Вадим Деружинский - Чёрная лента

Есть среди этих великих реликвий и наши древние артефакты — это крест Витовта и чаша его брата Ягайло. По преданию, они обладали невероятной магической силой и являлись гарантом побед Великих князей Литовских, прародителей Речи Посполитой, объединивших Польшу и Литву-Беларусъ для великой победы над тевтонами в Грюнвальдской битве 1410 года. С тех пор и на протяжении многих веков немцы больше не могли одолеть нашу объединенную силу Речи Посполитой, как бы западный сосед ни старался — ведь у правителей Польского королевства и Великого княжества Литовского передавались по наследству эти чаша и крест, которые служили магическим оружием во всех войнах с Германией. Пока эти артефакты были у нас, любая война с немцами возвращала итог битвы 1410 года: по легенде, крест Витовта осенял нас неуничтожимостъю, а чаша Ягайло давала испить Победу.

Где сегодня находится чаша Ягайло — точно никто не знает. Профессор Виленского университета Чеслав Стефан Дайнович полагает, что ее следует искать в нашей стране, причем — где-то на территории Виленщины, где, вероятно, артефакт был спрятан во время войны 1812 года.

Что касается креста Витовта, то он был нами давно утерян. Его увезли как трофей в Москву при захвате московитами Вильно в 1665 году. И с тех пор начался упадок Великого княжества Литовского, и одновременно рождается мощное Российское государство. В январе 1917 года во время военной и гражданской неразберихи крест Витовта выкрали и увезли из Петрограда, продав эмигранту-коллекционеру. Вслед за этим последовал и развал Российской империи.

Связано ли одно с другим? Если это не совпадение, то крест Витовта действительно обладает некоей таинственной силой реликвии, которая придает государству мощь и стабильность. Во всяком случае, это один из тех величайших артефактов, о которых говорят эзотерики.

Недавно в латвийской прессе появились сообщения, что крест Витовта находится в Риге, у собирателя антиквариата Шуковича. Он недавно умер, и родственники распродают его коллекцию. Возможно, нашим патриотам Отечества следует заинтересоваться этим и вернуть реликвию на свою историческую Родину?

Алесь закончил читать, а стоявший рядом Янкович упер указательный палец в последний абзац статьи, подчеркнутый красным карандашом:

— Вот зачем Вацлевич поехал в Ригу! Красным написано на полях его почерком: «Поехать немедленно и привезти!»

— Неужели привез? — спросил Алесь.

Офицер Дефензивы сунул руки в карманы брюк и наклонился над сидящим Миничем:

— Судя по всему, не только привез. Но и хотел отдать вам. Вы помните ваш рассказ, пан журналист? Человек, который сопровождал Вацлевича в Музее восковых фигур, ну тот самый брюнет, что спрашивал про черную ленту… он вам показал сверток.

— Неужели в нем и был крест Витовта? — изумился Минич.

— Вполне может быть, — улыбнулся профессор, стоя у радиолы и вертя настройку на станции.

Найдя французский шансон, он отошел и вернулся, принеся бутылку коньяка с тремя рюмками и блюдцем с ломтиками лимона, поставил все это на журнальный столик и сел рядом на диван.

— Получается, что крест Витовта похищен «Черной лентой». То есть Абвером. Вот — чисто теоретически — мотив всего того, что с вами произошло.

Наливая в маленькие рюмки коньяк, он продолжил:

— Пока это только предположение. Правда, весьма правдоподобное и логичное. Как обещал пан Янкович, скоро ему точно сообщат, что именно раздобыл в Риге наш Мартин Вацлевич. А точнее — подтвердят. Он был тоже известным собирателем раритетов, а после прочтения вашей статьи в «Балтийской Ниве», полагаю, загорелся желанием не только вернуть в Вильно крест Витовта, но и прославиться, да к тому же и обогатиться. Ведь с той великой магической легендой, которую вы приписали артефакту, он мог бы продать этот крест самому правительству нашей страны — причем за баснословные деньги. Но… почему-то, едва приехав с покупкой, позвонил именно вам. Почему?

Алесь хлопнул ладонями по коленям.

— Да не знаю! Вы чего-то от меня все это время допытываетесь. Будто я что-то особое должен знать. Ну, купил Вацлевич в Риге этот крест Витовта. Привез в Вильно. Я не понимаю, зачем его отдавать мне. Зачем ночью звонить, словно у него завтрашнего дня не будет… Он, правда, сказал по телефону, что вроде как в опасности. Что его могут убить… Чему я, честно говоря, не поверил. Но я пьян был, очень пьян… И вообще, при чем тут я? Я автор статьи в журнале. Может, в этом причина?

Профессор цокнул языком и покачал головой:

— А убить вас, мой друг, за что хотели? И что у вас дома искали? Нет. Есть что-то еще, чего мы не знаем. И это пока угрожает вашей жизни. Выпьем, панове…

Все трое подняли рюмки и выпили, заели лимонными дольками. Янкович положил руку на плечо журналиста:

— Хороший коньяк. Вы вчера тоже изрядно выпили, пан Алесь. Будем помогать подобному подобным. Попытайтесь точно вспомнить весь ваш вчерашний день — до того, как проснулись от ночного звонка в своей квартире. Можете вспомнить? Что-то такое необычное… Ну, может, когда выпивали… И раньше, не вечером…

— Необычное?.. — Алесь задумался, потерев ладонью подбородок. — Необычное…

Он представил перед собой события вчерашнего дня, словно видя все это в кино. Вот то и это, прочая рутина работы в издании. Ничего особенного. Необычным было встретить старого знакомого, который повел его в ресторан, где потом нашлись знакомые дамы, отмечавшие чей-то день рождения. И тут — ХЛОП! — вспомнилось.

— Я вспомнил, — повернул он лицо к профессору. — Я вспомнил. Когда я закончил свой рабочий день в газете и выходил из редакции, то на улице повстречал старого друга, мы решили эту встречу отметить в ресторане «Грюнвальд». Но перед этим, когда я выходил из здания редакции, какая-то старая женщина, я ее совсем не запомнил, мне передала письмо.

Он замолчал, напрягая свою память.

— Точно. Спросила: вы Алесь Минич? Я кивнул. Сказала: это вам. Тут же отвернулась и ушла, потерявшись в толпе прохожих. Это было где-то в полвосьмого вечера.

Ян Янкович встал с кресла и протянул Алесю раскрытую ладонь:

— Где письмо?

— Понятия не имею… — пожал плечами журналист. — Я о нем только сейчас вспомнил.

— А куда вы могли его положить? — спросил Чеслав Дайнович. — Мест, наверно, для этого не много.

Алесь встал и в растерянности пошарил в карманах брюк. В левом лежали только ключи и пачка папирос, в правом толстая пачка злотых — сколько и сам не считал. Он подошел к стулу в другом конце комнаты, на спинке которого до сих пор сох от дождя его пиджак. Вытащил из внутреннего кармана свой блокнот — больше ничего там не оказалось. Небольшая, но увесистая книжица в две сотни страниц с твердым кожаным переплетом и серебряной инкрустацией.