Ирина Лобусова - Мыс Чёрных сов

Это был «черный человек» — Григорий Бершадов. Он был в форме высокого чина НКВД. Не разбираясь в знаках отличия, Зина не могла понять, какое у него звание, видела только, что форма была офицерской. В одной руке Григорий держал кожаный планшет, из которого торчал наконечник импортной ручки, в другой у него была жестяная кружка, над которой поднимался пар.

— Вас я и ждала, — помимо воли выдохнула Зина.

— Рад, что вы не разочаровались, — Бершадов протянул ей кружку. — Вот, выпейте. Как вы себя чувствуете?

— Это что, яд? — спросила Зина, но кружку взяла, соблазнившись возможностью согреть окоченевшие пальцы.

— Пока нет. Просто чай. Самый обыкновенный, с лимоном и сахаром.

— К чему такая любезность? — нахмурилась Зина.

— Здесь холодно. Не хочу, чтобы вы простудились.

— Здесь — это где?

— Не бойтесь, вы все еще находитесь в Одессе.

— Хотя вы могли вывезти меня куда угодно!

— Хотя мы могли вывезти вас куда угодно, — согласился Бершадов, усаживаясь за стол и кладя планшет перед собой.

Зина глотнула из кружки — чай был горячим, крепким и сладким. По телу сразу разлилось тепло. Помедлив, она выпила чай почти залпом. Даже пальцы, согрелись, стали болеть меньше.

Поставила кружку на стол. Затем, подумав, пересела на другой стул, прямо напротив Бершадова. Теперь это стало похоже на допрос.

— Как вы себя чувствуете? — повторил Берша-дов, рассматривая какие-то бумаги в планшете. Лицо его было сосредоточенным и серьезным.

— По сравнению с вашими арестантами — очень даже неплохо! — попыталась улыбнуться Зина.

— Пока вас никто еще не арестовывал, — Берша-дов неожиданно тоже улыбнулся. — Хотя вы, похоже, так этого ждали… А как думаете, за что мы могли бы вас арестовать?

— Вам видней! — буркнула Зина, чувствуя, что ступает на очень зыбкую почву.

— А что бы вы предпочли? — Бершадов откровенно издевался над ней. — Подрывную диверсионную работу, когда вы организовали бегство румынского шпиона и помогли ему перейти границу, или мелкое хулиганство, когда в пьяном виде вы принялись швырять камни в окна родственников своего бывшего любовника?

— Я так и знала, что это были вы! — воскликнула Зина и, поймав взгляд Бершадова, продолжила: — Ну это же из-за вас меня выпустили из отделения милиции, как будто ничего не произошло?

— Ну, глупо было бы отрицать, — снова улыбнулся Бершадов, и Зина снова ощутила, что он играет с ней, как кошка с мышью.

— Ну это же вы организовали мой перевод на кафедру в институте? Хотя я и не понимаю зачем.

— Верно. Потом поймете. Но раз уж мы так с вами откровенны, давайте говорить все! — Бершадов помолчал. — Именно я помог вам организовать бегство того самого румынского диверсанта!

— Вы? — задохнулась от возмущения Зина. — А вы-то тут вообще при чем?

— Неужели вы серьезно считаете, что я был не в курсе вашей мышиной возни вокруг границы в Болграде? Кто, по-вашему, спас этого оборотня-недоуч-ку? Неужели вы думаете, что это вы все смогли сделать? Я спас его, я позволил вам это провернуть! Просто он был больше не нужен. И я, я разрешил вам его спасти! Если он мне понадобится, я вырою его из-под земли. Но думаю, это будет не скоро. Так что можете не обольщаться — я знаю каждый ваш шаг, абсолютно все, что вы сделали или еще сделаете, — Бершадов насмешливо смотрел на Зину.

— И вы знаете, где сейчас находится Виктор, — задумчиво протянула она.

— Конечно, — усмехнулся он. — Но вам, разумеется, не скажу. А знаете почему? Виктор Барг вам не пара. Он трус.

— Не ваше дело! — вспыхнула Зина.

— Разумеется, не мое, — Бершадов пожал плечами. — Мужчина, который сбежал от женщины вот так, тайком, — трус и ничтожество. И факт есть факт: Виктор Барг оказался трусом. А вот вы — нет.

— Не понимаю, — Зина насторожилась.

— Собственно, для этого я здесь. Как вы уже догадались, все, что происходило с вами, не случайно. И вы находитесь здесь, в этом секретном месте, о котором никто не знает, потому, что я хочу сделать вам одно важное предложение.

— Какое еще предложение? — нахмурилась Зина.

— Сотрудничество. Я хочу предложить вам официальное сотрудничество с моим отделом. Секретную работу в органах НКВД. Сейчас мой отдел проходит реорганизацию. Теперь он будет базироваться в 1 отделе НКВД — официально это считается внешней разведкой. Но на самом деле мы будем заниматься совершенно другими, внутренними делами. Секретными расследованиями. Тем самым, чем вы с таким успехом занимаетесь без меня, — Бершадов улыбнулся. — Ведь это по своей личной инициативе вы влезли в секретный проект «Лугару», к которому вообще не должны были иметь никакого отношения. Да еще и пытались обвести вокруг пальца службу внешней разведки, организовав побег подозреваемого. Теперь я предлагаю вам делать все то же самое, но уже под моим руководством. Работать, так сказать, на благо страны. Официально вы будете числиться научным сотрудником на кафедре медицинского института. Преподавать время от времени с облегченной нагрузкой. Но кем вы будете на самом деле, буду знать только я. Мне нужны новые сотрудники, которые официально не будут связаны с карательными органами. Я выбрал вас.

Зина молчала, пытаясь осознать страшный смысл его слов. На самом деле в глубине души она уже ждала чего-то подобного, и это предложение не было для нее полной неожиданностью. Слишком уж странным было все, что происходило с ней. Бершадов напоминал ей паука, который цепко держит в паутине свою жертву, у которой нет ни малейшей надежды вырваться. И этой жертвой, застрявшей в паутине, стала она сама, Зина.

Готова ли она была к тому, что предложил ей Бершадов? Ей вдруг показалось, что она стоит на краю черной пропасти, пристально всматриваясь в разверстую у ее ног глухую бездну. На ум моментально пришла знаменитая фраза немецкого философа Ницше, которую когда-то давно она слышала от Андрея, несмотря на то что Ницше был запрещен: «Когда ты всматриваешься в бездну, бездна всматривается в тебя». И вот теперь бездна пристально всматривалась в нее и не отводила своего взгляда.

Все было просто: либо ты нападаешь, либо на тебя нападают. Все было четко разделено на две грани: нужно было быть либо с жертвой, либо с палачом. Если ты не палач, ты жертва. И наоборот. Третьего не существует. И как бы Зина ни пыталась, как бы ни рвалась из своей собственной кожи — третьего не дано.

— Я не хочу убивать людей! — вдруг воскликнула она с такой силой, что это испугало ее саму. — Не хочу доносить, не хочу отправлять людей в тюрьмы! Я не хочу убивать!

— Ну так и не убивайте! Кто вам это предлагает? — Бершадов насмешливо пожал плечами. — У вас даже оружия не будет. Оно вам вообще ни к чему. Я же сказал: меня не интересуют карательные органы! Никаких арестов и убийств. Меня интересуют результаты расследования и научные выводы. Вы снова будете производить вскрытия — чтобы узнать истину. Выводы, кстати, буду делать я сам.