Карен Мейтленд - Исчезающая ведьма

Но гость даже не шелохнулся. Роберт не на шутку встревожился. Было ясно, что Томас здесь не как друг, а как шериф Линкольна.

— Это касается Мэтью Йохана? — спросил Роберт.

— Нет, я здесь не из-за него, — спокойно ответил Томас.

— Так что, раз не он?

— Тело, что этим утром выловили из Брейдфорда.

— Труп? — переспросил Роберт. — Кто-то из моих людей? Произошёл несчастный случай? Убийство? Отец Ремигий рассказывал, что люди Йохана схлестнулись с моими парнями на Страстную Пятницу. Они что, опять подрались?

— Возможно, флорентийцы в этом тоже замешаны. В тот самый момент, когда мы с тобой разговариваем, их уже арестовывают. Никто из ваших людей не пострадал. — Томас сделал шаг вперёд, страдание отразилось на его лице. — Мне весьма прискорбно сообщать столь грустную весть, но я подумал, что тебе лучше услышать её от друга... Труп, что выловили из Брейдфорда, был телом твоего сына, Роберт. Это Ян.

Адам, до сих пор одиноко стоявший в углу, издал истошный вопль.

Глава 31

Дьявольское око, также известное, как «барвинок» или «колдовская фиалка», — знак смерти, и если у кого-то достанет глупости вырвать его с могилы, тем самым они выдернут из земли покоящегося там призрака. И он будет преследовать их до тех пор, пока они сами не сойдут в могилу.

Госпожа Кэтлин

День похорон Яна выдался безжалостно ясным и тёплым. При ярком солнечном свете было трудно понять, горят ли свечи в руках людей в чёрных рясах. Между могилами и вдоль церковных стен буйствовали яркие примулы, кукушкин цвет и маргаритки, их нежные лепестки трепетали под лёгким ветерком. Апрельские мошки роились, звеня и перебирая длинными лапкам над нашими головами, а в саду напротив яблоня утопала в розово-белом цвету. Словно сама природа насмехалась, упиваясь жизненной силой и плодородием.

В день похорон матери Адам шёл за гробом с сухими глазами, но весна, казалось, растопила и сердце ребенка, и теперь он безутешно рыдал. Беата обнимала его, забыв свое место служанки, прижимая к себе, словно мать. Она твердо решила занять в семье место Эдит.

Мне известно, что много служанок мечтают проскользнуть в постель покойной хозяйки, и не сомневаюсь, Беата жаждала стать новой супругой Роберта, затаила желание с первого дня, как вошла в его дом. Это видно было и по тому, как она смотрела на Роберта, как умышленно задевала его, прислуживая за столом.

Я не боялась козней Беаты, ибо она была столь уродлива, что даже Роберт, знающий её не один год, был не в силах долго выносить это зрелище. Бедная заблудшая душа, она хоть знала, во что превратилось её лицо?

Но всё чаще и чаще я задавалась вопросом: были ли у Эдит основания подозревать, что её отравили, и была ли в этом замешана Беата? Эдит явно боялась своей горничной и умоляла не оставлять её с ней наедине.

Видимо, Беата внушала Эдит некие опасения. Кто знает, может, она истязала хозяйку, оставаясь с ней наедине? Живя многие годы с клеймом уродки, как Беата, можно легко взрастить на почве собственных страданий жгучую обиду и ненависть.

Я искренне благодарила Пречистую Деву, что Диот будет стряпать вместе с Беатой после того, как мы с Робертом поженимся. По крайне мере, Диот присмотрит за ней, на случай, если она вздумает меня отравить. Я была уверена, что Беата ревнует ко мне с не меньшей пылкостью, чем к Эдит. Пока Роберт не уволит её, я не буду чувствовать себя в безопасности.

Я сжала руку стоящего рядом Роберта, указывая жестом в сторону Беаты с Адамом.

— Тебе не кажется, что прислуге не пристало на подобных церемониях стоять рука об руку с будущими наследниками? — прошептала я. — Некоторым это может показаться странным.

Роберт мгновенно обернулся в их сторону.

— Беата, перестань уже сдувать с него пылинки, — произнёс он, понизив голос.— А ты, Адам, если не можешь держать себя в руках, то ступай домой и не позорься. Ты уже почти мужчина и скоро будешь вести дела вместо своего усопшего брата. Тебе же никто не подчинится, увидев, как ты ревёшь, словно младенец.

Адам отпрянул от Беаты и начал яростно тереть глаза рукавом. Его ладони сжались, а по щекам яростно ходили желваки, когда он силился подавить рыдания. Но, по правде говоря, мало кому было дело до его слёз.

Никто не приехал осмотреть тело накануне похорон. Труп провонял и разложился, проплавав несколько дней в грязных водах Брейдфорда, и даже мирра, которой его умастили, или спрятанные под саваном пучки розмарина, тимьяна и лавровых листьев были не в силах замаскировать вонь гниющей плоти.

Перед тем как положить тело в деревянный гроб, его обернули в два слоя ткани, пропитанной пчелиным воском, а поверх накрыли дорогостоящими листами свинца, но вонь упорно не желала уходить, паря над гробом, словно злой дух.

Но не столько зловоние держало многих на расстоянии, сколько способ, каким Ян ушёл из жизни. Беды ведь тоже заразны. Две смерти в семье, одна за другой: некоторые могли усмотреть в этом проклятие, а с этим мало кто захочет соприкоснуться.

Как ни трагична его гибель, возможно, она была ему предначертана. Боюсь, он унаследовал мрачное воображение своей матери и горячий нрав отца, эта адская смесь и стала причиной его безумств и меланхолии.

Коронер установил, что смерть произошла в результате несчастного случая: Ян перебрал с вином и в потёмках споткнулся и свалился в воду. Вероятно, он застрял под пришвартованной лодкой либо запутался в веревке, или был настолько пьян, что не смог доплыть до лестницы и выбраться на причал.

Роберт отказывался этому верить, потому что вряд ли кто-то примет правду о том, что его сын ушёл из жизни столь неприглядным способом. Он убеждал себя, что его сына убили флорентийцы или, по крайней мере, столкнули в воду во время драки. По его мнению, четыре прокола на лице трупа доказывали эту версию.

Однако шериф Томас пытался убедить его, что это ещё ни о чём не говорит. Братья Йохана привели дюжину свидетелей, которые клялись, что в день исчезновения Яна он не покидал городских стен и не приближался к Брейдфорду.

Шериф понимал: флорентийцы всегда держатся вместе и будут лгать, покрывая друг друга, но, как выяснилось, они в ту ночь умудрились устроить потасовку с местными жителями, а те с неохотой подтвердили, что флорентийцы в это время действительно были в городе.

Я не стала опровергать его версию. Вместо этого я успокоила Роберта, согласившись, что Яна и в самом деле могли убить братья Йохана либо их люди. Нужно поддерживать любимого человека, даже когда на него ополчился весь мир, и в этом случае — особенно, ведь когда все против него, он будет цепляться за вас с удвоенной силой, как за последнюю надежду.

Отец Ремигий бормотал надгробную речь, разбрызгивая святую воду с кропила из пучка иссопа. Когда он закончил, некоторые участники церемонии прошли мимо нас, бормоча соболезнования, но никто не осмелился встретиться с Робертом взглядом, да и сам он, казалось, не знал, что ответить. Мне оставалось лишь поблагодарить их с учтивой миной на лице, и я чувствовала, как Роберт мне за это признателен.