Антон Чиж - Мертв только дважды

Когда прошло пятнадцать минут, ван Бартен аккуратно взглянул на оперативников. Четвертый меланхолично пил пиво и грыз соленые орешки. Это означало, что Мечик даже не приближается к бару.

Ван Бартен кричал, как и все, смеялся и дружески хлопал кого-то по плечу. На душе висела тревога. Отсутствие Мечика было настолько нелогичным, что имело одно объяснение: они под наблюдением. Оперативники ни при чем: свою работу они знают. Мечик зафиксировал ван Бартена, и достаточно. Теперь его будут вести плотно и незаметно. После такого провала, а ничем иным, кроме как провалом, это быть не могло, ван Бартену нельзя возвращаться в Брюссель. Решать не ему. Но это самое логичное решение. Хорошо, что семью прикроют.

Он взглянул на часы: время ожидания истекло. Четвертый допил пиво, бросил на столик чаевые и вышел. Контакт не состоялся. Ван Бартен знал, что сейчас в центре начнется мучительный разбор того, что случилось. Будут найдены причины и выработан план действий. Только никакой план не изменит главного: ван Бартен на долю секунды, на самую капельку поверил, что Мечик не предатель. А он обманул его. Снова. Обманул второй раз в жизни. Теперь — окончательно.

Ван Бартен хлебнул большой глоток и поднял кружку, поздравляя победителя очередной партии. Если бы мог, напился до полного бесчувствия. Чтобы забыться и утонуть в забытье.

Ночь

Мечик вынырнул и выбрал направление к другому берегу. Течение слишком сильное, чтобы плыть против него. Двигаться по стремнине нельзя: унесет далеко. Он развернулся, чтобы двигаться под углом, поперек течения.

Волны били в лицо, слепя и забивая нос. Сделав несколько гребков, Мечик увидел, что его уносит. Парк и сверкание полицейских мигалок остались далеко позади. Одежда намокла, тянула вниз. Холод быстро отнимет силы. Мечик сорвал плащ, стянул свитер, разодрал рубашку. Держаться стало легче, а тело и так промерзло. Кувыркаясь в течении и уворачиваясь от волн, он стянул брюки. Ноги ощутили свободу. Мечик умел справляться с водой. Поднырнул и пошел под волнами сильными гребками, вытягивая себя из потока.

Кругом была тьма и холод, холод и тьма. Он выныривал, чтобы набрать воздуха и проверить направление. Берег приближался.

Не чувствуя рук, Мечик вцепился пальцами в скользкий грунт, прижался к земле. Он доплыл. Надо было выбираться.

Успокоив дыхание, Мечик нащупал ногой твердое дно. Полез вверх. Волны хотели сбросить его, он карабкался по крутому склону. Пока не упал лицом в мокрую почву. Мечик не замечал, насколько замерз. Казалось, что стало теплее. Первый признак потери чувствительности. Дальше захочется спать, чтобы немного набраться сил.

Лечь в мягкую, теплую землю, такую приятную…

Он заставил себя встать, попрыгал в боксерской позе, нанося удары в темноту и разгоняя застывшую кровь. Мышцы нехотя откликались.

Надо выбираться.

Мечик точно не знал, где находится. Если поблизости найдется дом, постучаться в таком виде — гарантия, что вызовут полицию. Чтобы появиться в городе, нужна какая-то одежда. Дальше будет проще. На экстренный случай у него была сделана закладка с паспортом, деньгами и оружием. Его научили: об этой закладке должен был знать только он. И никто больше. Выполнение правила сильно пригодилось.

Только где взять одежду?

В темноте виднелись смутные пятна света. Перед поездкой он изучил карту. Тоже полезный навык. В километрах пяти от места встречи должна быть ферма. А ферма — не только коровы, теплое сено и свежее молоко, но и старая одежда где-нибудь в сарае.

Растерев икры, Мечик попрыгал и побежал к мерцающему вдалеке свету.

14 мая, суббота

9.31 (GMT+1)

Тьма отступила. Не открывая глаз, он знал, что вынырнул. Больше не было черного Рейна, ледяных волн, скользкого берега и бега по сырому февральскому лесу. Сон ушел. Мечик нашел свое тело в горизонтальном положении. Боли не было. Осталась отупляющая пустота, но раны не давали о себе знать. Руки и ноги свободны. Под спиной что-то мягкое. Пахло хорошим запахом дорогого отеля.

— Он проснулся, — сказал кто-то по-немецки.

Мечик расцепил веки.

В просторные окна светило солнце. Светлые обои, современная мебель и люстра. Свет падал на спинку широкой кровати. Немного поодаль мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами собирал чемодан «Скорой помощи». В кресле наискось от кровати сидел приземистый человек. Возраст его определить было сложно. Морщинистая кожа лица оттенка молочного шоколада. Пожилой господин сцепил пальцы и наблюдал за Мечиком.

— Как вы себя чувствуете, господин Карлос? — он говорил по-немецки, но с сильным акцентом.

Мечик приподнялся на локтях.

— Сколько времени?

— Полдесятого. Вы проспали больше двенадцати часов. Если это так волнует.

Нельзя сказать, насколько это волнует. Он провалил контакт. Причины, оправдания и даже его план никому не интересны. Ему не поверят. И не выйдут на связь. Скорее всего.

— Какой отель?

— «Kempinski Corvinus». Предпочитаете «Gellert»?

— Я могу встать?

— Вы совершенно свободны…

Босыми ступнями Мечик коснулся ворса ковра, встал и сделал шаг. Тело работало. Им можно пользоваться. Насколько надежно и долго — зависело от коктейля, который в него вкачали. Пока жаловаться не на что. Он даже чувствует приятную мягкость махрового халата. С сервированного столика он взял стакан апельсинового сока, не спеша выпил. По жилам потек бодрящий холодок.

Доктор надел легкий пиджак, подхватил чемодан, шепнул что-то человеку в кресле и вышел из номера.

— Позавтракайте, господин Карлос, не стесняйтесь…

Стесняться было нечего. Мечик пододвинул стул к удобному столику и положил на тарелку пару кусочков жареного бекона.

— Меня зовут Штейн, профессор Штейн, — сказал пожилой господин. — Мне поручено сделать вам некоторое предложение.

Следовало ожидать. В спальне они были вдвоем. В номере люкс были и другие комнаты. Дверь в гостиную не так плотно закрыта, чтобы не пропускать шорохи. Профессор Штейн пришел не один.

Мечик намазал на тост толстый слой масла.

— Мы давно наблюдаем за вашей работой в качестве консультанта по антиквариату, — продолжил Штейн. — Могу сказать: вы хорошо делаете свое дело. Если бы не нынешние обстоятельства, мы бы обратились к вам. Когда-нибудь. Но сложилось так, как сложилось. Нынешнее положение требует быстрых решений и быстрых действий. Вы меня понимаете?

Мечик понимал отлично. Он медленно жевал бутерброд, но быстро просчитывал. Побитая голова трудилась старательно.

— Кто вы?

Ответ Мечик знал. Вопрос был нужен, чтобы проверить, как будет выкручиваться профессор. Если он профессор.

— Скажем так: мы не работаем ни на какое правительство. Мы даже не организация или клуб. Скажем так: мы узкий круг заинтересованных лиц.