Антон Чиж - Мертв только дважды

— Служба древностей Египта…

Ни одна морщинка на лице Штейна не дрогнула.

— Как вижу, месье Шандор провел просветительскую беседу, — сказал он.

— Кратко описал ваши методы и цели.

Штейн откинулся в кресле, заложил ногу на ногу.

— Представляю, что он вам наплел: заговор ученых, коварные убийцы, душители прогресса и тому подобное.

— Что-то вроде того, — сказал Мечик, занимаясь беконом.

— Тогда немного проясним ситуацию… Начать с того, что Шандору были сделаны самые выгодные предложения. Перед ним были открыты все возможности. Ему были показаны все отрицательные последствия, если он не прислушается к голосу разума. Он выбрал другой путь…

— И вы убили его отца и жену.

Штейн брезгливо поморщился.

— Мы никого не убиваем, господин Карлос. Мы предпочитаем договариваться и покупать. Произошла ошибка. Иранцы слишком горячо взялись за дело и сорвались с поводка. Никто не должен был погибнуть. Это был несчастный случай…

— А с тетушкой Шандора — тоже?

— Когда зверь попробует крови, его трудно остановить… Они уже получили свое. Давайте перевернем эту страницу…

Мечик не возражал. Теперь он никуда не спешил.

— Мы рассчитываем, что вы разумный, рационально мыслящий человек с большими талантами, — сказал Штейн. — Только по этой причине происходит этот разговор. Чтобы закончить тему о нашем сообществе… Представьте, что ребенку, который еще не умеет ходить, дают заряженный револьвер. В револьвере шесть патронов и мягкий спусковой крючок, как в водяном пистолете. Родители уходят заниматься своими делами, оставляя ребенка с оружием. Какой шанс, что ребенок нажмет на курок? Какой шанс, что он выстрелит в себя? Глупо просчитывать вероятность… Ни один родитель не даст ребенку оружие. Современное общество со всем развитием технологий на самом деле — неразумное дитя, которое не умеет даже ползать. Если дать вещи, смысл которых общество не сможет понять по незрелости, это нанесет непоправимый вред. Мы не враги прогресса, мы его взращиваем. Осторожно и постепенно. Следя за тем, чтобы ребенок не нанес себе травму из-за любопытства. Мы бережем покой современного обывателя. Нынешний мир далеко не лучший, но мы уберегаем его от возможных потрясений, которые превратят устроенный миропорядок в руины. Кому захочется жить на руинах? Пусть лучше законопослушные граждане смотрят Интернет и бесконечные шоу. Не надо знать то, что принесет им горечь и разочарование…

— Многие знания — многие печали?

Штейн согласно покивал.

— Именно так, господин Карлос, именно так… Я знал, что вы правильно поймете. У вас острый ум… Только не повторяйте больше это глупейшее название — Служба древностей. Мы так не говорим…

— А как говорите?

— Никак, — быстро ответил Штейн.

На столике остались пустые тарелки. Мечик съел все. И выпил все.

— Что вы предлагаете?

— Правильный разговор, господин Карлос… Контракт: вы находите то, что нам нужно, мы платим два миллиона евро. Условие: кувшин должен быть запечатан. Заглядывать внутрь запрещено.

— Почему?

— Это не обсуждается. Согласны?

Мечик разгладил отвороты халата.

— Не совсем. У меня встречное предложение…

Штейн ничем не выразил своего отношения.

— Я найду и передам вам кувшин. И не возьму ни цента, — сказал Мечик.

— Что взамен?

— Отдадите мне того, кто помогал иранцам. Обмен: кувшин на живого человека. Только живого.

На размышления Штейну потребовалось не больше пяти секунд.

— Хорошо, принимается, — сказал он. — Что-то еще?

— Назовите, кто он и откуда.

— Его зовут месье Вагнёр… Из Франции. Не уверен, что настоящий француз. Занимается добыванием информации и взломом баз данных. Очень скользкий тип.

— И отличный стрелок.

— Да, стреляет мастерски… Так мы договорились?

Ему протягивали руку. Мечик пожимал очень разные руки. Отчего бы не заключить сделку рукопожатием? У Штейна оказалась крепкая, мускулистая ладонь.

— Доктор обещал, что боли не будут вас мучить минимум сутки… — сказал Штейн, вставая. — Чем еще помочь, господин Карлос?

— Верните одежду…

Штейн что-то крикнул в сторону двери. Появился мужчина спортивного вида, с короткой стрижкой и выпиравшей из-под мышки кобурой. Он нес целлофановый кокон, в котором висели выглаженные поло с шортами, и почищенные мокасины. Сервис отеля позаботился. Одежда пахла чистотой. Даже мокасины растянулись по ноге.

Мечик переоделся.

— Как с вами связаться?

— Мы пришлем сообщение вам на почту, — ответил Штейн. И улыбнулся. Улыбка у него была темная. Как у сотрудника похоронного бюро. — Желаю удачи, господин Карлос…

Мечик зашел в лифт. Кабина мягко поехала вниз. У него было несколько секунд покоя. Думать надо быстро. Если профессор Штейн знает о смерти Шандора, знают и прочие члены Службы древностей. Неужели они все равно приедут, чтобы получить коллекцию князя? Но князь, вероятно, понял, что Шандор мертв или расскажет все под пытками. Или он все равно будет распродавать коллекцию? Что-то одно должно быть ложью, чистым блефом. Скорее всего, блефует князь… Главное, чтобы он сам до этого не додумался.

Лифт распахнулся. Мечик вышел в нижний холл. Швейцар в форме открыл ему дверь. У Мечика не было мелочи на чаевые.

Солнце слепило. Мечик зажмурился и оглянулся. Над ним возвышалась громада отеля. Где-то из окна за ним наблюдал профессор Штейн. Мечик его не видел, но знал, что он там. Его взяли на крепкий поводок. Такому поводку не нужны ни маячки, ни наружное наблюдение. Поводок вцепился в душу Мечика. Он слишком хотел заполучить месье Вагнёра. Хотел, как ничего в жизни. Только не доверял ни единому слову господина Штейна. Поверить — значит проиграть.

Мечик мог рассчитывать только на себя.

14 мая, суббота

Санкт-Петербург, центр управления ВМР

9.35 (GMT+3)

Оставалось верить. Ничего больше не осталось. Были проработаны все варианты, возможные и невозможные. И никакого внятного ответа. Аналитический отдел доложил, что в Будапеште на вокзале Келети произошел взрыв в камерах хранения, есть жертвы. Трудно предположить, что это имеет отношение к Мечику. Он не из тех, кто попадает в список жертв.

Алдонин провел еще одну ночь в Центре. Приказал докладывать в любое время, если от Мечика придет сообщение. Он задремал в кресле. В восемь утра проснулся, вызвал дежурного офицера. Был шанс, что его пожалели и не разбудили. Офицер доложил, что мейл пуст. Мечик на связь не выходил. Оперативная группа в Будапеште докладывала: никаких проявлений контроля за Освальдом не зафиксировано. Или их совсем не было, или контроль велся спецсредствами радиоэлектронной разведки. Что было бы значительно хуже.