Кэтрин Вудфайн - Тайна картины с драконом [litres]

– Они просто друзья. Мы все друзья, – сказала она как-то раз.

– Мне нравятся перспективные молодые люди, – заносчиво произнесла помощница миссис Мильтон, Эдит.

– А разве этот Джо не был преступником? – вмешалась Элли.

– О-о, быть не может! – взвизгнула Минни. Она обожала всякие сплетни.

Тогда Софи легонько толкнула её локтем, а теперь задумалась, как Джек отнесётся к тому, что его младшая сестра проводит время с бывшим членом банды Барона. Джо был их другом, и Софи безоговорочно ему доверяла, но как отнёсся бы к прошлому Джо человек, который совсем его не знает?

Вдруг Джо спросил:

– А когда мы наконец увидим твоего знаменитого брата?

Лил улыбнулась и пожала плечами:

– Понятия не имею. Когда он только приехал, ему очень хотелось со всеми вами познакомиться. Правда, Софи? Но от него вот уже несколько дней никаких известий. Наверное, по уши в учёбе.

За окном часы на башне пробили час.

– Ладно, мне пора, – сказал Билли, нехотя поднимаясь на ноги. – Дядя Сид сегодня вечером придёт на ужин, и мама хочет, чтобы я по пути домой зашёл в продуктовую лавку.

– Я тоже пойду, – сказал Джо. – Пока Гаффер меня не хватился.

– А мне надо в театр, – вставила Лил. – Хочешь со мной? – обратилась она к Софи. – Тебе всё равно по пути.

Софи с радостью согласилась. Ей пока не хотелось прощаться. Тем более что из-за внезапного появления Джека им с Лил не удалось от души поболтать. Но по пути к театру выяснилось, что Лил не может говорить ни о чём, кроме своего брата.

– Поверить не могу, что он ушёл из Оксфорда! Он всегда был таким послушным! Лучшим в классе, капитаном команды по крикету и тому подобное. – Лил сделала паузу. – Впрочем, на самом деле ничего удивительного. Он всегда добивался своего.

Они уже подходили к театру, а Лил всё ещё болтала:

– Но я так рада, что он здесь! Будет здорово жить в одном городе – если он, конечно, не вздумает мной командовать. Надеюсь, ему понравится Джо, ну и Билли, само собой, и что он тоже придётся им по душе. – Она смущённо покосилась на Софи. – Ты ему очень приглянулась.

– Не говори глупостей.

– Это правда! Он сам мне так сказал, когда мы с ним возвращались домой.

Девушки подошли ко входу. Пора было прощаться. Софи помахала подруге и развернулась, оставив за спиной яркие огни театра. Она пошла домой и на этот раз не купила по пути вечернюю газету. Сейчас её мысли занимал не Барон, а Джек Роуз. Не мог же он в самом деле сказать Лил, что Софи ему очень понравилась? Несмотря на долгий и тяжёлый день в отделе шляпок, Софи вдруг почувствовала себя просто замечательно.

Лео постучала перьевой ручкой по бумаге, не зная, что ещё добавить. Ей никогда не удавалось облекать свои чувства в слова. Она не могла описать, как жизнь в Лондоне отличается от жизни в Уинтер-холле. Там поля и леса уже окрасились в золотой, а воздух пропитался ароматом дыма и мха. Отец с Винсентом готовились к осенней охоте, а мать – к путешествию по Европе.

Но теперь Лео видела осень иначе. Это был дождь, бьющий в окна Античного зала по утрам; дневные прогулки по музеям и галереям Лондона; вечера возле камина с книгами по истории искусства. Это была суета дождевиков и зонтиков в метро по утрам, запотевшие стёкла в чайной на углу неподалёку от Спенсера, куда все студенты ходили есть булочки и пить кофе чашку за чашкой. А главное – долгие часы работы в мастерской. Профессор Джарвис заставлял их трудиться без остановки, и, как бы Лео ни старалась, ей не всегда удавалось избежать его колких замечаний. Критика подкашивала её уверенность в себе, и не только её. Некоторые первокурсники и вовсе ушли из института, потому что больше не могли терпеть острого на язык профессора, но Лео не сдавалась и не позволяла себе падать духом.

Всё остальное время Лео проводила в «Синклере». Готовиться к выставке мистера Лайла оказалось куда интереснее, чем она думала. Ей нравилось в красивом универмаге, и она даже сблизилась с однокурсниками, которые тоже помогали с выставкой, особенно с Джеком Роузом и рыжим, веснушчатым Томом Смитом по прозвищу Смитти; правда, она всё ещё робела перед боевой и прямолинейной Конни.

И сейчас, раздумывая над тем, как описать это всё в письме леди Тримейн, она вспомнила тот день, когда мистер Лайл созвал всех своих помощников и показал им самый ценный экземпляр, приехавший на выставку. Его доставили утром в большом фургоне с королевским гербом на боку, и двое грузчиков отдали картину лично мистеру Лайлу в руки. Обычно он доверял распаковку студентам – при условии, что они надевали белые перчатки и точно следовали его инструкциям, но эта картина была настолько важной, что мистер Лайл развернул её сам. Все собрались вокруг него.

– Это одна из лучших работ, которые будут представлены на нашей выставке, – сказал он, бережно разворачивая бумагу и благоговейно взирая на картину. – Для меня большая честь, что сам король одолжил нам этот шедевр.

Лео посмотрела на картину. Она была меньше других, но сразу приковывала к себе взгляд. Несмотря на свой почтенный возраст, она радовала глаз яркими, насыщенными красками. В центре композиции был дракон, извивающийся, змееподобный, с великолепными крыльями и закрученным хвостом. Его изумрудно-зелёное тело как будто светилось. Фон украшали замысловатые золотые узоры в виде символов и крошечных звёзд. Мистер Лайл долго смотрел на картину, прежде чем спросить:

– Кому-нибудь знакома эта картина? Да, мисс Клифтон?

– Это часть «Драконьего цикла» Касселли, – ответила Конни.

– Прекрасно, – сказал мистер Лайл. – Вы правы. Это одна из двух уцелевших картин цикла, предположительно написанная в 1455 году в Венеции художником Бенедетто Касселли. Мисс Клифтон, вы помните, сколько работ было изначально?

– Кажется, семь? – уже не так уверенно произнесла Конни.

– Великолепно, мисс Клифтон, – сказал мистер Лайл, и Конни полыцённо улыбнулась. – Да. Семь картин с изображением драконов. Это «Зелёный дракон». К сожалению, вторую картину из тех, что дошли до нас, украли из галереи Дойла на Бонд-стрит в этом году.