Александр Арсаньев - Убийство на дуэли

Бог мой, кто бы мог подумать, что человек способен выдержать такую пытку. Ни ветерка, ни одного облачка на небе. Все людское население Саратова, не говоря уже о собаках и кошках, просто изнывало от жары, не зная, куда себя деть от безжалостно палящего солнца. Никто не ездил друг к другу в гости, так как все старались отсиживаться по своим домам, где все еще сохранялось хоть какое-то ощущение прохлады.

Обо всем этом мне поведала Алена, моя горничная, так как меня самой все лето в Саратове попросту не было, поскольку я проживала в имении в Хвалынском уезде, которое досталось мне от моего мужа Александра Арсаньева.

И вот к самому концу этого невыносимо долгого знойного месяца жара, наконец, начала спадать. И вслед за этим из своих загородных имений начало возвращаться все дворянское сословие. Вот и я, так же, как и люди моего круга, как только наступила прохлада, вернулась из благодатной обители своей усадьбы во все еще пыльный и душный город.

Не успела я распаковать вещи да отдать приказ Алене приготовить мне хороший ужин, как в мой дом заявилась моя подруга Шурочка, которая, в отличие от меня, никуда не уезжала, а все это время жила в Саратове. Шурочка всегда просто ненавидела деревенскую жизнь, и всем благам, какие только существуют в типичной барской усадьбе, предпочитала беспокойное, постоянно наполненное всевозможными событиями проживание в городе. Так что неудивительно, что она знала практически все городские новости, которыми незамедлительно начала осыпать мое все еще не пробудившееся для городских дел сознание.

Мне пришлось выслушать бесконечный поток жалоб на жару, сведений о рождении первенца у князя Волкова, смерти старой графини Опкинской, а также о новой постановке в театре, которая будет представлена в нынешнем сезоне.

Наконец, она дошла и до главной новости, ради которой, собственно, явилась ко мне, как только узнала о моем приезде.

– Нынче княгиня Колотская прием устраивает, – томно произнесла она, обмахиваясь кружевным платочком. – Катенька, ты непременно должна быть там вместе со мной.

– Прием? – я была очень удивлена. – Но я еще не получала никакого приглашения. Или, может быть, за мое отсутствие здесь изменились все понятия о приличиях?

Не успела я произнести последнее слово, как в дверь заглянула Алена.

– Барыня, тут вам приглашение, – она протянула мне тонкий пахнущий лавандой конверт.

Я приняла послание и поспешно разорвала тонкую бумагу. Приглашение было на прием в дом княгини Колотской, где, по словам хозяйки, собирались представители почти всех дворянских семейств Саратова.

– Вот видишь. Что я говорила? – победно улыбнулась Шурочка. – Скажу тебе по большому секрету, что княгиня на этом приеме намерена представить своего дальнего родственника. Он-то и будет главной новостью. Говорят, весьма симпатичный молодой человек, князь. Если верить слухам, то он очень умен и состоятелен. Отец оставил ему огромное наследство…

Честно говоря, я слушала свою подругу вполуха, и только воспитание не позволяло мне оборвать ее на полуслове. Тем не менее, мне не хотелось ехать ни на какой прием. Единственным моим желанием в этот момент было побыть в тишине и покое хоть несколько ближайших дней.

Вот здесь, уважаемый читатель, позвольте мне вмешаться, так как далее начинается долгое и, возможно, утомительное для вас описание разговора о том, как долго уговаривала Шурочка Катеньку поехать на прием, и последняя, не желая обидеть подругу, все же дала свое согласие.

На приеме уже пожилая княгиня Анна Вениаминовна Колотская действительно представила светскому обществу Саратова своего протеже – князя Владимира Георгиевича Волевского. Первое впечатление от встречи с этим человеком не оставило в душе моей родственницы какого-то особенно яркого следа. Мало того, хотя Волевский и показался Катеньке Арсаньевой весьма приятным молодым человеком, и она отмечает в своих записях, что при разговоре с князем Волевским обнаружилось его незаурядное остроумие, но в общем впечатление о нем складывалось как о человеке скрытном и мало распространяющемся о своей личной жизни. Он ничего не говорил о своих увлечениях, о своих политических взглядах, хотя это было очень модно в те времена. В общем, о нем никто практически ничего не знал.

Известно было только то, что покойный отец оставил ему имение где-то недалеко от Вольского уезда, в селе Синодском, да дом в Саратове на Дворянской улице, как раз недалеко от дома его дальней родственницы по материнской линии княгини Колотской.

Совершенно противоположного мнения о князе держалась Шурочка, которой Волевский почти с первых же минут знакомства начал оказывать недвусмысленные знаки внимания. Проще говоря, Шурочка просто влюбилась в Волевского с первого взгляда. По всей видимости, любовь эта оказалась взаимной, так как, к вящему изумлению Катеньки, через три недели после приема счастливая Шурочка буквально принеслась в дом Арсаньевой и с горящими от счастья глазами сообщила, что нынче князь сделал ей предложение руки и сердца, и она приняла его.

Сколько ни уговаривала Катенька свою подругу не спешить и немного повременить с таким скоропалительным решением, Шурочка и слышать ничего не хотела. Но, согласитесь, моя тетка в своих увещеваниях действительно была права, особенно, если учесть, что в середине девятнадцатого века свадьбы не принято было играть так быстро и поспешно, как происходит это в наши дни. Тогда было принято долгое ухаживание, потом следовало напыщенное предложение, помолвка, и только за этим происходило венчание. Однако еще раз упомяну, что Шурочка так же, как и Катенька Арсаньева, была довольно современной особой и придерживалась европейского стандарта поведения. Именно поэтому она решила, что если два взрослых обеспеченных человека любят друг друга, то зачем ждать так долго, когда можно просто взять и пожениться? Однако все-таки русские корни взяли свое, и влюбленные решили сначала объявить о помолвке.

Вот здесь все же следует описать несколько моментов этого события, так как без них читателю будет трудно разобраться во всех тонкостях заворачивающейся интриги.

Праздник по случаю помолвки князя Волевского и Шурочки должен был состояться в доме самого князя на Дворянской улице. Мои уговоры, обращенные к подруге повременить с таким скорым решением, так ни к чему и не привели. Что поделаешь, такой уж у Шурочки был характер.

Естественно, Сашенька (как я иногда называю подругу) в первую очередь на торжество пригласила меня, как самого близкого ей человека.

Наступил день помолвки. Ближе к вечеру Алена, тяжело дыша и утирая румяное лицо подолом, вошла ко мне, чтобы помочь переодеться к предстоящему торжеству. Не прошло и часа, как я уже садилась в карету при всем параде.