Николай Свечин - Столица беглых

— Шлау тайно виделся с японским резидентом?

— Увы, Аглай Дмитриевич, это бесспорный факт. Может, пиво пили, а может, и… Я послал запрос в Департамент полиции. Сейчас по всей стране будут искать активы капитана. Если он продался, то вряд ли станет вкладывать тридцать сребреников в покупку земли в Иркутске. Это сразу вызовет подозрения. Когда мы изловили в Одессе германского шпиона, выяснилось, что он приобретал нефтеносные участки в Баку.

— Проклятье! Только не Шлау!

— Чем он так опасен? — спросил сыщик.

Генерал-квартирмейстер пояснил:

— Японцы интересуются нашими скрытыми кадрами. А именно это и поручено капитану начальником штаба округа.

— Что такое скрытые кадры?

— Алексей Николаевич, тут дело идет о военной тайне, очень засекреченной и любопытной для неприятеля. В феврале в русской армии по образцу германской были созданы так называемые скрытые кадры. В составе всех полевых полков учреждены новые штатные единицы: девятнадцать офицеров и двести тридцать два нижних чина. Что позволит в военное время сформировать тридцать пять второочередных дивизий. Представляете, какой масштаб? И это не все. Военный министр Редигер накануне ухода с должности успел провести еще несколько полезных реформ. Он не только ввел для солдат постельное белье и носовые платки. Армия должна быть благодарна Редигеру за многое. Новый министр Сухомлинов, по правде сказать, ему в подметки не годится. Так вот, в числе прочих нововведений из штатов рот были выделены отдельные команды: пулеметная, разведывательная, денщиков, конных ординарцев и ряд других. В результате строевые части здорово подтянулись: не стало бесконечных отвлечений солдат от основной службы. Чтобы провести реформу, пришлось вторично усилить кадр полка — еще на двадцать офицеров и триста семьдесят семь нижних чинов. До конца эти новые должности пока не заняты, но по мере призыва их заместят. И нашим врагам очень-очень интересно, как продвигаются реформы. С какими трудностями мы столкнулись, где буксуем, достаточно ли у нас людей. В Иркутском округе вопросами скрытых кадров занимается капитан Шлау. Если он изменник, то — караул!

— Улик мало, но и тянуть нельзя, — высказал свои соображения сыщик. — Покуда собираем доказательства, японцы все наши секреты выведают. Отошлите Шлау в командировку. Длительную и далекую, куда-нибудь в Варшавский округ, за опытом. Под надзор моего приятеля капитана Продана. А мы тем временем разорим их сеть. И поищем спрятанное имущество Шлау. А?

— Надо идти к командующему, срочно, — заявил генерал-квартирмейстер. — Вашу мысль про командировку считаю правильной. А успеете? Сколько вам понадобится времени?

— К зиме так и так закончим, — уверил генерала сыщик. — А что с фон Агте? Его куда?

— А этого немчика на восток, — предложил Кузьмин-Караваев. — В Приморский округ, и тоже за опытом. Чтобы японцы ничего не заподозрили, разослать обоих подозреваемых… я пока буду их так называть, шпионаж ведь еще не доказан… с небольшим интервалом. Раз! — и нету у косоглазых ни того и ни другого информанта.

— Пусть Агте во Владивостоке тоже возьмут под негласный надзор, — посоветовал сыщик.

Он спрятался в казенной квартире Аглая Дмитриевича и два дня изучал военные документы. И узнал для себя много нового.

Иркутский военный округ наряду с Казанским и Омским считался резервным. Он появился лишь в 1906 году вследствие разделения огромного Сибирского округа на два поменьше [53] Иркутский и Омский. . Это находило отражение и в количестве войск, и в их качестве. Основу военной силы составляли Второй и Третий армейские корпуса. Вся пехота в них (а это четыре дивизии) состояла из стрелковых полков. Они в отличие от пехотных полков четырехбатальонного состава формировались всего из двух батальонов. Обычная «пехотная» пехота была представлена лишь местной резервной бригадой. В кавалерии числились только казаки, регулярной конницы не имелось вообще. Артиллерии тоже не хватало, так как считалось, что воевать начнут другие, а дело иркутян — пополнять фронтовые части. В результате в Иркутском округе было всего чуть более 58 000 нижних чинов, которыми командовали 40 генералов. А Приморский насчитывал более 100 000 солдат при 63 генералах…

Алексей Николаевич с интересом прочел переписку Иркутска с Петербургом по вопросу комплектования войск, хотя это вроде бы не касалось борьбы со шпионством. Столичное начальство, например, сообщало, что в верхах ходит мысль отменить воинскую повинность для евреев. Как «носителей революционных идей и разлагающего дисциплину типа поведения». Предложение уже одобрил государь, заявивший в узком кругу, что евреи — язва русской армии.

Национальный вопрос вообще занимал большое место в служебной переписке. Лыков с удивлением выяснил, что все уезды Европейской России делились на три группы комплектования: великорусскую, малорусскую и инородческую. Белорусы включались в малорусскую группу и считались «самым слабым элементом русского населения и при том имеющим некоторую примесь инородческого». Интересно, видел автор этого пассажа вблизи хоть одного белоруса? Алексей Николаевич бывал в западных губерниях — там люди как люди, не хуже остальных…

Инородческая группа у военных отличалась пестрым составом. В нее входили прочие славянские народы, а также прибалтийские и поволжские плюс евреи. Общее число инородцев не должно было превышать в составе частей 30 %, а в приграничных округах — 26 %. При этом количество евреев при любом раскладе не могло быть выше 6 % от общей численности новобранцев. В армии, как оказалось, тоже была процентная норма! А туземцы Кавказа, Средней Азии и Сибири, всего свыше сорока народностей, вообще не подлежали призыву на воинскую службу как низкокультурные.

Генерал от инфантерии Селиванов принял совет сыщика и разослал подозреваемых офицеров по командировкам. Оставшийся временно без помощников резидент выехал в Читу. Лучшие филеры ИОО на этот раз проследили за ним. Сонетаро-Инео зашел в ресторан «Восходящее солнце», расположенный на берегу реки Ингоды. И провел там полдня. Заведение держали три японца: Тера-Кава, Тера-Яма и Недзу. Читинские коллеги ротмистра Самохвалова подтвердили, что рестораторы давно у них на подозрении. Видимо, они были субрезидентами в Забайкалье. Сеть начала обретать контуры.

Вдруг Лыков получил сигнал, что люди Ононашвили зачастили на Якутскую улицу. Окружные артиллерийские склады находились в Омске, а здесь, в Знаменском предместье, располагался их иркутский магазин. Встревоженный сыщик сам отправился посмотреть на опасный объект.

Магазин притулился на выезде из города, за Фабричной улицей. Наблюдать его было невозможно: любой новый человек на виду. Лыков, одевшись мещанином средней руки, терся возле единственной в округе мелочной лавки. «Долго так не протянешь, — думал он. — Через пять минут придется уходить с глаз долой». Пролетка с Франчуком на козлах пряталась на Адмиралтейской набережной. Неожиданно часовой распахнул ворота склада и отдал «на караул». Первым наружу вышел кавказец в белой приметной бурке, а следом за ним… Азвестопуло. Он держал в руках корзину, в каких обыватели носят пиво. В ней, судя по всему, лежало что-то тяжелое.