Иван Любенко - Убийство на Васильев вечер

— Сирень.

— Ромашка, — ответила актриса и расплылась в улыбке.

— Теперь очередь Ангелины Тихоновны, — пояснил Иванов. — Прошу вас передать карту кому вздумается. Здесь не обязательно соблюдать правила часовой стрелки. Главное, сохранять очерёдность. Ваш ход. Кто примет вашу карту?

— Иван Кузьмич, — вздохнула Нижегородцева. — Ну, хорошо, пусть будет астра…

Тем временем, Ардашев, игравший белыми фигурами и доктор Нижегородцев — чёрными, уже разыграли Ферзевый гамбит. Николай Петрович выбрал защиту Чигорина. Игра постепенно перешла в миттельшпиль [1] Миттельшпиль — (нем.) следующая за дебютом стадия шахматной партии. Середина игры (прим. автора). . Адвокат рвался к левому флангу противника. Чёрный Слон Нижегородцева оказался под ударом. И по всему выходило, что «жить» ему осталось не более одного хода. Партия обострялась. Музыка струнного квартета умиротворяла. Время от времени, слышался переливчатый женский смех.

— Ландыш, — пролепетал нежный голосок.

— Ага! А вам левкой! — пробасил кто-то.

— Что? Да как вы смеете? Получайте гвоздику, — возмутилась дама.

— Герань, — выговорил настойчивый мужской голос.

— Колокольчик, — пропела чья-то супруга.

— Ой, тогда калла, — разочаровано заявил чей-то муж, не получив взаимного расположения у чужой, но тайно обожаемой, жены.

— Роза, я говорю вам роза, — дрожащим голосом проронила гостья.

— Генурис, простите гинура,…».

— Надо же, генурис… — чуть слышно вымолвил присяжный поверенный, помрачнел и, не отрывая взгляда от шахматной доски, мысленно перенёсся к событиям восьмилетней давности.

Ардашев очнулся. Темнота. Попытался поднять голову — сильно ударился лбом о каменную плиту. Тело затекло и ныло от однообразного положения. Попробовал приподнять ногу, но шершавая каменная поверхность больно ударила по коленной чашечке. «А, может, мне это просто снится? Да нет же, мокрый пот, нечем дышать. Где я? В могиле? В склепе? Меня что…заживо похоронили? Сколько я тут нахожусь? Но как это могло случиться? Стоп-стоп. Первым делом надобно успокоиться и постараться всё вспомнить. Весь день я составлял опись находок в лагере австрийских археологов. А вечером, к руководителю экспедиции доктору Хольцеру пришли эти двое. Представились голландскими археологами из Александрии. Сказали, что ведут там раскопки. Хольцеру ничего не оставалось, как пригласить их к ужину. Они достали из рюкзака консервы и коньяк. Сидели за столом и говорили о науке. Пили, ели, а потом вдруг я почувствовал себя плохо и ушёл в палатку. Прилёг на походную койку. Всё. Больше ничего не помню…Выходит, эти двое меня и похоронили заживо? Но как они вывезли меня из лагеря? И зачем? Проще было отравить…Так-так… Надо думать, как отсюда выбраться. Помнится, читал когда-то в одном романе, что делать, если человек заснул летаргическим сном, а его приняли за мёртвого и заживо закопали в гробу. Во-первых, нельзя тратить воздух. В классическом гробу запас воздуха, примрно, на час, максимум, на два. Потому необходимо глубоко вдыхать и медленно выдыхать. Вдохнув, нельзя глотать, это вызывает гипервентиляцию — опасное явление, которое происходит при частом поверхностном дыхании, когда вдох производится в верхней части грудной клетки, что приводит к снижению уровня углекислого газа в крови. Кричать бессмысленно. Крик приводит к панике. В результате усиливается сердцебиение и дыхание, а значит и расход воздуха. Ни в коем случае не стоит зажигать спички или зажигалку, это отнимает кислород…Кстати, а что у меня в карманах? Часы? Отлично. — Ардашев опустил руку, вынул золотой «Мозер», открыл крышку и завёл. Механизм заработал. Он нажал на кнопку — заиграла привычная музыка. Саркофаг, точно гитарная коробка усилил звучание. Извне донёсся чей-то голос. А вот теперь надо было звать на помощь. Набрав полные лёгкие воздуха, прокричал:

— Энахуна! [2] Я здесь! (арабск., прим. автора).

Послышалась арабская речь, и плита сдвинулась. От яркого света разведчик зажмурился.

— Ахреб! [3] Скорпион! (арабск., прим. автора). — произнёс кто-то.

Ардашев открыл глаза: на груди сидел скорпион. Местные бродяги с интересом разглядывали европейца…

— Ваш ход, Клим Пантелеевич, — нетерпеливо выговорил доктор Нижегородцев.

— Да-да, простите, задумался… Ну что ж, тогда я возьму вашу пешечку и объявлю шах. Слону недолго осталось почивать…

— Не страшно. Им и закроюсь.

— Это ещё как сказать, дорогой Николай Петрович. Вам опять шах Конём и, по-моему, мат.

— Как же это я не заметил? — разочарованно вымолвил доктор.

— Бывает.

К столу, где играли во «Флирт цветов» подошла горничная и что-то шепнула хозяину. Иванов поднялся и объявил:

— Дорогие дамы и господа, прошу всех перейти в соседнюю комнату. Стол уже накрыт. Попробую вас удивить магрибской кухней. Мне удалось на две недели выписать из столицы повара, который знает в этом толк. Милости прошу.

Гости послушно поднялись и прошли в другую залу. Туда же проследовал и струнный квартет.

— Итак, я, пожалуй, расскажу вам немного о тех краях, которые мне недавно довелось посетить, — начал хозяин дома. — Не скрою, магрибская кухня мне особенно запомнилась, во время путешествия по Северной Африке и Ближнему Востоку. Кстати, именно оттуда я привёз самого ядовитого бледно-жёлтого, так называемого палестинского скорпиона, именуемого генурисом. Укус его смертелен. Если вы не хотите быть его жертвой, то берите его за последний сегмент хвоста там, где жало. Это паукообразное существо живёт не более пяти лет. Охотится ночью. Его жертвами обычно становятся черви, многоножки, сверчки и мухи. Я его кормлю один раз в неделю. Это двенадцатый ядовитый скорпион моего террариума. В природе насчитывается множество видов этих паукообразных, более полутора тысяч, но только пятьдесят из них ядовиты настолько, что их укус может привести к смерти. В Северной и Западной Африке проживают племена, отлавливающие гигантских скорпионов и собирающие их яд.

— Простите, Василий Фёдорович, а чем можно объяснить ваш интерес к этим достаточно неприятным существам? — убирая в карман очки, осведомился учитель.

— Не знаю, Александр Николаевич. Трудно сказать. Привлекает и всё. Может, виновата культура древнего Египта, которая насквозь пропитана образом этого создания. Вспомните, хотя бы Богиню Селкет в виде сфинкса-скорпиона… Но давайте вернёмся к магрибской кухне. Здесь на столах лежат приборы: вилки, ложки, ножи. В Марокко ложку используют, только для того, чтобы полить бульоном блюдо. Всё едят руками. На стол, как видите, поданы алкогольные напитки, тогда как в этих магометанских странах алкоголь строжайше запрещён. В данном случае, я постарался предложить вам угощения сродни тем, что бывают в богатых аристократических домах Рабата, Касабланки или Тлемсена. Обычно там обед начинается с горячего таджина, затем подаются салат мишуи, бастелла, бриуаты. Потом несут жаренную птицу, мясные таджины, и, наконец, кускус. Гости не прикоснуться к еде пока хозяин дома не скажет… — он потёр нос и смущенно добавил: — простите, запамятовал…