Наташа Полли - Часовщик с Филигранной улицы [litres]

Грэйс попыталась вырваться, но Мацумото был не только на голову выше, но и сильнее ее: как оказалось, под его безупречным нарядом скрывались неожиданно крепкие мышцы. Ей удалось лишь слегка отклониться в сторону, чтобы забросить журнал на тележку для сдаваемых книг.

– Слушай, я ведь знаю, что тебе совершенно наплевать на суфражисток с их идеями, что ты такое затеваешь?

– Конечно, мне не наплевать, я считаю, что у вас должны быть права.

– Ты, наверное, говоришь так потому, что тоже боишься вязальных спиц…

– Шшш… – прошипел Мацумото, и они молча прошли мимо библиотекаря. Затем подошли к лестнице, и Мацумото, взяв ее за руку, потащил вверх по ступеням.

– Должен тебе признаться, что мне удалось организовать выдающуюся партию в покер в соседней комнате, предназначенной для мужей и братьев, покорно ожидающих своих повелительниц. Однако милейшая Берта не допустит в это общество представителя неправедного пола, если только он не явится в паре с достойным образцом рода человеческого.

– Теперь понятно. Я тебе нужна в качестве входного билета.

– Так и есть.

Грэйс задумалась. Она хотела возмутиться, но потом решила, что он имеет некоторое право на вознаграждение за свое терпение: ведь на протяжении долгих четырех лет она таскала его за собой по всем библиотекам Оксфорда.

– Ну что же… ладно, хорошо, наверное, это справедливо.

– Превосходно! Я угощу тебя бокалом вина.

– Спасибо. Но, пожалуйста, когда игра закончится, громко объяви, что отправляешься в свой клуб…

– Хорошо, конечно.

Он поцеловал ее в макушку, и она ощутила запах его дорогого одеколона. Грэйс почувствовала, что краснеет.

– Не трогай меня!

Они как раз были наверху лестницы. Привратник посмотрел на нее с подозрением.

– Вот ты и выдала себя, – рассмеялся Мацумото, когда он уже не мог их расслышать. – Женщины не умеют по-настоящему дружить.

– Женщины не лезут друг к другу…

– Ой, смотри-ка, вон кэб – можешь его остановить? Они никогда не останавливаются по моему требованию: видимо, считают меня предвестником вторжения желтолицых.

Грэйс помахала кучеру, чтобы он остановился. Оксфордские кэбы всегда были чище и новее лондонских, и сейчас, несмотря на жару, от кожаных сидений пахло только полиролем для кожи и чистящей солью. Мацумото нырнул в кэб вслед за ней.

– К колледжу Леди-Маргарет-Холл, пожалуйста, – распорядилась Грэйс, и кэб загрохотал по булыжной мостовой.

Колледж Леди-Маргарет находился на дальнем конце длинного широкого проспекта. Они миновали библиотеки, жилые дома, затем стены Кэбл-колледжа из красного кирпича, выложенного зигзагообразным узором, – Грэйс он казался нелепым, она подозревала, что подрядчики попросту не смогли достать настоящий котсуолдский песчаник, так как колледж, в котором обучался Мацумото, скупил весь камень для строительства своих новых зданий.

В Леди-Маргарет тоже поговаривали о необходимости расширения, и Грэйс надеялась, что планы эти осуществятся. Когда кэб остановился у входа в колледж, Грэйс поразилась тому, как убого выглядело здание даже в сравнении с Кэблом. Она почти никогда не нанимала кэб, так что никогда так быстро не переходила от величественных оксфордских шпилей к своему колледжу, и поэтому редко замечала его крошечные размеры. Его даже трудно было назвать настоящим колледжем, если сравнивать с остальными. Снаружи он выглядел, скорее, как помещичий дом – со стенами из белого камня, красиво увитыми диким виноградом, в окружении кустиков лаванды, – однако не слишком представительным. В нем проживало всего девять студенток.

Сегодня, вопреки обыкновению, здесь царило оживление. Подъезжали кэбы, из них выпархивали дамы с зонтиками и направлялись к дверям под руку с мужьями или слегка впереди них. Некоторые из мужчин, завидев Мацумото, устремлялись ему навстречу с надеждой во взглядах.

– О, Грэйс, решили наконец-то присоединиться к нам?

– Добрый день, Берта, – улыбнулась ей в ответ Грэйс, чувствуя, однако, что улыбка у нее получилась больше похожей на гримасу. Берта жила в соседней комнате, она изучала классические языки – по мнению Грэйс, самый бесполезный предмет из всех возможных. Трудно найти тему для разговора с персоной, которая проводит свои дни в постижении лингвистической премудрости людей, живших более двух тысячелетий тому назад. Конечно, и Мацумото имел достаточно странные пристрастия, но античники были, к тому же, сплошь истовыми католиками. В настоящий момент Берта маячила у главного входа с видом важным, как у епископа.

– Вы, быть может, хотите переодеться во что-нибудь более приличествующее случаю? – спросила она, приподняв бровь при виде мужского костюма Грэйс.

– Да, тут и впрямь слишком жарко.

Стянув с себя пиджак, Грэйс вручила его Мацумото.

– Я вернусь через минуту, но тебе не нужно меня ждать.

– Кто это? – поинтересовалась Берта. – Вход со слугами запрещен. Здесь и так тесно.

– Это Акира Мацумото. Он не слуга, а троюродный брат императора.

– Вы говорите по-английски? – спросила Берта слишком громко.

– Да, – невозмутимо отвечал Мацумото, – хотя, должен признаться, я неважно ориентируюсь в пространстве на всех языках. Не могли бы вы мне напомнить, где я должен ожидать? Мне в прошлый раз объясняли, но я забыл.

– Пройдите прямо и налево. Там будут освежительные напитки и закуски, и… ну да, – сказала сбитая с толку Берта.

Мацумото улыбнулся и проскользнул мимо нее в сторону комнаты для ожидания, откуда доносился запах табачного дыма. Грэйс смотрела ему вслед. Она не могла до конца понять природу его шарма: был ли он следствием глубоко укорененного человеколюбия или же просто помогал ему при всех обстоятельствах получать желаемое. Ей хотелось думать, что первое предположение было наивным, а второе – более реалистичным, но он всегда вел себя одинаково. Ее собственного добродушия, как правило, хватало не больше чем на двадцать минут. Она тряхнула головой и неторопливо пошла наверх переодеваться.

Брат подарил Грэйс на день рождения карманные часы с двумя крышками: под одной находился циферблат, а на обратной стороне был филигранный решетчатый узор. При открывании задней крышки этот узор, перегруппировавшись, превращался в силуэт крошечной ласточки. Искусный часовой механизм приводил фигурку ласточки в движение: позвякивая серебряными крылышками, она летала и пикировала вниз, оставаясь на внутренней стороне крышки. Грэйс захватила часы с собой, чтобы чем-то себя развлечь. Когда она вошла в зал, собрание уже началось, и она тихонько проскользнула в задний ряд. Достав часы, Грэйс провела ногтем по клейму, оставленному мастером на задней крышке. К. Мори . Скорее всего, итальянец, англичанам не свойственно столь богатое воображение.