Людмила Немова - Любимые всегда рядом

В городе, придя на работу к сестре Анне, Анатолий протянул ей ценную вещь. Анна открыла его и не поверила своим глазам:

– Толя, откуда ты это взял, это же большая ценность! Немецкое качество. Только у нашего главного врача есть такие инструменты. Он прямо трясётся над ними, никому не дает даже прикоснуться к ним!

Анатолий понял, что поступил правильно, когда решил отдать это сестре – ведь так они послужат на пользу людям.

Двоюродный брат Глаши Алексей Угаров зашёл вечером навестить тетю и сестру. С ним пришла и Анна. Первым делом они выложили из сумок кучу продуктов, в том числе и сливочное масло. Брат с улыбкой вручил свёрток тёте:

– За качество ручаюсь и прошу ещё раз прошения за родителей. Но перевоспитывать их поздно, а главное, невозможно. Нам с сестрой остаётся одно – не бросать их одних без присмотра и по возможности исправлять их, так мягко сказать, нехорошие поступки.

Клава рассмеялась:

– Устанете исправлять, а можно и вообще не узнать об этих поступках. Аня весь день на работе в своей аптеке, а ты, Андрюша, погостишь у нас и снова долго не появишься.

– А логически подумать не можешь, сестрёнка? Сама сказала, что Анютка в аптеке работает, а туда сарафанное радио новости в свежем виде исправно доставляет. Анна давно на жалобы трудящихся реагирует.

За разговорами девушки собрали на стол, дядя Сима достал бутылочку, ловко сковырнул ножом пробку и разлил водочку по рюмочкам. Жене и девушкам налил по половинке. Все снова улыбнулись тому, как ловко дядя всё это проделал. Первую рюмочку выпили за встречу. Второй помянули тех, кого любили и о ком постоянно думали, кому несправедливо пришлось умереть не своей смертью, не зная за собой никакой вины.

Алёша всё расспрашивал, и Клава рассказывала обо всём, что знала. Брат тяжёло вздохнул: по всей стране творится что-то странное, в Москве был арестован каждый десятый. По непонятной причине забирали даже тех, подозревать которых было полной чушью! Все надеялись, что человека арестовали по ошибке, но он так и не возвращался… Немного посидели молча. Анна посмотрела на Клаву и тихо спросила:

– А об Андрюше что слышно? Мне Толик говорил, что он исчез, никто не знает куда. Новостей как прежде нет? И о Лизе и Насте хоть что-то знаете? Андрюша очень любит сестёр, если с ними всё будет хорошо, ему от этого легче станет.

Клава сразу поняла, что Аня и правда любит двоюродного брата и страдает от этой неизвестности. Сестра проговорилась, что очень рада его исчезновению, словно зыбкой возможности для него спастись. Клава поняла – сестра готова была хоть никогда не видеть больше любимого, лишь бы только знать, что он жив.

Алёша в это время вспоминал своё детство. Тетя Маша тогда взяла его, пятилетнего, в гости к своей сестре Гликерии. Было Рождество. Брат дяди Ивана прислал за ними тройку лошадей с бубенцами. Много народа забралось в сани! Малышей держали на руках, дети постарше стояли на ножках в проходе. Ехать было очень весело – одни пели, другие смеялись, третьи разговаривали. Мальчик не успел как следует насладиться поездкой, и вот уже доехали.

Девятилетняя Клава взяла за руки его и Толю, прошла с ними в дом, помогла раздеться, повела к другим детям в зал. Там стояла большая, вся в игрушках, новогодняя ёлка. Андрей не сводил с неё глаз, не слышал, что ему говорили. Начался праздник. Дети читали стихи, пели песни, танцевали, угадывали загадки. Андрей тоже угадал несколько, и Настя с улыбкой вручила ему длинные тоненькие разноцветные сосульки. Мальчик смотрел на них заворожено, пока Клава не объяснила, что они съедобные. Было очень вкусно.

После детей усадили за отдельный стол, возле ёлки, а взрослые ушли в другую комнату. С малышами теперь была не только Клава, но и Саша, Анастасия, Елизавета и Андрей. Все они Алёше ужасно нравились, ведь они разговаривали с ним на равных и слушали, что он говорил. Андрей катал всех по очереди вокруг ёлки на спине, а Алёшу даже два раза подряд. Уставших полусонных ребятишек одевали, вручали подарок и выводили во двор. Когда взрослые уселись в санях, Клава взяла Лешу на руки. Тут он увидел, что брат сел к отцу на место кучера и стал проситься к ним. Его стали отговаривать, мол, там холодно, он приготовился зареветь, но его подняли, пронесли надо всеми и усадили, где он хотел. Рядом присел тот, кто это все проделал. Алёша поднял голову – это было Андрей, который подмигнул ему и подвинулся как можно ближе, для тепла. Лошади, звеня колокольчиками, повезли гостей обратно. Алёша вспоминал всё это вслух и после сказал, ласково глядя на тётю:

– Знаешь, после этой поездки я понял – как хорошо, что у меня есть родные. Как здорово, что они знают о тебе, ты им нравишься, они всегда рады видеть тебя. Когда я рассказал родителям, где был и что видел, пытаясь удивить их, заинтересовать, мать равнодушно сказала, что Званцевым деньги девать некуда, грабят народ в своей церкви, и она больше не отпустит его с Машкой никуда. Я не понимаю, за что она с тобой так? До сего времени носит твои бусы и серьги, скатерти по праздникам стелет твои, да и весь коридор и половина комнат из той мебели, что она от тебя вывезла. Когда бабушка Таня к нам приезжала, она мать сильно ругала, всё говорила, что и дом ты помогла ей купить.

Тётя обняла племянника, уже немного пьяного:

– Не суди мать строго, милый Алёшенька, видно не совсем она плохая, раз смогла вырастить таких, как вы с Аней, настоящих людей. Все ей простится за любовь к вам, своим деткам, а я на её слова давно внимания не обращаю и не обижаюсь.

Прощались долго, нежно обнимая и целуя друг друга. Прежде, чем уйти, Анна сказала сестре, чтобы та не очень доверяла своей сестре Александре:

– Пока не знаю точно, но выясню и все расскажу. А пока не очень ей душу раскрывай, о важных событиях с ней не советуйся.

Фамилию Клавы выкрикнули на построении. Заключённые прибыли на место работы поздно ночью, но получив приказ, привычно выстроились. Клава отозвалась. Вскоре перекличка окончилась и женщин повели ночевать в барак. Катя бодро шла рядом с ней. Девочка была сейчас совсем другой, такой она Клаве нравилась. В бараке горели тусклые лампы, полностью разглядеть помещение свет не позволял. Катя потянула её в закуток, где нары оказались на четырёх человек. Остальное место под скошенной крышей было свободным. С ними прилегла лишь ещё одна женщина – никто не захотел залезать под низкий потолок. Весь барак через пару минут погрузился в сон.

Рано утром они уже работали под окрики надзирателей. Клава выбрала высокую сосну с толстым стволом. Катя пилила на удивление ровно, плавно дергала за свой конец пилы. Клава за работой не замечала, как шло время. Они взялись уже за пятое дерево, как прозвучал сигнал на перерыв. Поели ухи, очень наваристой и ароматной. В котелках плавали только рыбьи головы и хвосты. Самой рыбы почти не было, одни кости. Из-за этого многие не могли быстро есть. Клава же быстро расправилась с едой. Напрасно что ли она с детства ходила с отцом на рыбалку? Прямо после ухи в котелок налили кипятку. Катюша быстро отбежала в сторону и принесла охапку цветов Иван-чая. Не спеша съели свой хлебушек, запивая ароматным питьём.