Вадим Деружинский - Чёрная лента

— Миллион рейхсмарок?

— И кроме этого гаранты личной безопасности моему другу Алесю Миничу, которого вы, как я понял, уже списали в расход.

Немец задумался. Снял свой окуляр и стал его протирать платком.

— Вы понимаете, герр профессор, о какой огромной сумме вы говорите? — спросил он.

— Вполне, — ответил тот. — Но мы можем в любом случае сторговаться и найти устраивающий стороны компромисс.

Эти слова еще более обескуражили Отто Клауса. Он не знал, что можно ответить конкретно. Поразмыслив, он пришел к выводу:

— Я обсужу ваши предложения и сам вас найду. Прошу вас пока не покидать Вильно. Помните, что вы живы, герр профессор, пока следуете моим инструкциям.

Сказав это, он снова постучал тростью по груди профессора и ушел.

«Слава Богу, пока живой», — вздохнул Дайнович.

Это уже было существенным достижением, потому что трость немца с золотой головой льва производства «Байер», Берлин, профессору была знакома: из нее запросто доставался скрытый кинжал длиной в 15 сантиметров.

Идя вслед за уходящим немцем к выходу из музея, профессор остановился перед фигурой Джека-Потрошителя.

Куда исчез полицейский, который стоял за его спиной? Ну, ведь не испарился! Ведь не наваждение это.

Он зашел за спину Джека-Потрошителя и стал ощупывать стену.

Через несколько минут поисков он наткнулся на небольшой выступ на высоте полутра метров. Нажал на него. И открылась дверь…

— Тру-ля-ля… — только и сказал профессор сам себе.

Узкий ход вел в подземелье. Пройдя по нему, то и дело подсвечивая дорогу спичками, Дайнович вышел по обратную сторону от фасада музея через незапертую дверь и оказался в сквере, засаженном грушами. Через деревья он в сумраке рассмотрел контуры машины — темной, с обтекаемым кузовом.

Когда Дайнович подошел ближе, его окликнул сидящий за рулем Алесь Минич. Здесь они и договаривались встретиться. Но профессор не ожидал, что журналист будет его ждать с авто. И где только он его нашел?

— Как все прошло? — спросил Дайнович, сев на место рядом с водителем.

— Тише, — попросил его журналист. — На заднем сидении наша певица. И ей явно не по себе, пусть выспится…

Дайнович и Минич отъехали на несколько кварталов и остановились возле Бернардинского кладбища.

— Немца обескураживает отсутствие конкретики, я его обдурил, — профессор кратко рассказал о своей беседе с Клаусом. — Люди, подобные этому субъекту, привыкли рассуждать конкретными категориями и получать конкретные ответы. Я же пошел по парадоксальному пути и заломил за чашу Ягайло цену в миллион марок. Теперь он вынужден консультироваться с Берлином, на что уйдет какое-то немалое время, так как и там будут тщательно обдумывать мое условие, причем по существу никакого четкого ответа от меня он не получил.

Алесь тихо присвистнул:

— Миллион марок! Хороший куш. Только скорее убьют, чем заплатят такую сумму…

— Совершенно верно, я тоже так считаю, — Дайнович обернулся назад, оглядывая женское тело под накидкой на заднем сидении авто. — Но, наконец, объясните, зачем вы, холера побери, притащили с собой эту певичку? И почему она спит? Вы ее усыпили? И что вообще вы с ней собираетесь делать? Или она уже ваша невеста?

Журналист стал по пунктам излагать новости, глядя перед собой в темноту за лобовым стеклом машины.

— Ну, во-первых, никакая не невеста. Женщина она, скажем правду, романтичная и любвеобильная, пылко обещающая «быть твоей». Причем, наверно, не мне одному… Но, при этом, какая-то одновременно и хитрая, так как занималась контрабандой, на почве чего была завербована немецкой разведкой… И несерьезная, любящая острые ощущения… Да к тому же не против выпить виски и покурить марихуану… Вот из-за этой смеси она и впала в кому…

— Действительно, Мата Хари… — с интересом посмотрел на ее лицо профессор.

Уличный фонарь, возле которого они остановились, освещал миловидные черты женщины: длинные ресницы, алые приоткрытые губы, локоны светлых волос. Спящая она была похожа на невинное из невинных дитя, на сущего ангела, а от ее тела по салону машины витали ароматы орхидеи.

— Во-вторых, — продолжал, держа в зубах папиросу, Алесь, — ничего толком она рассказать не успела. Сказала лишь, что работает на «Черную ленту». Что была ночью за рулем грузовика «Фургон 99» и что якобы спасла мне жизнь, не сообщив «кому надо», хотя видела, как я вышел из дома адвоката Зелинского. И сказала, что должна отвезти в Берлин крест Витовта.

— Крест Витовта? — удивился Дайнович. — Так он у нее? Или ей должны его передать?

— Так вот, в-третьих, — кивнул журналист. — Она мне предложила сбежать с этим артефактом в Америку, потому что боится «Черной ленты» и думает, что крест можно будет продать в Штатах за хорошую сумму. А я помогу ей сбежать. И тут она лишилась чувств… Вот я и подумал, что оставлять ее, тем более в таком состоянии, было бы ошибкой. Склонили меня к этой мысли два аргумента… Вот первый…

Он вытащил из кармана пиджака свой блокнот и показал профессору.

— Меня едва не убили, когда я попытался уйти. Я не рассмотрел лица этого человека в черном костюме, но метает ножи он как профессионал. Кстати, вот этот нож…

Чеслав Дайнович с любопытством полистал почти насквозь пронзенный блокнот и взял в руки холодное оружие:

— Это второй аргумент?

— Нет, это все в одном комплекте. А второй аргумент — это то, что я нашел в потайном месте для контрабанды в сценическом сундуке Эльвиры Роуз. Вот… — он достал из второго кармана пиджака пакет. — Это крест Витовта. Она должна была его отвезти в Берлин…

Профессор чуть не подпрыгнул.

— Матерь Божья! — воскликнул он. — Вы нашли крест!?

Профессор в волнении вынул артефакт из пакета.

— Не верю своим глазам… Это именно он! — Дайнович, надев очки, разглядывал находку, бережно держа ее кончиками дрожащих от возбуждения пальцев. Шестиконечный золотой крест, инкрустированный сапфирами и изумрудами — тот самый. — Это именно он! Вот на обратной стороне латинская надпись «Крест Витовта». И надпись на греческом: «От Богоматери Витовту, 1386. Греческий император Мануил». Это величайшая реликвия! Первый раз в своей жизни я коснулся такой святыни!

— Я рад, что вы, пан профессор, подтвердили подлинность этого предмета, — улыбнулся Минич. — Короче говоря, я решил, что нашу певицу оставлять при таком раскладе нельзя. Это и опасно для нее, и еще не обо всем мы ее расспросили… Как она объяснит своим хозяевам исчезновение того, что она должна отвезти в Берлин? Ради чего убита куча людей. Я наскоро собрал ее вещи, положил Эльвиру на плечо и вынес из ресторана через черный ход. Совсем рядом с «Парижем», к счастью, живет мой знакомый, у которого я и одолжил эту машину. Вот и вся моя история… Кстати, авто отличное: «ТАТРА-77» прошлого года выпуска. Восемь цилиндров, независимая подвеска всех колес, 60 лошадиных сил, выдает 140 километров в час. Чудо техники!