Кирилл Еськов - Показания гражданки Клио

— Где-то около четырех сотен динариев; тебе необходима совершенно точная сумма?

— Да нет, как раз не обязательно — важен ее порядок. Дело в том, что, отправляясь с группой захвата в Гефсиманию, Иуда оставил свой денежный ящик в здании Синедриона; мои люди тем временем — я и сам не знаю зачем — заглянули в него. Так вот, в нем было всего восемнадцать монет; интересно, куда делись еще 382 (или сколько их там было)?

— Ну так это же естественно! Помнишь, как Иуда чуть не засыпался с полным ящиком денег, когда община потребовала объяснений? После той истории он стал очень осторожен…

— Вы меня невнимательно слушаете, экселенц. Меня интересует не по какой причине из ящика испарились 382 динария, а где именно они сейчас находятся.

— Так вот оно что… Да, пожалуй, ты прав: единственное, что может сподвигнуть Иуду сделать глупость, — это его алчность. Итак, Иерусалим исключается — он тогда безумно торопился обратно за город, к «своим». Присоединить эти монеты к своей основной захоронке у него времени тем более не было… Так ты думаешь — Гефсимания?

— Думаю, да. Может быть, где-нибудь еще по Иерихонской дороге, но это вряд ли — здесь все-таки нужен надежный стационарный тайник.

— Ну что же, это мысль. Сыщики пускай продолжают розыски в городе, а в Гефсимании организуем засаду из спецназовцев. И если он действительно попытается уйти из Иерусалима этой или следующей ночью (а чего ему здесь дожидаться?) — должен попасться: оставить такую заначку до лучших времен у него духу не хватит.

Итак, по части розыска Иуды было, пожалуй, сделано все, что возможно; теперь нам оставалось только ждать — клюнет или нет. А тем временем предстояло заняться другим элементом нашего плана — обеспечить «мистическое» исчезновение тела Иешуа. Завтра с утра у гробницы Иосифа появится стража; об этом позаботятся Никодим с Иосифом, Синедрион и прокуратор, — дружно не ведая, что творят. Перед нами же открывались две возможности, и теперь предстояло решить, какую из них выбрать.

Более простой вариант был таков. Следующей ночью, когда (вернее — если) мы получим сообщение о том, что Иуда ликвидирован, явиться к охраняемой римской стражей гробнице, предъявить свои удостоверения и попросту забрать тело, велев легионерам держать язык за зубами; солдаты поутру «обнаружат» вскрытую и опустевшую могилу и изобразят панику. Вариант этот действительно был прост как апельсин, однако это как раз тот самый случай, когда простота хуже воровства. Во-первых, первосвященники могли настоять на совместном карауле легионеров с храмовой стражей; вероятность этого мала, но все же существует. Во-вторых (и что гораздо важнее), это было бы прямым нарушением категорического запрета прокуратора втягивать в эти сомнительные игры каких-либо официальных лиц, в данном случае — начальника караула. Этот вариант был нами с сожалением отвергнут.

Поэтому мы начали действовать по другому варианту — более сложному и рискованному. Этот план строился на сочетании двух факторов. Во-первых, как вам, возможно, известно, проконсул, евреи изготавливают из своих покойников некое подобие египетских мумий, запеленывая их во много слоев пропитанной благовониями ткани. Иными словами — само мертвое тело под слоями материи разглядеть в принципе невозможно; именно поэтому нам было необходимо, чтобы Иешуа похоронили по полному иудаистскому обряду. Во-вторых, ни одного еврея, чтящего Моисеев закон, никакими силами нельзя заставить прикоснуться к уже погребенному трупу.

Ночью, дождавшись ухода от гробницы Иосифа с Никодимом и помогавших им спутниц Иешуа, мы извлекли из нее покойника и положили на его место тряпичную куклу, запакованную в погребальные пелены. Когда утром у гробницы появился взвод легионеров, сопровождаемый по пятам обливающимися п о том членами Синедриона, наступил решительный момент. Я наблюдал из некоторого отдаления за опечатыванием гробницы, готовый немедленно вмешаться, — если, к примеру, какой-нибудь не в меру ретивый декурион начнет проявлять инициативу; хвала Юпитеру, с этим обошлось. Иудейские иерархи меня волновали в последнюю очередь. Ну заглянул один из них, с явственным омерзением, внутрь гробницы; с полуденного-то света да в темноту — много ли разглядишь? А тут ведь, голубок, щупать надо, и без дураков. Впрочем, для этих раззолоченных пней все это явно чистая проформа; вон, уже и печать прикладывают. Ну-ну, поглядим, как вы запоете послезавтра утречком…

Итак, вся подготовка была завершена. Теперь все зависело от того, успеем ли мы за оставшиеся день с ночью добраться до Иуды, а здесь пока продвижений не было никаких. Более того: выяснилось, что смахивающего на него человека видели вчерашним утром в непосредственной близости от Сузских ворот; не исключено, что мы ищем в Иерусалиме прошлогодний снег. Ничего другого, однако, нам просто не оставалось. Сыщики продолжали методично прочесывать городские трущобы и наблюдать за фешенебельными особняками; обратившись в камни, замерли в своей гефсиманской засаде спецназовцы; мы же с центурионом, уже сделав все, что в наших силах, обречены были просто ждать — в полном безделье, вися и тихонько раскачиваясь на собственных нервах.

Звезды на сереющем предутреннем небе уже почти померкли — вместе с нашей надеждой, когда в дверях, наконец, бесшумно возникла гигантская фигура. А когда командир гефсиманской засады декурион Петроний выпростал из-под плаща-невидимки руку, небрежно замотанную окровавленной тряпкой, я испытал животную радость смертника, получившего отсрочку.

…Так точно, ваше благородие, удалось, но с огрехами. Только распорядитесь немедленно врача к Руфию из второго взвода; да, тяжелый : боялись — не довезем. Так точно, есть и еще один, но это уже царапина, так же как у меня. Раненых многовато?! А вы бы сколько хотели, если брать живым бойца такого класса!? Он-то, между прочим, точно знал, что никакой пощады ему не предвидится, так что дрался — будь здоров! А главное — все это оказалось попусту; ну, в том смысле, что в итоге все равно пришлось попортить ему шкурку, а то иначе мог бы и вовсе уйти. Так что повесить-то повесили, да только вот в брюхе у него такая дыра, что кишки наружу вытарчивают, и вся поляна в кровище; в общем, «самоубийство» вышло то еще… Фельдшер уже дожидается? Благодарствую, ваше благородие. Рад стараться!

Да, с имитацией самоубийства Иуды, похоже, номер не прошел, однако не будем сердить Фортуну излишней привередливостью. В конце концов, главная цель достигнута, и теперь можно двигаться дальше — в соответствии с планом. Двигаться, кстати, надлежало молниеносно, ибо краешек неба на востоке уже отчетливо светлел, а когда мы с нарядом спецназовцев добрались до гробницы Иосифа, уже начинались предрассветные сумерки.