Олег Мушинский - Кронштадтский детектив

Русалка откровенно насмехалась над неуклюжим человеком. Блондинка, запрокинув голову, весело смеялась и манила Петра руками, демонстративно оглаживая свои прелести.

Слева от инженера мне почудилось движение. Я перевел бинокль туда и в лунном свете заметил еще одну красотку. Чуть приподнявшись над волнами, чтобы привлечь к себе внимание — с ее внешними данными этого было более чем достаточно — она стремительно рассекала волны, показывая инженеру, как надо их преодолевать, но Петр то ли стеснялся, то ли боялся посмотреть в ее сторону.

Еще дальше я приметил еще одну русалку. Она не поднималась из воды, так что толком разглядеть ее не удалось.

— Вот, всё здесь, — донесся до меня голос Петра.

Он кое-как добрался до блондинки и протягивал ей сумку. Русалка раскинула руки, приглашая его в объятия. Потупив взор, инженер прикрылся фонарем. Яркий свет озарил блондинку. Я старательно и, насколько мог, отрешенно фиксировал детали ее облика. Детали были — одна другой соблазнительнее.

Вторая русалка сделала полукруг и, приблизившись, поднялась из волн за спиной блондинки. Я для определенности окрестил ее брюнеткой. Волосы у нее были темные — даже в свете фонаря они казались практически черными — и короткие. Они завивались, образуя на голове подобие короны. Как и блондинка, эта девушка обходилась без одежды. Если блондинка была стройная и спортивная, то телосложение второй русалки я бы описал как худая и гибкая. Повиснув на плече своей подруги, она тянула жадную ручонку к сумке, нимало не беспокоясь, что ее правая грудь выставлена на всеобщее обозрение.

Третья русалка тоже приблизилась, но оставалась за пределами светового круга. Мне удалось разглядеть только ее темные волосы по плечи и отдельные черты лица. У меня сложилось впечатление, что она явно постарше своих молоденьких подружек, и не только по возрасту.

Девушки откровенно заигрывали с Петром. Старшая резко хлопнула ладонью по воде. Даже я услышал тихий всплеск. Девушки, дружно оглянувшись на нее, тотчас перестали дурачиться. Блондинка взяла у Петра сумку. Тот так и остался стоять с протянутой рукой. Блондинка, не мешкая, открыла сумку и вытащила роскошное колье. Над волнами прокатилось тройное «ах!». Не подвел ювелир.

Блондинка приложила колье к свой груди.

— Ну как я вам? — донеслось до меня.

Что ответил инженер, я не расслышал. Брюнетка протянула руку к украшению. Блондинка шлепнула ее по ладошке и с явным сожалением отправила колье обратно в сумку.

Вторым номером шло кольцо с бриллиантами. Драгоценные камни были такие крохотные, что я их даже в бинокль разглядеть не мог, а само кольцо — массивное и большое. Блондинка надела его сразу на два пальца, и наверняка запихала бы туда еще и мизинец, но старшая русалка снова подала сигнал, и осмотр продолжился. За кольцом последовал браслет, потом еще одно кольцо поменьше, золотая цепочка, какая-то экзотическая шпилька в два моих пальца длиной. Каждая новая вещь приводила русалок в восхищение.

Они бы, наверное, до утра игрались, но третья русалка бдительно следила, чтобы ее то ли подруги, то ли подчиненные дурака не валяли. Когда ревизия выкупа подошла к концу, она строго спросила из темноты:

— Это всё?

Инженер, разводя руками и стараясь на нее не смотреть, пустился в объяснения. Ветер унес его слова в сторону. Старшая резко взмахнула рукой.

— Прощай-прощай, — весело пропела брюнетка.

Широко раскинув руки, она упала спиной в волны.

Короткий всплеск, и они сомкнулись над ней, а потом я чуть бинокль не выронил. Над волнами мелькнул хвост. По виду рыбий, но размером… размером он как раз подошел бы рыбке длиной в человеческий рост. Торопливо протерев глаза, я вновь припал к окулярам. Хвост уже пропал, но я готов был поклясться, что я его видел, и видел в свете фонаря очень отчетливо.

Блондинка медленно пятилась.

— А как же Иван? — донесся до меня голос Петра.

— Ступай! — резко велела старшая. — Всему свое время.

Ей, по всей видимости, пришло время уплывать. Голова направилась прочь. В волнах промелькнуло белое до пояса тело, темные бедра, на которых не иначе чешуя мерцала в лунном свете, и рыбий хвост.

— Прощай, человек, — прилетел голос блондинки.

Я перевел взгляд на нее. Блондинка упала на бок, успев на какую-то секунду продемонстрировать округлое бедро. Оно и в самом деле было покрыто чешуей, в свете фонаря я это разглядел совершенно отчетливо. Потом по волнам хлестнул хвост.

Уплывали они быстро. Редкий пловец взял бы такой темп. При этом я не заметил, чтобы они гребли хоть руками, хоть ногами, если последние у них вообще были. Хвосты резали волны, будто акульи плавники. Потом все три разом исчезли. Синхронно взметнулись над волнами хвосты, и в моем поле зрения остался только инженер.

Понурившись и опустив фонарь, он медленно брел к берегу. Я опустил бинокль. Оглянувшись назад, Пётр вдруг взмахнул руками и скрылся под водой.

Выхватив револьвер, я бросился к нему. Если русалки задумали-таки убрать свидетеля, то они просчитались. На такой глубине револьверная пуля и под водой достанет. Однако пострелять мне не довелось. Пётр поднялся сам, с погасшим фонарем в руках, и так тихо, что не будь я уже рядом, не услышал бы, сказал:

— Извините, Ефим Родионович, я просто оступился. Зря вы выскочили.

— Да ладно, — отмахнулся я. — Думаю, они уже на дне морском, добычу делят.

— Да, наверное, — неуверенно согласился Пётр и добавил, когда мы двинулись к берегу: — Но что вы теперь скажете? Ведь не привиделось же мне. Вы тоже видели русалок.

Что я мог ему ответить? Только развести руками. Да, я их видел.

Какое-то время мы еще прождали на берегу. Развели костер, обсушились, братья поминутно бегали на берег в надежде, что русалки отпустят Ивана, но никто больше из воды не вышел. Нам ничего не оставалось, как вернуться в город.

УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ началось с битвы титанов. Ее начало я пропустил — о чём нисколько не жалею — а что там было, мне потом по случаю рассказал Вениамин Степанович.

Полицмейстер Цицерошин узнал от Зайцева, что «инспекция» ведёт собственное расследование на вверенной ему территории, и в категорической форме потребовал объяснений. Он их получил, и они ему не понравились.

Причём больше всего его возмутило не само расследование. Слово, данное агентом полиции, полицмейстер посчитал достаточным основанием для молчания. А вот то, что его сотрудник не заметил, как леший следил за гостями, сразу вылилось в суровую головомойку.

Затем досталось и самому Вениамину Степановичу, который об этой слежке знал, но не сообщил. Потому как если инспекция не сообщает о выявленных недостатках, то за каким лешим она вообще нужна?! Не туристы, чай. Вениамин Степанович согласился, что, конечно, тут полицмейстер прав, но с другой стороны — вначале следовало разобраться, кому и на кого сигнализировать. Полицмейстеру, который, как оказалось, полностью доверял своим людям, это замечание пришлось как ножом по сердцу, что, понятное дело, обстановку не разрядило.