Николай Свечин - Столица беглых

— Можно и так сказать. Вот гляди.

Саблин снял с завалинки пачку газет.

— Я, грешен, интересуюсь этим делом. Сам два лета был вольным старателем, да здоровья не хватило. Ну и смотрю отчеты. Их регулярно пропечатывают в газете «Сибирь». В июле месяце по ассигновкам золотоплавильной лаборатории уплачено Кабинету Его Императорского Величества двести пять тысяч триста рублей. Это за одиннадцать пудов пять фунтов четырнадцать золотников металла. Владельцам приисков дали восемьдесят шесть тысяч на всех, за пять пудов с небольшим. А там трудится тьма рабочих! И посмотри на вольноприносителей. Им выплачено триста двадцать тысяч рублей. Золота они сдали в казну семнадцать пудов и шестнадцать фунтов, чуть не в два раза больше, чем все прииски, и царские, и частные, вместе взятые.

Лыков посмотрел в газету: да, все верно.

— Ты для чего мне это рассказываешь, Иван Богданыч?

— А вот для чего. Далеко не все добытое золото вольные старатели несут в казну. Ведь та дает, как я уже говорил, по четыре восемьдесят за золотник. А в Благовещенске в первых числах октября открывается ярмарка ворованного золота. Ее и называют биржей. Бал там правят китайцы, и они покупают дороже. Дают по пять с половиной, по шесть и даже по шесть рублей семьдесят копеек за золотник. Понял теперь?

— То есть многие вольные…

— А также хищники-горбачи, — дополнил Саблин [58] Хищники, горбачи — старатели, занимающиеся незаконной добычей золота без патента. .

— …и хищники скоро притащат свою добычу в Благовещенск, — закончил предложение коллежский советник. — Чтобы с выгодой продать китайцам. Именно на них и нацелился Николай Соломонович. Ай хитрец! Ты понимаешь, что он задумал? Отобрать у людей их честно заработанное. Все присвоить под дулом револьвера. А бедолаги даже пожаловаться никуда не смогут, поскольку их операции незаконные.

— Так и будет, — согласился артельщик.

— Но ведь у ярмарки должна быть охрана. Такие торги не устраивают в чистом поле под березкой. И сторожа все с оружием.

— Я сам там не был, но приятель один, горбач, ныне покойный, Сашкой звали, продавал. Он рассказывал вот что. Торги проходят далеко за городом, в конторе кирпичного завода в Моховой пади. Китайцы нанимают охрану из хунхузов. Покупатели разные, и китайцы, и русские, даже англичане приезжают.

— Англичане? На тайную биржу в Благовещенск?

— Россия — третья в мире держава по добыче этого сокровища, после Североамериканских Штатов и Австралии. А главный его скупщик — Великобритания, почти все добываемое золото стекается туда. Вот англичане и лезут везде, где пахнет Молохом.

— Охрана большая?

Саблин стал вспоминать:

— По словам Сашки, человек десять. Рожи страшные, волосы красные — русского человека оторопь берет.

— Ребята Гоги этих страшных хунхузов на шашлык порежут, — заметил коллежский советник. — Они нападут внезапно, при них шимоза и железнодорожные петарды. Плюс двадцать стволов. Девятнадцать… Оглушат и прикончат. А кстати, не знаешь, для чего им взрывчатка?

— Купленное золото складывают в квартире управляющего. Там сделали вроде банковского хранилища, даже пол укрепили железной полосой. Устроители биржи — благовещенские «иваны». Они сами в операции не лезут, но берут себе пять процентов со сделки. И договариваются с полицией, чтобы та не мешала торговле.

— А сколько примерно проходит через биржу?

— Сашка был там девять лет назад. Как раз начиналось восстание боксеров, и год потому был неудачный: из китайцев почти никто не приехал. А золота принесли пятьдесят с лишним пудов.

— Пятьдесят пудов?! Это же… даже если по четыре восемьдесят за золотник…

Сыщик с артельщиком взяли бумажку и принялись считать столбиком. Вышло больше девятисот двадцати тысяч рублей [59] В пуде 3840 золотников. .

— Ну, короче говоря, миллион, — констатировал питерец. — Да, губа у Нико — не дура. Но ведь это же смертельно опасное дело. Как он не боится? Обокрасть благовещенских «иванов», китайских золотоскупщиков. А горбачи, которые и черту не кланяются? Кто-то да захочет отомстить.

— Николай Соломонович — человек рассудительный. Здесь, в Иркутске, под его командой чуть не сотня штыков. Попробуй подступись. А в другие города он давно не выезжает.

Теперь Лыков знал все. Он находился в сильном возбуждении. Карты сошлись! Известны и месторасположение номеров для беглых, и объект нападения. Можно действовать. Первым делом следовало вытащить из банды Азвестопуло. Тогда руки развязаны, пора приступать к арестам. Самого «иван иваныча», конечно, не ухватить — выскользнет. Но пощипать его гвардию вполне по силам. Сорвать гигантскую экспроприацию. Разорить номера. Укатать в кутузку тех, на кого имеются улики. И прикончить Гоги Иосишвили. После этого сыщики могут с чистой совестью возвращаться в Петербург. Или почти с чистой. Выжечь власть Ононашвили до самого корня — это останется недостижимой фантазией…

— Иван Богданович, — сказал коллежский советник. — Давай готовься. Скоро я тут все закончу. Поедем в Россию вместе.

Артельщик смотрел на него с недоверием:

— Все? Нико тоже запечатаешь?

— Нет, ты же знаешь. На него показаний никто не даст. Ты первый откажешься.

— Это так.

— Вот. Он затихнет и лишится части своей пехоты. Но по-прежнему будет представлять опасность. Надо тебе уезжать из Иркутска.

— А куда я Авдотью дену? Брошу тут? — рассердился Саблин. — Ты об ней подумал? Дороги она не выдержит.

— Не злись. Пока можно перевезти вас к военным. Я с Андреем Николаевичем договорюсь.

— Каким еще Андреем Николаевичем?

— Генерал-губернатором Селивановым. Положим твою жену в военный госпиталь. А тебя там же поселим, чай, найдут они комнатку.

Перспектива полечить Авдотью и самому спрятаться артельщику понравилась. Он смягчился:

— Хорошо бы так… Смотри, Алексей Николаевич, не подведи меня. Уедешь, а нас с Авдотьей бросишь — считай, что погубил.

— Начинай ликвидировать дела. Пятнадцать тысяч своих спрячь получше. В Илимск больше не езди, я там скоро устрою Варфоломеевскую ночь. Точнее, день. Ну, бывай!

Выйдя от артельщика, питерец задумался. С кого начать? Лучше с ротмистра Самохвалова. Ему и его людям предстоял марш на город-притон. Далее военные: им тоже нужно сообщить полученные сведения. Полицию следует привлечь в самом конце и выборочно. Лыков доверял Аулину и нескольким его подчиненным. Вот их и посадить на секретный пароход. Было неясно, выпадет ли самому Алексею Николаевичу удовольствие лично разорить санаторию. Очень хотелось явиться туда с браунингом и крикнуть: амба, ребята! Но где-то в Иркутске прячутся девятнадцать боевиков. Они разделились на мелкие группы и ждут приказа ехать в Благовещенск. И среди них — Сергей. Он живет бок о бок с самым опасным головорезом, Гоги. Вот с кого надо начать. Гоги пришибить, а Сергея выручить. Его роль «демона» подошла к концу.