Виталий Держапольский - Пробудившие Зло

— Это что за херь? — произнес Горбун, цепляя кончиком ножа огрызок веревки, фигурно завязанной сложным узлом. — Снулый, ты это искал? — спросил он, протягивая руку к находке.

— Не смей! — громко выкрикнул старик, бросаясь к кровати и отталкивая горбуна в сторону. — Не трогай руками, — повторил он уже тише, — а то хуже будет. Пусть и не на тебя завязан — но мало не покажется!

— Что там? — едва слышно поинтересовался Хобот, состояние которого продолжало ухудшаться.

— Оно самое — науз! — довольно сообщил старик, разглядывая находку горбуна. — Настоящий мастер своего дела вязал… — не без зависти добавил Снулый, — вернее — вязала. Я уж говорил — ведьмовские это штучки.

— Так делай чего-нибудь побыстрее! — накинулся на старика Квазимодо. — Пахану, вон, совсем плохо!

— Тут быстро нельзя, — мотнул головой Снулый, — чуть что не так… Тут надо с толком, с расстановкой, с пиететом даже — сурьёзная вещица! Дай-кась мне твой ножичек, — попросил он горбуна.

Квазимодо протянул старику заточку. Снулый взял её двумя пальцами и поднёс к самым глазам, внимательно осмотрел, затем не менее тщательным образом обнюхал, разве что не облизал. Квазимодо следил за ужимками старика с немым изумлением.

— Из чего сделано? — полюбопытствовал знахарь.

— Старая рессора от «козла», — ответил горбун.

— Сойдет, — кивнул старик. — Людей этим ножичком, случаем, не резал?

— А тебе какая разница?

— Большая! — отрезал старик. — Очень большая! Все на смарку пойдет, если железо это кровушки людской попило…

— Чистая заточка, — сообщил горбун, — нет за ней ничего.

— Годится, — сказал Снулый, поддевая науз острым кончиком ножа за один из узелков. Бросив поклад на стол рядом с кроватью, старик рьяно принялся изучать хитросплетение узелков и вплетенные в них предметы: камешки, косточки, птичьи перья.

— Изумительно! Вот это исполнение, вот это я понимаю! — поминутно цокая языком, восхищался Снулый. — Настоящая мастерица вязала! Так сходу и не разобрать…

— Ты давай… это… разбирайся как-нибудь, — засуетился Квазимодо — Хобот резко «сдавал позиции» на глазах подручного: глаза пахана закатились, и он едва не свалился с табурета на пол. Горбун подхватил Хобота подмышки и, дотащив до кровати, уложил авторитета поверх распотрошенных матрасов.

— Не-ме-шай! — отмахнулся от паникующего горбуна старик. — Так, — бормотал он вполголоса, водя кончиком ножа по узелкам поклада, — это у нас энергетическая подпитка… Это, по всей видимости, связь с заказчиком… Это… Это… Это… Да, скорее всего, то, что нужно! Так проверим еще разок: вот эта засохшая какашка должна быть кусочком легкого мертвяка, умершего от чахотки… Угу… Вот этот кончик заплетен в узел Лубена, который через кольцо Уфира и пожирает жизненные силы нашего страдальца. Да, давненько я не встречал такой филигранной работы! Думал, что на такое уже никто не способен. Ан, нет, не перевелись еще на Руси умельцы! Не перевелись… Так, значит, если я рассеку вот эту связку, пагубное действие должно прекратиться, — произнес знахарь, аккуратно перерезая заточкой один из узелков. — Сделано! — довольно произнес он, оборачиваясь к горбуну.

— Что ты сказал? — не расслышал Квазимодо, тормошивший в это время впавшего в забытьё Хобота.

— Я разобрался с наузом, — не без гордости повторил старик. — И если я не ошибся, а я не ошибся, ему сейчас полегчает.

Как подтверждение его словам землистое лицо Хобота начало стремительно розоветь, посветлели темные мешки под глазами, прерывистое хриплое дыхание смотрящего выровнялось.

— Ну, старик… Ну… — Горбун не мог найти подходящих слов. — Да я для тебя…

— Не надо благодарностей, — вновь отмахнулся Снулый, отворачиваясь от больного, — эта работа и без того принесла мне несказанное удовольствие и еще одну спасенную душу.

— Слушай, Снулый, — убедившись, что безмятежно спящий пахан пошел на поправку, пристал к старику Квазимодо, — может нужно было просто сжечь эту гадость?

— Не-е, — протянул старик, качнув головой — не все так просто: слишком сильное и искусное колдовство. Эта смертоносная магическая конфигурация уже впечатана в астрал и никуда не исчезнет, даже если уничтожить её физическое воплощение. Только выполнив своё предназначение, она развеется…

— Кто-то по любому должен зажмуриться? — догадался Квазимодо.

— В точку!

Горбун нервно обернулся, мельком взглянув на смотрящего.

— Ему уже ничего не грозит, — успокоил его Снулый. — Связь я разорвал.

— Тогда кто?

— Тот, кто все это придумал: есть связь, подпитка таких вещей ненавистью обязательное условие. Я замкну, закольцую потоки энергий: чем больше он будет исходить гноем, тем быстрее все произойдет…

— Пусть издохнет в муках, падла! — сквозь стиснутые зубы процедил Квазимодо.

— Да воздастся каждому по делам его…

— Во-во, в самую точку, старик, — оскалился горбун. — Тебе что-нибудь для этого нужно?

— Нужна пара кожаных перчаток, пара спиц…

— Да где же я спицы-то возьму?

— На худой конец подойдет пара больших гвоздей.

— Ну, это другой базар, гвозди найду, — обрадовался Квазимодо. — Жди…

На следующее утро Хобот проснулся абсолютно здоровым. Той же ночью в соседнем бараке скоропостижно скончался вор-рецидивист Печеный. Кто сделал для него тот злополучный науз, осталось загадкой.

Выскочив из леса, мальчишки продолжали без устали накручивать педали, пока не добрались до окраины поселка. Страх быть разоблаченными, подстегивал не хуже отцовского ремня. Только углубившись в частный сектор, занимающий львиную долю Нахаловки, ребята остановились, чтобы перевести дух.

— Так, пацаны, — отдышавшись произнес Алик, — как думаете, никто нас не спалил?

— Не-а, — мотнул кудрями Андрюха, — я пока ехал, по сторонам зыркал. Нормуль — только Ероха-пастух на лугу возле протоки кантовался.

— Фиг с ним, с Ерохой, — отмахнулся Алик, — он с детства не в себе. Его и слушать-то никто не будет. Погоди, а Филимоныча с ним не было?

— Нет, один на выпасе был. Филимоныч, по ходу, куда-то свалил.

— Здорово! — обрадовался крепыш. — Значит, никто нас не видел, когда мы из леса выезжали?

— Никто, — подтвердил Андрюха.

— Леньчик, а ты кого-нибудь видел? — спросил Алик толстячка.

— Не… не… не видел… — выдохнул Леньчик, утирая лоснящееся от пота лицо. — Вы так вжарили, что я за вами едва поспевал, — попенял он приятелям. — Некогда было по сторонам смотреть.

— Ну, с тобой все ясно! — фыркнул Алик. — Так, пацаны, ща разбегаемся по домам, но не забываем держать язык за зубами!

— А что с барахлишком делать будем? — Андрей указал на привязанный к багажнику велосипеда Алика мешок.