Антон Чиж - Мертв только дважды

Бахрам тоже не успел заметить. Получил удар сзади в область уха, упал на свежую траву осенним листком, тихо и беспомощно. Теркет только обернулся и свалился в глубоком нокауте, у него была сломана челюсть. Мас принял боевую стойку, но получил удар ногой в пах, сложился. Второй удар пришелся ему в висок. Он стал мягким, как воск. Нож, за который он цеплялся, вошел ему в предплечье мягко и глубоко. Мас застонал, третий удар по шее отключил его от боли. Ахан, оставшись один, имел фору в четыре секунды. Но не использовал ее. Пистолет слишком туго сидел в наплечной кобуре. Он никак не мог его выдернуть. А потом вытаскивать оружие было нечем. Правая рука хрустнула в локте, вывернутая на излом. Ахана захлестнула боль. Удар в горло милосердно выключил остатки его сознания.

Катарину нежно обняли.

— Прости, заблудился в утреннем парке.

Она прижалась к нему щекой, боясь открыть глаза.

— Ты не бросил меня… Ты пришел…

Не открывая глаз, Катарина охватила кольцом рук его шею и стала целовать яростно и отчаянно, как будто вернулся самый дорогой человек, которого она уже похоронила. Губы попадали куда придется, но это было не важно.

— Ты меня задушишь, — ласково сказал Карлос, немного отстраняясь.

— Все равно! — Катарина целовала его глаза, лоб, чмокнула в ухо.

— Ты мой спаситель… Ты мой рыцарь… Ты спас меня второй раз…

От счастья она задохнулась и закашлялась. Карлос легонько постучал ее по спине.

— Милая, ты можешь идти?

Она кивнула, смахивая тыльной стороной ладони слезы:

— С тобой я все могу.

Карлос помог ей встать.

— Тогда надо поторопиться.

Катрина увидела четыре тела и схватила его за руку, как напуганный ребенок.

— Не бойся, больше они тебе ничего не сделают. — Карлос мягко застегнул молнию ее куртки. — Кросс полкилометра по пересеченной местности до ближайшего общественного транспорта. Сил хватит?

— Ты их убил?

— Нет. Некоторым придется лечиться.

— Ты мне казался таким добрым, а ты такой сильный…

— Добро не может быть только добрым, дорогая. Обсудим это по дороге. Для начала выключи телефон, вытащи сим-карту и батарею.

Катарина не понимала, зачем это надо, но послушалась беспрекословно. Потом он заставил ее идти. Катарине было так хорошо, что она не обращала внимания на ноющую боль в животе. Это пустяки.

Стало совсем светло.

Карлос шел все быстрее. Ей приходилось успевать.

11 мая, среда

Будапешт, парк Hárshegy

5.37 (GMT+1)

Он никуда не торопился. Позиция давала полный обзор поляны. Он видел все. Пришла девчонка. Неопытная, как младенец. Не оглянулась вокруг. Не заметила, как к ней подошли с тыла. Иранцы проявили себя с худшей стороны. Угрозы и намек на пытки его беспокоили мало. Если надо, он действовал бы куда жестче. Иранцы допустили самую большую ошибку для профессионалов: проявили нетерпение. Нельзя было сразу брать девку в оборот. Надо было ждать до последнего.

До сих пор они не поняли, что археолог умнее их всех. Наверняка следил из укрытия, ждал, чтобы все проверить, убедиться, потом провести девицу до удобного места и только тогда выйти к ней. Иранцы все испортили, насколько можно было испортить. Их точно вывели на цель, объяснили, что может означать ночной визит девки в лес, заставили вызвать подкрепление, точно указали место ее нахождения, все было сделано. Надо было только потерпеть. Прояви терпение — и уже задавали бы вопросы французу. Они все испортили. Такую ошибку он не допустит.

Заметить его было невозможно. Легкая черная водолазка, черные спортивные штаны и кроссовки. На голове — черная балаклава. Он стал продолжением дерева, утренней тенью. На операцию взял Walther P99 с глушителем. Если придется открывать огонь — наверняка в ближнем бою. Патронов в магазине достаточно. Один выстрел — одна цель.

Часы с фосфорными стрелками показывали пять пятнадцать. Он решил подождать еще полчаса. На лужайке стало светло. Зону операции из поля зрения не выпускал. Откуда появился человек, заметить не успел. Что говорило о высокой выучке и подготовке. Достойный соперник.

…Шандор скинул лесную маскировку снайпера и не спеша подошел к лежащим телам. Достав бутылку воды, он полил нос и губы лежащего. Тот закашлялся. Шандор ласково похлопал по его щекам, придавив его грудь коленом к земле.

— Здравствуй, Мас, — сказал он на фарси, когда иранец открыл глаза. — Рад тебя видеть. Извини, что застал тебя в таком положении. Должен был сам разобраться с тобой. Меня опередили.

— Тебе все равно не спрятаться, мы найдем тебя… — Мас закашлялся и захрипел, колено сильно давило.

— Нет, Мас, у вас ничего не получится. Тебе не надо переживать.

— Ты сдохнешь, Шандор!

— Для начала отдам тебе должок… — Шандор выдернул нож из его предплечья, на рубашке выступило густое пятно. — За то, что ты сделал с моими родными в Париже.

Мас не мог шевельнуться, только дергал головой и хрипел.

— Ты же дал слово никого не убивать!

— Мое слово тебя не касается…

— Твоя жена визжала как свинья!

— А ты умрешь как баран. Ты не попадешь в свой рай, Мас…

Иранец пытался отбиваться одной рукой. Шандор перевернул его на бок. Задрал назад голову, обнажая кадык, резко ударил ножом и отпустил. Мас бился в траве, захлебываясь и хрипя. Жизнь выходила из горла с потоками крови. Он дернулся и затих.

Шандор бросил нож и перешел к Ахану, лежавшему без сознания. Он проявил милосердие. Душа Ахана отлетела без мучений. Шандор посмотрел лица еще двоих.

— Я вас не знаю, — сказал он. — Идите с миром.

И повернулся, чтобы оставить на лужайке живых и мертвых.

— Руки за голову! Не двигаться!

Приказ был отдан по-французски. Он оглянулся.

В трех метрах от него стоял человек среднего роста весь в черном. На голове черная балаклава. По тому, как на него смотрело дуло с глушителем, по расположению ног и тела Шандор понял, что имеет дело с профессионалом. На таком расстоянии одного прыжка не хватит. Противника не достать.

— Кто вы, месье? — спросил он. — Уверен, что у нас нет повода для ссоры.

— На колени!

Шандор только чуть-чуть повернул корпус, став лицом к неизвестному, как глушитель тихонько чмокнул. Пуля вошла в икроножную мышцу. Не смертельно, но очень больно. Шандор не удержался и свалился набок. Стрелок в балаклаве сменил позицию, зайдя ему в бок. Вне поля зрения.

— На колени! Быстро!

Шандор подчинился. Упираться на раненую ногу было больно, он привык терпеть боль. Пальцы сложил на затылке.

— Чем я обидел вас, месье?

— Молчать! Иначе продырявлю вторую ногу.

Это была не пустая угроза. Такие люди слов на ветер не бросают. Шандор их хорошо знал.

— Как вам будет угодно, месье, — сказал он. — Это какое-то недоразумение.