Валентин Лавров - Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

— Молчать! Смирно! Его высочество командующий 7-й армией кронпринц Генрих!

Толпа вмиг утихла. И, разглядев всеобщего любимца, кронпринца Генриха Прусского, заорала:

— Хох! Хох!

Генрих встал на крыло рядом с Соколовым и взял под козырек.

Пленение принца Генриха держалось в строжайшей тайне. О том, что наследник престола попал в лапы французов, знали только высшие чины Генерального штаба, начальник всех вооруженных сил Германии Эрих Людендорф да члены королевской семьи. Вот почему появление принца на вражеском аэроплане, который могли по ошибке сбить свои же, да в сопровождении гиганта Соколова ошеломило всех немцев — от рядовых до старших офицеров.

Приземлившиеся тут же были посажены в авто, которое покатило их на северо-запад в сторону полноводной Уазы, где в густых лесах расположился штаб армии. Людендорфу была отправлена открытая (без шифра) радиограмма: «Дорогой Эрих! Я прибыл в расположение своей армии. Генрих».

По полевому телефону был отдан приказ: «Готовить пышную встречу!»

Спустя два часа в штабном блиндаже шло застолье. Кронпринц Генрих произнес в честь своего спасителя прочувствованный тост, который закончил словами:

— Знаменитый на всю Европу своими военными подвигами граф Аполлинарий Соколов спас мне честь и жизнь. Клянусь, что навсегда сохраню признательность этому удивительному и мужественному человеку, который словно сошел со страниц рыцарских романов, чтобы творить необыкновенные подвиги. Древний германский герой Гильденбрант позавидовал бы хладнокровию и мужеству нашего богатыря. Пьем во славу Соколова!

— Хох! — закричали седые генералы, и полковники, украшенные орденами и боевыми шрамами, стукнулись серебряными чарками и осушили их.

В это время в воздухе послышался шум авиамотора.

В дом вбежал запыхавшийся адъютант. Доложил:

— Аэроплан генерала Людендорфа!

Генрих распорядился:

— Пошли встретим славного Эриха!

…По лужку, поросшему густой травой, возле штабного дома, уже рулил небольшой двухместный аэроплан фирмы «Дорнье». Едва он остановился, из кабины вылез рослый, грузный человек лет пятидесяти. На нем была форма пехотного генерала.

Он жарко обнял принца Генриха, на глазах его показались слезы. Он взволнованно сказал:

— Ваше императорское высочество, если бы вы знали, как я страдал! Уже и не думал видеть вас. — И боевой генерал откровенно заплакал, вытирая большим платком глаза.

Принц Генрих растроганно отвечал:

— Рад видеть вас, мой дорогой Эрих! Когда вы узнаете о моих приключениях, о том, как я сидел в тюремной камере для смертников и ожидал, что за мной вот-вот явится палач, вы будете поражены. Но явился мой избавитель — русский граф Соколов, и он спас меня.

Людендорф долго тряс Соколову руку.

— Громадное спасибо, великая Германия не забудет ваш подвиг.

Генрих предложил:

— Пойдемте, друзья, продолжим наше застолье.

— Это хорошо, — согласился Людендорф, — я даже не успел позавтракать.

Теперь пили за Людендорфа, а тот полез в полевую сумку, которая была надета на нем, вынул из нее роскошный футляр, переливавшийся золотой отделкой и бриллиантами. Людендорф особым, задушевным тоном сказал, глядя в лицо Соколова:

— Мой друг! Знайте, что Германия всегда высоко ценила своих героев. Именем императора Вильгельма за проявленную доблесть во время избавления из вражеского плена наследника прусского престола его императорского высочества Генриха награждаю вас, граф Соколов, Железным крестом первой степени.

Под гром аплодисментов Людендорф укрепил награду под верхнюю пуговицу штатского костюма Соколова. Улыбнулся:

— Эту боевую награду уместно носить на мундире.

Генрих вставил:

— Сегодня же пришлю портного, он снимет с вас мерку и сошьет полковничий мундир военно-воздушных сил Германии. По старинному германскому обычаю, обмоем награду!

Соколов снял орден и опустил его в объемистый бокал, который услужливый ординарец тут же заполнил шнапсом до краев.

Генрих предупредительно сказал:

— Дорогой граф, при желании вы можете отказаться и не злоупотреблять таким количеством алкоголя.

Соколов отвечал:

— Я чту традиции замечательных германских воинов!

Все с ужасом и любопытством следили за русским богатырем, когда тот без всяких усилий, словно пил легкий рислинг, осушил бокал водки и победным жестом поднял вверх Железный крест.

И лишь Сегю, который только теперь прозрел и понял всю хитрую игру, в которую он был вовлечен, не пил, не ел и хмуро посматривал по сторонам.

Соколов добродушно хлопнул ручищей по его спине:

— Не унывайте, дружище! Поверьте, вы сделали прекрасное дело, доставив нас сюда с кронпринцем Генрихом. Скоро наступит мир, и до своих последних дней вы будете с удовольствием вспоминать, как помогали вписать в мировую историю замечательные страницы. — Поднял бокал. — Мои друзья, давайте выпьем за знаменитого авиатора Сегю. Только его смелость и умение пилотировать спасли жизнь нашего Генриха от германских пуль. Прозит!

Все рассмеялись и дружно выпили.

Сегю подозрительно прищурил глаз:

— Но вы, граф, дали мне слово офицера, что я сегодня же сумею отправиться на своем «Фармане» домой!

— Уверен, так и будет! — Обернулся к Генриху: — Ваше императорское высочество, вы подтверждаете справедливость моих слов?

— Разумеется! И больше того: я очень признателен замечательному асу. И если бы это не выглядело двусмысленным, с удовольствием наградил бы вас, Сегю, Железным крестом второй степени.

Сегю иронично хмыкнул:

— Тогда меня точно расстреляли бы свои! Я и теперь не знаю, как они обойдутся со мной. Мы, французы, народ терпимый, многое прощаем и себе, и другим, но совершенно не переносим предательство.

Генрих сказал:

— Я готов предложить вам место в рядах нашей боевой авиации.

Сегю гордо вскинул нос.

— Никогда изменником не буду! — не презрительной многозначительностью посмотрел на Соколова.

— Хорошо! — согласился Генрих. — Я уже дал указание залатать пулевые пробоины в вашем аппарате, залить полный бак горючим. Так что в любое время можете возвращаться во Францию.

— Хочу сейчас!

— Ваше право! Но, может, закусите на дорогу?

Сегю отрезал:

— Никогда!

Принц отдал распоряжение своему адъютанту, поклонился асу, и тот, не оглядываясь, направился к авто, которое рвануло к аэродрому в Бримоне.

Соколов стоял на пороге штабного дома и с легкой улыбкой следил за автомобилем, который увозил знаменитого аса.

Пока Сегю летел над территорией, занятой немцами, не раздалось ни единого выстрела. В тот же день, перед самым обедом, который, как известно, бывает у французов ровно в четыре часа, Сегю приземлился на аэродроме под Парижем. В задней кабине осталась забытая всеми пачка прокламаций на немецком языке.