Карен Мейтленд - Исчезающая ведьма

Гудвин застонал.

— Что ещё я должен сделать, чтобы ты поверил? Следы Павии вели в Линкольн, и на этот раз я её настиг. Я видел её собственными глазами, и не один, а много раз. Я наблюдал за ней, пока полностью не уверился, не доверяя обманчивой внешности, которая могла измениться за долгие годы, с тех пор как я видел её последний раз, но её походка, жесты, манеры... Над этим время не властно, в отличии от лица. Однажды я даже позвонил в её дверь, вымаливая милостыню, чтобы только услышать её голос. Клянусь собственной жизнью и всеми христианскими святыми, женщина, называющая себя Кэтлин, это бывшая жена моего отца Павия. А горничная Кэтлин — та самая женщина, что жила на берегу моря, мать Павии. Если Кэтлин и Диот — те самые ведьмы, то жизни твоего хозяина грозит серьёзная опасность, и его сыну тоже.

Тенни запустил пальцы в густую бороду.

— Если ты в этом так уверен, то тебе лучше пересказать свою историю шерифу. Посмотрим, что из этого выйдет. Они с хозяином — закадычные друзья, и думаю, он примет срочные меры, если решит, что его друг в опасности. — И тут же его осенила новая мысль. — Здесь что-то не сходится. Ты говорил, что собирался предъявить свои права на наследство, так почему же, вернувшись, сразу не пошёл в суд? Объявил бы во всеуслышание, что ты всё ещё жив. Я слышал, некоторые люди, считавшиеся погибшими многие месяцы, а то и годы, вновь возвращали свои владения. Эгги можно было привлечь, как свидетельницу, она подтвердила бы твою личность.

Гудвин горько усмехнулся.

— Думаешь, я не сделал бы всё в точности, как ты сказал? Я недооценивал Павию, как и многие мужчины. Эгги сказала, что вскоре после того, как я отбыл в плавание, волнами прибило труп девушки, изуродованный до неузнаваемости. Её нашли, только почуяв зловоние, отравляющее воду и воздух. Девушка, вероятно, была нищенкой или непоседливым ребёнком, сбежавшим от кого-то из проезжих, в деревне никто не пропадал без вести, иначе бы её стали искать задолго до этого. Поднялась шумиха, но не было никаких зацепок относительно того, кто бы мог её убить, как и взывающих к справедливости родственников, поэтому поиски были остановлены. На похоронах отца Павия разрыдалась, заявив, что на смертном одре он якобы признался ей, что я изнасиловал и убил ту девушку. Именно поэтому он и отправил меня в море, чтобы избежать позора и оградить сына от обвинений в убийстве. Эгги, дай ей Бог здоровья, не поверила ни единому её слову, потому что знала меня с детства, но кто послушает старуху? Все в деревне разом стали задаваться вопросом: зачем богатому торговцу отсылать единственного сына и наследника за море? И это объяснение их вполне устраивало. Они не сомневались в моей виновности. Поскольку все думали, будто я умер во французской тюрьме, шерифу ничего не оставалось, как заключить, что надо мной свершилось возмездие Господне. Но стоило бы мне заявить, что я — чудом спасшийся Гудвин, меня немедленно бы арестовали за убийство девушки, даже не дав толком оправдаться. Было бы лишь мое слово против предсмертного признания моего отца. Павия всё предусмотрела. Она могла не опасаться, что, чудесным образом сбежав, я обращусь в английский суд и ославлю себя, как убийцу и преступника. Мне пришлось вести расследование самому. Я пытался расстроить её венчание с твоим хозяином, написав эти строки в том списке вступающих в брак на церковных дверях. Я предупредил Павию, что всё тайное становится явным, подбросив её же собственную ворожбу ей на брачное ложе, ту самую, которой она убила моего отца — свечи, насаженные на шипы.

— Подожди! — прервал его Тенни. — Так, значит, это ты тогда вломился и изрезал кровать?

— Чтобы напугать её.

— Беата клялась и божилась, что в спальню кто-то подбросил череп птицы со свечами, но Кэтлин и Эдвард это отрицали, и в итоге мастер Роберт не поверил бедняжке.

Гудвин яростно сжал запястье Тенни.

— Но ты должен поверить Беате и заставить поверить в это мастера Роберта, пока не стало слишком поздно. Женщина, которую вы называете Кэтлин — ведьма, как и её мать, только гораздо более могущественная, и её дочь многое переняла у этой парочки. Я наблюдал за ней. Эта девочка растёт такой же злой и жестокой, как и её мамаша, а то и хуже. Леония околдовывает Адама, как некогда её мать очаровала моего отца и твоего хозяина. И Леония убьёт его точно так же, как её мать убила моего отца. Вот увидишь. Мамочка с дочкой уже мёртвой хваткой вцепились в отца с сыном и сожрут обоих, если вы их не остановите.

Глава 38

Ведьмы и колдуны могут наслать на своих жертв падучую, захоронив яйцо в могиле кровного родственника. Если выкопать яйцо и подмешать в еду или поссет человека, которому хотят навредить, произнеся на одном дыхании заклинание, пока он ест, то жертву свалит падучая. И приступы будут повторяться вновь и вновь, всякий раз, как ведьма того пожелает.

Линкольн

— Но, Тенни, ты должен всё рассказать хозяину, — произнесла Беата. — Мы должны заставить его держаться от них подальше. — Она выглянула из конюшни в темноту внутреннего двора. Огни в зале уже не горели, но свет от свечей в соларе наверху говорил о том, что семья ещё не ложилась. — Я знала, есть что-то зловещее в этих трёх женщинах. Я предупреждала тебя, Тенни, но ты меня не слушал, старый упрямый баран. «С новой женой мастер Роберт вмиг забудет обо всех своих проблемах», — сказала она, подражая грубоватому тону Тенни. — Теперь у него больше проблем, чем у цыплёнка в лисьей норе. Если бы ты меня послушал...

— Да если бы и послушал, — проворчал Тенни. — Что бы это изменило? Можно подумать, тогда хозяин отнёсся бы к моему рассказу серьёзней, чем сейчас.

Беата взбрыкнула.

— Да, но теперь всё иначе. После рассказа Гудвина у нас появились доказательства. Хозяин должен нам поверить.

Тенни покачал огромной головой.

— Поверить во что? В нелепые байки, что наплёл преступник, возможно, замысливший его ограбить или убить? Я и сам сомневаюсь в его честности. Даже если всё это правда, и Кэтлин с Павией — одно и то же лицо, у нас есть лишь слово Гудвина. Помнишь свою старую тётю, которой мерещилось, будто чужие детишки — её собственные? Она даже подошла к тебе на рынке, когда мастер Ян был ещё ребёнком, и заявила, что он её сбежавший сын. Она клялась, что узнала его, и это при том, что ты собственноручно обрезала мастеру Яну пуповину. И чего ты добилась, пытаясь тогда её разубедить? Если бы ты видела, что сделали французы с тем беднягой... — Тенни поёжился. — Немудрено после этого помутиться рассудком.

— Я верю Гудвину, — упорствовала Беата. — Я знаю, на что способна этот бесёнок Леония, прочувствовала это на себе. И вижу, как она околдовывает юного Адама. Ты не заметил, как парень изменился? Он стал хитрым и замкнутым.