего не понимаю! После той встречи в электричке я больше с ним не встречался, поверьте! Может, вы ошиблись подъездом?

– Нет, не ошибся. Он был у вас.

– Почему вы так уверены?

– Я позвонил к вам на квартиру, мне ответила Ольга и сказала, что у вас был чернобородый мужчина, вместе с которым вы и ушли.

– Я помню этот звонок, – тихо вымолвила девушка. – К тебе в тот день после обеда заходил какой-то мужчина. Неужели не помнишь?

Слова дочери окончательно вывели Окладина из равновесия, он платком вытер вспотевший лоб, посмотрел на меня уже с испугом.

– Повторите, когда это произошло?

– В середине июля.

На Окладина было жалко смотреть.

– Так, что я делал в июле? – вслух спросил он себя сдавленным голосом. – Лекций уже не было, занимался с аспирантами. Кто мог заходить ко мне домой?

Лицо историка просветлело.

– Точно! Заходил один мой аспирант. Борода у него – как у Пугачева. Правильно, это было сразу после обеда, около двух часов. А вы во сколько звонили?

– В половине пятого.

– А когда чернобородый вошел в подъезд?

– Часа в три, в четвертом.

– Но меня уже не было дома! Я был в институте! Разве вы не спросили у Ольги, во сколько я ушел?

– Нет, об этом у меня не спрашивали, – сказала девушка. – Сразу повесили трубку.

– Почему вы не спросили? Тогда бы все прояснилось! – Теперь уже Окладин требовательно задавал вопросы, а мне приходилось оправдываться: