Александр Бушков - Дикое золото

– Простите, но прямой ответ многим чреват… Позвольте папироску?

– Бога ради. – Бестужев поднес ей огня и с удовольствием закурил сам. – Ирина Владимировна, вы очаровательны. При других обстоятельствах я был бы у ваших ног… Но сейчас – другие игры. Коля Струмилин был моим другом. Он не кончал самоубийством, его убили… Вы не догадывались? Или догадывались, но предпочитали этого не знать? Его закопали, как собаку, в неосвященной земле, за оградой кладбища… Ради его памяти, по долгу чести я тут переверну небо и землю, но виновного найду…

– А вы не думаете, что это может быть опасно и для вас? – серьезно спросила она.

Бестужев, поморщившись, мотнул головой:

– Я столько раз был под смертью…. Простите, но при данных обстоятельствах я не могу никого щадить. Вы – умная женщина и должны меня понять. Ладно, я не спрашиваю у вас имя… Я сам его найду. Но вот что я вам скажу со всей безжалостностью… Ваш муж – человек умный и способный, если в столь молодые годы сумел дослужиться до надворного советника, что по Табели о рангах, как известно, соответствует армейскому полковнику… Но я, как вы совершенно справедливо подметили, могу дать толчок его дальнейшей карьере… либо погубить таковую надежнейше. При вашей-то осведомленности вы не можете не знать, какие силы задействованы в этой игре. Какие люди… Даю вам честное слово офицера: если ваш муж немедленно, нынче же не предоставит мне следственное дело, я не просто отзовусь о нем в отчете отрицательно – я представлю его как безответственнейшего типа, умышленно и злонамеренно чинившего мне препятствия. Я составлю эту часть отчета так, что последствия для него будут самыми плачевными. Только не упрекайте меня в жестокости, она – вынужденная… Вам уныло в Шантарске? А как вы посмотрите на перевод вашего мужа в еще более унылые места? Севернее по глобусу? Где никакой цивилизации нет вообще? Генерал Герасимов в состоянии это устроить. Я не шучу, поверьте…

Она что-то прикидывала, взвешивала, ничуть не пытаясь пускать в ход слезы и капризы. «Потрясающая все-таки женщина, – оценил Бестужев. – Мужчиной бы ей родиться, в охранное бы поступить – цены б не было…»

– Предположим, дело он вам покажет. Что тогда?

– Я не отзовусь о нем в отчете плохо, – сказал Бестужев. – Это в данной ситуации – уже кое-что… Поверьте. А если он мне расскажет как на духу, кто уговорил его прятать от меня дело, прикидываться запойным, да выразит это письменно… тогда… Ну хорошо. Тогда – перевод в Петербург. Приложу все старания.

– Ну что же, – сказала она медленно. – Вы, я вижу, серьезный игрок… Можно нескромный вопрос? Вы, случайно, мальчиками не интересуетесь? Бессилием, быть может, страдаете?

– Ирина Владимировна… – поморщился Бестужев. – К чему это? – Не было смысла разглагольствовать перед ней о долге и чести, следовало подыскать что-то более понятное ее циничной натуре. – Заверяю вас, я в этом отношении совершенно нормален. Просто… Разве вы никогда не слышали, что для мужчин карьерные побуждения могут быть даже важнее женского внимания? Я уверен, ваш муженек кое на что закрывает глаза в видах карьеры… а?

– Что вы имеете в виду? – насторожилась она.

– О, это чистая абстракция… – заверил Бестужев. – Понимаете ли, за успешное завершение дела мне обещали звезду. Неужели же я променяю ее на женское… внимание?

– Ах, вот вы какой…

– Вы в этом видите нечто ненормальное?

– Ну что вы, ротмистр, наоборот… Вполне понятные побуждения.

– Значит, мы договорились?

– Как вам сказать… – протянула она. – Давайте искать компромисс. Я не настолько глупа, чтобы думать, будто вы поверите одним обещаниям… но и сама на одни обещания клюнуть не способна. Требуется золотая середина…

– То есть?

– Следственное дело он вам представит, можете на меня положиться. Нынче же. А вот имя того, кто… оказывал на него давление, я вам открою только в Петербурге. Когда Викентий получит новое назначение и ничего нельзя будет переиграть.

– А не обманете? – ухмыльнулся Бестужев.

Она ответила столь же откровенным взглядом:

– А какой резон? Во-первых, мы уже будем вне досягаемости… его возможностей, во-вторых, вы всегда можете устроить Викентию какие-то притеснения по службе, если я обману…

– Ирина Владимировна, вы и в самом деле незауряднейшая женщина, – искренне сказал Бестужев. – Вам бы у нас служить…

– Я бы смогла, – кивнула она с серьезным выражением. – Значит, мы договорились, Алексей? Муж вам покажет дело, а вы не будете его терзать вопросами по поводу того … Ну, а остальное – простите, в Петербурге.

– Согласен, – кивнул он.

Красавица выпрямилась, по ее губам пробежала легкая улыбка:

– Вы в самом деле отпустите меня теперь просто так? Не подумайте, что я к вам вульгарно подлизываюсь… но я и в самом деле редко встречала достойных меня мужчин. На которых извечное женское оружие действует плохо… Быть может, спросите шампанского и запрете дверь?

– Откровенность за откровенность, – сказал Бестужев, стараясь, чтобы в его голосе звучало искреннее сожаление. – Вы великолепны, – он подпустил во взгляд цинизма. – Ах, с каким удовольствием я бы с вас все это содрал… ах, простите, совлек. Но у меня настолько нет времени… События разворачиваются быстрее, чем мне хотелось бы. Только что поступила депеша из Петербурга, меня категорически торопят. Времени нет совсем…

…Опустившись в кресло, Бестужев усмехнулся:

– Вы прекрасно выглядите, мой дорогой.

– Ротмистр, мы же, насколько я помню, условились… – страдальчески поморщился Аргамаков.

– Простите, – кивнул Бестужев. – Этого я касаться не буду… А интересно, между прочим: прокурора Верещагина зовут в точности как и вас, он тоже Викентий Сергеевич…

– Да, интересное совпадение…

– Это все математика, – дружелюбно сказал Бестужев. – Знаете, мне однажды один приват-доцент сообщил любопытный математический фокус. Если в одном помещении окажутся не менее тридцати человек, у двоих из них непременно совпадут дни и месяцы рождения. Да-да, представьте себе. Мы не раз проверяли в достаточно больших компаниях – и всегда подтверждалось… Викентий Сергеевич, ну что вы такой печальный? Все идет хорошо… Давайте дело.

– Если бы хорошо… – вздохнул Аргамаков, но покорно выложил на стол тоненькую папку.

Бестужев нетерпеливо ее раскрыл. Ага, место находки гильзы указано правильно, с дополнением: «деформирована по неосторожности городового Зыгало». Надо понимать, при составлении протокола присутствовало достаточно непосвященных людей, чтобы наш Некто побоялся фальсифицировать бумаги… Пуля… Почему конверт вскрыт и сургучная печать разломана пополам?!