Борис Барабаш - Последний еврей из КГБ

Но на этом история не закончилась! В этот же день опять за мной пришли. Правда, арестовывать не стали. Просто сказали: «Пройдемте с нами!» Опять мы поехали, опять туда же, и опять меня завели в кабинет к тому же полковнику. Ну, думаю, он вчера ошибся, а сегодня решил ошибку исправить. Или еще того хуже. Начальство сказало: «Еврей еврея спасает?», и он решил доказать, шё это не так. В общем, думаю, мне конец. Дважды снаряд в одну и ту же воронку не попадает. Дважды так повезти не может. Ну, доложил ему по всей форме. Он устало так на меня посмотрел, и вдруг говорит: «Жить хочешь остаться?»

– Так точно! – отвечаю я.

– Тогда вот что, старший лейтенант. Я посмотрел твое личное дело. Ты нам подойдешь. Хочешь у нас служить? Что молчишь?

– Образования не имею соответствующего, товарищ полковник, – отвечаю.

– Это не беда. Я тоже не родился контрразведчиком. Не можешь, научим. Не хочешь, заставим. Знаешь, как говорят?

– Так точно!

– Ну, так что? Или нужно время на обдумывание?

– Никак нет! Согласен!

– Правильно! Твои вещи привезут. А пока поступаешь в распоряжение майора Котова. Его кабинет № 7. Он тебе все расскажет. Вопросы есть?

– Никак нет!

– Тогда кругом! Выполняй команду! И…, вот что… Счастливой службы!

Я сказал «Спасибо!», и вышел.

– Как его была фамилия? – спросил я.

– Лившиц… Их фамилия была Лившиц.

– А что с ним было дальше?

– Не знаю… Больше мы с ними не встречались.

– Как ты думаешь, па, а чего он так сделал?

– Думаю, из-за своего сына. А может, из-за того, шё я – еврей. А, может, из-за того и другого… Не знаю. Во всяком случае, он мне, возможно, спас жизнь… Вот так она перевернулась. Моя жизнь.

– А дальше?

– А дальше, мы с тобой пришли домой. Узнаёшь?

– Па! Расскажешь потом дальше?

– Расскажу.

– Точно?

– Ну, я ж сказал!

Папин рассказ перевернул и мою жизнь. Я взрослел. И с каждой новой историей детство покидало меня.

Наступила поздняя осень. Это в Одессе означало ноябрь. Вместе с осенью пришел и грипп. Как это часто бывало, эту «радость» принес в дом я. Начиналось у меня всегда одинаково – в тревожном сне я держал в руках что-то большое и неосязаемое. Я перекатывал это нечто, пытался ухватить. Просыпался с температурой под 40. Через день заболевали мама или брат. В разных вариациях. Только папа оставался несгибаемым борцом. Но в тот раз всё было по-другому. После меня, вскоре заболел отец, а брат и мама заботились о нас. Борьба с гриппом была бурной, но короткой. И вскоре мы с папой оказались в поликлинике. Мне, вообще-то, было положено идти к подростковому врачу. Но грипп не узнал в нем доктора, и он тоже заболел. Пришлось идти к участковому. Очередь к участковому врачу по фамилии Чичельницкий растянулась на километр. Плюнуть бы, да уйти! Но всем нужен был больничный. Папа отнесся к очереди, как всякий советский человек со стажем – сдержано. Он держал дверь кабинета под постоянным наблюдением, и занял место на расстоянии взгляда.

– У нас, шёбы болеть, надо иметь лошадиное здоровье, – сказал отец. – Знаешь шё? Ты иди по своим делам, а я тут посижу. Приходи, где-то, через час.

– А если очередь раньше подойдет? – спросил я.

По папиному взгляду было видно, что я молод и глуп.

– Иди на час смело! Меньше, чем за час, тут ничего не будет!

Время вне поликлиники шло быстро, и я вернулся с опозданием. Очередь не стала меньше, но лица были уже другие. И, главное, не видно было папы. Не мог же он уйти! Даже, если бы он и был у врача, то дождался бы меня. А потом восстановил бы справедливость.

– Молодой человек! Не волнуйтесь! Тот мужчина, за которым вы занимали, он уже у доктора. Правда, шё-то долго, – сказала мне дама из очереди.

Я успокоился и стал у двери. Папа скоро вышел.

– О! Молодец! А то я уже стал волноваться, где ты. Заходи! Карточка твоя уже на столе.

Я быстро вошел в кабинет. Доктор, не глядя, сказал: «Присаживайтесь».

Я сел.

Также, не глядя, что-то записывая, врач спросил: «На что жалуетесь?»

– Грипп был, – ответил я.

– Откуда вы знаете, что это был грипп? – снова, не глядя, спросил он.

– Так вы же мне и сказали! Вы были у нас на вызове!

Кажется, впервые он проявил ко мне интерес.

– Да? Интересно! Тогда давайте, посмотрим.

Он стал меня осматривать, заставлял дышать и кашлять.

– Все в порядке. Одевайтесь. Хорошо иметь дело с молодыми. А то… Тут перед вами как раз был мужчина. Пешком до Риги может дойти, а все мне не давал покоя. А как сердце, а что почки? Вот есть люди! Так… Где ваша карточка? Эта? Да нет, не эта. Это карточка того мужчины, что был перед вами. По фамилии вижу. А где же ваша? Это – ваша? А чего фамилия одинаковая? Так это был ваш отец!? Ой! Извините!

Папа ждал меня в фойе. Мы взяли пальто в гардеробе, и вышли на улицу. Погода стояла чудесная. Специально по случаю нашего выздоровления.

– Слушай! Смотри, какая погода! Давай пройдемся! И тебе, и мне не повредит, а? – спросил отец. И мы пошли к бульвару.

– Я тут, пока болел, думал о наших с тобой разговорах, – начал папа. – Можем продолжить… Если ты не возражаешь, конечно.

– Рассказывай, па! Возражаю…! Интересно! Ты ж знаешь.

– Я знаю. Но неплохо лишний раз в этом убедиться. Я тебе, о чем в последний раз говорил? О том, как я попал в СМЕРШ? Да… Вот была история! Крутой поворот в жизни, можно сказать.

– Ты до этого служил в пехоте?

– Ну, да. Но после того случая меня отправили учиться. Так я впервые попал в Москву. Метро, Кремль, Красная площадь! В Москве, в 44 году, уже была почти мирная жизнь. Я такого уже не видел давно. А шё я вообще видел? Где я был, кроме Одессы? Но и это еще хорошо. Твоя мама до войны паровоза не видела. Она тебе рассказывала? Ну, вот. А тут – Москва! Жили мы на территории войсковой части. Но у нас было всё своё – жилой корпус, столовая, учебные классы. Даже стрельбище. Жили каждый в своей комнате. Представляешь? С утра до вечера занятия. Продохнуть некогда. По фамилии никого не называли. Курсант, и всё.

– А как же к вам обращались? Ну, например, чтобы вызвать к доске?

– Преподаватель задавал вопрос. Никому конкретно. А потом подходил к кому-то, и говорил: «Курсант!» И надо было отвечать.

– А если ты не знал ответ, ставили «двойку?»

– Нет. Там «двойки» не ставили. Не ответишь пару раз, и человека могли просто отчислить.

– А могли расстрелять, да?

– Да шё за ерунда!? Расстрелять… За шё? За то, шё не ответил на вопрос? Не подошел человек, пойдет служить дальше. За это расстреливают? Ну, ты даешь! Вам тут понарассказывали…! Сейчас молодежь думает, шё Сталин был каким-то зверем.

– А каким он был? Ты его видел?

– Я Сталина не видел. Один раз я видел машину, в которой он ехал.

– Ух, ты! В Москве?

– Нет. В Крыму. В начале 45 года. Была там знаменитая Ялтинская мирная конференция. Знаешь об этом?