Элеанор Каттон - Светила

– Не могу я этого сделать, – вздохнул незнакомец.

– Но ведь есть архивы и учетные записи, – настаивал Стейнз. – Даже если документов при вас нет, существуют и другие способы выяснить, кто вы такой. Сводки корабельных новостей, например, и тому подобное.

Незнакомец покачал головой.

– Я значился в отагском сертификате, – объяснил он, – а по прибытии я через таможню не проходил. Здесь обо мне вообще никаких сведений нет.

– О, – обронил Стейнз, чувствуя себя крайне неловко.

Незнакомец шагнул вперед:

– Я чистую правду говорю, парень. Это мой самородок. Я его сам нашел в долине Клуты. Я вам место точно укажу. Треклятую карту нарисую, если надо. Я не вру.

Стейнз снова задержал взгляд на самородке.

– За вас может кто-нибудь поручиться? – спросил он.

– Да я не то чтобы им хвастаюсь направо и налево! – огрызнулся незнакомец, потрясая кулаком. – Я разве похож на идиота? Один раз меня уже ограбили; второй раз я себя ограбить не дам. Кроме меня, к этому камешку прикасалась одна-единственная живая душа. Молодая девушка по имени Анна Уэдерелл. Вот она бы подтвердила, что я вам чистую правду говорю; да только она в Данидине, вот оно как, а слоняться здесь в ожидании почты мне несподручно.

Имя Анны Уэдерелл Стейнзу ничего не говорило, да он его сейчас толком и не расслышал, пока прикидывал, как бы половчее выпутаться из ситуации. Рассказ незнакомца звучал крайне неубедительно (Стейнз не сомневался, что самородок украден, а вор, страшась поимки, теперь пытается замести следы и, воспользовавшись помощью наивного простака, обратить улику в безликую наличность), а внешность так и вовсе доверия не вызывала. Да это же пьяница пропащий, судя по изможденному виду и налитым кровью глазам; даже с расстояния нескольких шагов от его одежды и дыхания разило перегаром.

– Агент по продаже земельных участков, говорите? – решил потянуть время Стейнз.

Незнакомец кивнул.

– Я себе участок приглядел, близ Арахуры. Лес – дело прибыльное. Хватит мне за золотом гоняться. Древесиной торговать – это честный бизнес.

– Как вас зовут?

– Кросби Уэллс, – отвечал незнакомец.

– Уэллс? – переспросил Стейнз, помолчав.

– Ну да, – подтвердил незнакомец. И внезапно набычился. – Вам-то что до этого?

Стейнзу вдруг вспомнился странный наказ, полученный от Фрэнсиса Карвера в гостинице «Боярышник» на Джордж-стрит месяцем раньше. «Сегодня меня зовут Уэллс, – заявил тот. – Фрэнсис Уэллс».

– Кросби Уэллс, – повторил Стейнз.

– Точно так, – подтвердил Уэллс, по-прежнему хмурясь. – Никаких тебе средних имен, никаких прозвищ и кличек, просто старина Кросби Уэллс, и все, – так я зовусь с того самого дня, как на свет появился. Доказать, понятное дело, ничего не могу. Ни черта не могу доказать без документов.

Поколебавшись немного, Стейнз протянул руку и представился:

– Эмери Стейнз.

Уэллс переложил самородок из одного кулака в другой – и мужчины обменялись рукопожатием.

– Может, назовете свою цену, мистер Стейнз? Буду очень признателен.

– Послушайте, – внезапно промолвил Стейнз, – а вы, случайно, не знакомы… Ну, то есть, простите мне, но… вы, часом, не знакомы с неким Фрэнсисом Карвером?

Юноша по сей день знал далеко не все о случившемся накануне его отъезда из Данидина – куда уходил Карвер в тот день, зачем ему понадобилось назваться чужим именем и почему небольшой сундук, в котором не было ничего, кроме пяти самых обыкновенных, ничем не примечательных платьев, обладал в глазах Карвера такой ценностью.

Уэллс заметно напрягся.

– А что? – спросил он разом посуровевшим голосом.

– Вы меня простите, – промолвил Стейнз. – Может, оно несущественно, я просто спрашиваю, потому что… ну, в общем, месяц назад мистер Карвер взял ваше имя… на один только день… и так и не сказал мне зачем и почему.

Уэллс сжал кулаки:

– А этот Карвер, он вам кто?

– Я его почти не знаю, – отозвался Стейнз, отступая на шаг. – Он ссудил мне денег, вот и все.

– Что еще за деньги? Сколько?

– Восемь фунтов, – не утаил Стейнз.

– Что?

– Восемь. Восемь фунтов, – повторил юноша.

Уэллс надвинулся на него:

– Он вам друг, что ли?

– Вовсе нет, – заверил Стейнз, снова отступая. – Позже я выяснил, что он бывший заключенный, что он на каторге отбыл десять лет… да только поздно. Я все уже подписал.

– Что подписали?

– Договор о финансовой помощи, – объяснил Стейнз.

– А он небось мое имя поставил.

– Нет. – Стейнз поднял руки. – Он просто им назвался – вашим именем, в смысле… но я не знаю зачем. Послушайте, мне страшно жаль, что я вас так расстроил…

– Это был он, – объяснил Кросби Уэллс. – Это он украл мои документы. Обманом присвоил все мое состояние в чистом золоте. Настроил против меня мою законную жену. Он отнял мое имя и мои деньги и жизнь тоже попытался отнять – да только фокус не сработал, так? Я выкарабкался. И вот я здесь. Работаю за гроши, с хлеба на воду перебиваюсь, да еще то и дело через плечо оглядываюсь, удара из-за угла боюсь – того гляди с ума сойду. Вот это, – он указал на самородок, – все, что у меня осталось.

– А почему вы не обратитесь в полицию? – спросил Стейнз. – Судя по вашему рассказу, оснований у вас достаточно.

Уэллс надолго умолк. А затем спросил:

– А где он?

– Думаю, что по-прежнему в Данидине.

– Вы уверены?

– Ну, сколько-то, – отвечал Стейнз. – У меня его адрес есть; я должен написать ему, как только обзаведусь своим первым предприятием.

– Вы его партнер! – сплюнул Уэллс.

– Нет. Я ему обязан, вот и все. Он дал мне восемь фунтов, а я в свою очередь должен приумножить его вложение.

– Вы его партнер. Вы на него работаете.

– Послушайте, – запротестовал Стейнз, вновь не на шутку встревожившись, – какое бы зло мистер Карвер вам ни причинил, мистер Уэллс, мне о том ничего не ведомо, равно как и о причинах. Честно. Да если бы я хоть что-то знал, я б ни за что не стал упоминать при вас его имя, верно? Я бы придержал язык за зубами.

Уэллс не ответил ни словом. Некоторое время собеседники внимательно изучали друг друга. Наконец Стейнз объявил:

– Я сделаю, что вы просите. Я отнесу ваш самородок в банк.

Глава, в которой Карвер приступает к поискам Кросби Уэллса; Эдгар Клинч предлагает свои услуги, а Анна Уэдерелл укрепляется в своем намерении.

«Добрый путь» переправился через Хокитикскую отмель на высшей точке прилива. Капитану Карверу потребовалось около часа, чтобы провести корабль в устье реки: сразу несколько судов снялись с якоря, и, чтобы подойти к пристани, ему пришлось дожидаться сигнала с набережной Гибсона. У Анны Уэдерелл, одиноко стоящей на палубе, было достаточно времени, чтобы рассмотреть панораму во всех подробностях. Хокитика оказалась не так велика, как ей представлялось, и куда более открыта. В сравнении с Данидином, который запрятался в самом низу длинного рукава Отагской гавани, со всех сторон окруженный холмами, от близости Хокитики к океану просто дух захватывало. Домá в глазах Анны выглядели уныло и заброшенно, и даже гирлянды красных и желтых флажков, натянутые тут и там между крышами и под козырьками прибрежных гостиниц, смотрелись довольно жалко.